План на случай зомби-апокалипсиса у HBO таков: новая драма от одного из создателей «Чернобыля» Крэйга Мэйзина с актёрами из «Игры Престолов» Педро Паскалем и Беллой Рэмси, целью которой является преодоление наследия слабых экранизаций видеоигр и превращение новых проектов в бомбические хиты.
Крэйг Мэйзин выглядит раздражённым. Шоураннер «The Last of Us» (в русском переводе «Одни Из Нас») только что закончил марафонскую пресс-конференцию, посвящённую готовящейся к выходу 9-серийной зомби-драме от HBO, и каждый репортёр, оказывавшийся в его гостиничном люксе, задавал ему один тот же вопрос. «Буквально целый день напролёт, – удивляется он. – Снова и снова. Они даже формулировали его одинаково».
Вопрос был следующим: «Какие трудности возникают при адаптации видеоигры?».
Что в принципе в потоке вопросов звучит вполне нормально. Но на самом деле это вежливый вариант «Можете ли вы снять драматическую адаптацию видеоигры, которая не разочарует так, как разочаровывали все остальные?».
Ведь Голливуд, как алхимик, десятилетиями пытается превратить игры в фильмы и сериалы – от Street Fighter до Doom, от Halo до Assassin's Creed. И, если не считать ориентированных на детей франшиз, типа Sonic, по итогу получились миллиарды «таких себе» «ниочёмных» пикселей.
В этом случае, однако, ответ на вопрос, который задавали Мэйзину, должен быть понятен любому, кто принял участие в создании короткометражки «The Last of Us» 2013 года, рассказывающей о выжившем по имени Джоэл, которому поручили контрабанду специального «груза» – девочки-подростка Элли – через постапокалиптические, кишащие зомби бывшие Соединённые Штаты Америки.
«Как разрушить проклятие видеоигр? Адаптировать лучшую в видеоиграх историю – и при том играть не как-нибудь, а по-крупному, – говорит Мэйзин. – Вот такой я читер».
Нетривиальная, эмоционально тяжёлая сюжетная линия «Одних Из Нас» кажется идеальной для дебютного тв-сериала. В главных ролях проекта, созданного совместно с Sony и премьера которого назначена на 15 января 2023 года, два «ветерана» «Игры Престолов» – Педро Паскаль и Белла Рэмси, что вполне себе может помочь ему стать новым хитом HBO в это непростое время, когда конкуренция за стриминговую корону жестока как никогда. И теперь этот сериал каким-то образом должен либо «сделать всё правильно» и «зайти» аудитории, либо рискнуть стать крупнейшим голливудским разочарованием в игровой индустрии.
В 2004 году перед компьютерным классом Карнеги-Меллона была поставлена задача представить историю о зомби. Судьёй проекта был легендарный режиссёр Джордж Ромеро, снявший в 1968 году «Ночь Живых Мертвецов» – фильм, которому приписывают рождение зомби-жанра; и у одного из студентов, Нила Дракманна, была весьма неплохая идея. Вдохновляясь игрой для PlayStation 2 под названием Ico и персонажем Джоном Хартиганом (главный герой «Города Грехов» Фрэнка Миллера), Дракманн сделал наброски истории о мужчине, потерявшем дочь, и девочке, потерявшей отца, которые объединяются, чтобы выжить в постапокалиптическом будущем.
Профессор, преподававший у Дракманна, передал эту идею Ромеро. «И ему она не понравилась, – вспоминает Дракманн, по-прежнему выглядящий слегка удивлённым после всех этих лет. – Ромеро выбрал что-то другое».
Идея таяла на глазах, а вот карьера Дракманна приняла другой оборот: его наняли в признанную игровую компанию Naughty Dog, где он работал сперва программистом-стажёром, а затем принял участие в разработке Uncharted: Drake’s Fortune и Uncharted 2: Among Thieves в роли ведущего дизайнера. Uncharted 2: Among Thieves 2009 года стала массовым хитом, и Дракманн оказался в завидном положении, имея возможность выбрать следующий проект. И он вернулся к своей зомби-идее, которая превратилась в графический роман.
«Zombie survival horror» («выживание в кошмаре», «ужас выживания») – так можно примитивно категоризировать The Last of Us (действие игры происходит в постапокалиптическом будущем на территории бывших Соединённых Штатов Америки спустя двадцать лет после глобальной пандемии, вызванной опасно мутировавшим грибком кордицепс). Однако в ней есть и влияние таких историй отношений на фоне апокалипсиса, как в фильме «Дитя Человеческое» и романе «Город» Дэвида Бениоффа.
«Мы хотели сделать что-то противоположное Resident Evil, которую я люблю, но она совсем за рамками; там вы сражаетесь и с гигантскими пауками, и с таким разнообразием противников, – говорит Дракманн. – Что если речь пойдет об чём-то сугубо личном: об исследовании безусловной любви, которую родители испытывают по отношению к своему ребёнку; тех и прекрасных, и ужасных вещей, которые могут из этого получиться?».
К бета-версии игры привлекли профессионального рецензента. Как и Ромеро, он не высоко оценил The Last of Us. «Почему не было больше драк с боссами»? «Почему оружие не было «более экзотическим», например, где те же лазерные пушки»? Проект должен был стать первой игрой компании Naughty Dog с рейтингом для взрослых, что и так могло ограничить его аудиторию. И теперь опытные игроки предполагали, что это не то, во что они хотели бы поиграть.
«Я работал над игрой своей мечты, – вспоминает Дракманн. – Я думал: «Они ведь никогда не позволят мне сделать это снова». Я хотел потерпеть неудачу на своих условиях. Так что никакого компромисса не было».
Когда The Last of Us была выпущена на PlayStation 3 в 2013 году, она стала самой быстро продаваемой игрой за последние годы и была провозглашена одной из лучших когда-либо созданных игр. По итогу The Last of Us и её продолжение разошлись тиражом более 37 миллионов копий. Хотя среди многих отраслевых предположений, что игра «не зайдёт», было и представление о том, что несексуализированная главная героиня помешает высоким продажам. «Одна продюсерская компания сказала: «У вас, ребята, действительно хороший геймплей, мы возьмём у вас историю и доработаем её, – вспоминает Дракманн. – И я подумал: «Они не уважают мою игру и её историю. Они просто рассматривают её как маркетинговую возможность».
Дракманн в итоге разработал собственную экранизацию совместно со Screen Gems; Сэм Рэйми должен был стать режиссёром проекта. Он изо всех сил пытался сжать примерно 15-часовой геймплей в сценарий полнометражного фильма. «Сэм предоставил мне отличные заметки, но всё же это была невыполнимая задача», – вспоминает Дракманн. Ему также было поручено добавить и более зрелищные экшн-части – «Типа как у World War Z» – что по сути имело совершенно другой вайб.
Дракманн стал надеяться, что киноверсии суждено погибнуть. В конце концов права на адаптацию вернулись обратно в Naughty Dog, где Дракманн уже почти стал вице-президентом. Он полагал, что адаптация не увидит свет. А потом он посмотрел «Чернобыль» от HBO.
Карьеру Крэйга Мэйзина можно описать с точки зрения видеоигр: он десятилетиями писал сценарии «в сложном режиме». Он работал над сценариями комедий, делая себе имя на франшизах «Мальчишник» и «Очень Страшное Кино» (плюс некредитованная работа над таким количеством проектов, что он потерял им счёт). Своим опытом он поделился в популярном подкасте для сценаристов с Джоном Огастом (Scriptnotes) и раскритиковал своих друзей Дэвида Бениоффа и Дэна Уайсса после того, как они показали ему оригинальную пилотную серию «Игры Престолов»: «У вас, ребята, серьёзные проблемы». (Воспользовавшись его советом, пилот пересняли).
«Чернобыль» стал первым проектом, который Мэйзин считает по-настоящему своим. Захватывающий мини-сериал о катастрофе на Чернобыльской АЭС в Советском Союзе в 1986 году принёс Мэйзину общую сделку с HBO и выиграл 10 «Эмми». Мэйзин отметил, что по сравнению с комедийными сценариями «Чернобыль» – самое простое, что он когда-либо писал.
Увидев атмосферный «Чернобыль» с его изображением борьбы за выживание и моральной ясности в условиях зоны отчуждения, Дракманн представил, как The Last of Us тоже может стать сериалом.
Общая подруга Дракманна и Мэйзина, актриса Шеннон Вудворд, устроила им совместный ланч в Санта-Монике, где холодный и созерцательный Дракманн столкнулся со страстным и болтливым Мэйзином. Тем не менее дуэт нашёл точки соприкосновения, рассматривая The Last of Us как потенциальную драму от HBO.
«Как это будет выглядеть?» – неуверенно спросил Дракманн.
«Мы идём туда, – ответил Мэйзин, излучая непоколебимую уверенность. – Я говорю HBO, что хочу, чтобы The Last of Us был нашим следующим проектом, и у нас всё получается!».
По правде говоря, уровень уверенности Мэйзина был не так высок. Он говорит, что отправил письмо главе HBO Кейси Блойсу, в котором написал: «Пожалуйста, дайте мне сделать это. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста»...
Так, игровой гуру и голливудский сценарист сели за стол переговоров с Кейси Блойсом, главой отдела разработки телесериалов Франческой Орси и продюсером Кэролин Штраусс. У Дракманна не было никаких ожиданий, кроме того, что ему придётся объяснять в миллионный раз свою игру неким руководителям студии.
«И тут Крэйг просто рассказывает сюжет игры с самого начала, – вспоминает Дракманн. – И я про себя думаю: «А мне включиться в беседу? Или не надо?».
Мэйзин в красках рассказал историю о родительской любви посреди коварной пустоши, помня об одном из своих тяжким трудом заработанных уроков индустрии: «Не питчингуй сюжет, питчингуй страсть».
Ошеломлённый Дракманн откинулся назад и сложил руки на груди. «Крэйг такой хороший рассказчик, я вдруг ощутил себя эмоционально тронутым историей, которая – во всех смыслах – меня больше и не должна трогать, – говорит Дракманн. – Я вдруг понял, что у меня всё это время просто не было «правильного» партнёра».
HBO купила права на экранизацию The Last of Us.
Блойс признаётся: «Я не геймер; последняя видеоигра, в которую я играл, была на ColecoVision». (Игра «Смурфы: Спасение в Замке Гаргамеля», 1982 года). «Я не думал о том, проваливались ли адаптации видеоигр в прошлом. Я подошел к этому так: «Это будет классное телешоу?». И мне всегда нравился [фильм Дэнни Бойла] «28 Дней Спустя». Так что идея того, что Крэйг хочет сделать большое жанровое шоу, не была для меня какой-то навязчивой», – говорит Дракманн.
Новоиспечённые партнёры-шоураннеры приступили к работе над первым сезоном, по очереди занимаясь сценарием и кастингом. Они знали, что самой сложной ролью будет роль девочки в центре всех этих событий – ведь нужна была взрослая актриса, способная убедительно сыграть четырнадцатилетнюю девочку, в которую влюбился игровой мир.
У Беллы Рэмси должна была быть только одна сцена в «Игре Престолов». Английской актрисе было 11 лет, когда она снялась в своём профессиональном актёрском дебюте в фэнтезийном хите в роли свирепой леди Лианны Мормонт. Тем не менее ей удалось так беззаветно «украсть» ту сцену, что создатели сериала вернули персонажа на последние два сезона.
Рэмси, которой сейчас 19, уже снялась в других жанровых проектах, таких как, к примеру, фэнтези-драма HBO «Тёмные Начала» и средневековая полнометражная комедия «Кэтрин По Прозвищу Птичка». Но когда ей выпал шанс пройти прослушивание на роль в The Last of Us, она колебалась.
Однажды у актрисы спросили, какова её стратегия на случай зомби-апокалипсиса, и она ответила, что «вероятно, просто выкопает яму и залезет в неё». Перспектива играть главную роль в сериале HBO по мотивам игры с уже имеющимися миллионами фанатов по всему миру заставила Рэмси почувствовать себя так же.
«Я серьёзно думала о том, что, может быть, я не хочу быть знаменитой, и поэтому не буду сниматься в этом сериале, потому что он сделает меня настолько популярной, что я не смогу больше оставаться незамеченной и неузнанной, – говорит Рэмси. – Мне нравится прятаться, сливаться с толпой».
Персонаж Элли – высокая планка. Сериалу требовался кто-то, кто мог бы казаться «жёсткой и выносливой, ранимой, но не по годам мудрой, а также быть готовой к проявлению насилия» – говорит Дракманн. На эту роль они прослушали «сотни» актрис. Коллега Рэмси по «Игре Престолов» Мэйси Уильямс беседовала с Дракманном о возможности экранизации ещё до этого запланированного сериала, а Кейтлин Дивер даже участвовала в читке сценария. К моменту начала производства сериала все бывшие возможные кандидатки вышли из целевого возраста, поэтому поиск пришлось возобновить.
Когда Мэйзин смотрел запись с Рэмси, он почувствовал, что «это она». «Белла была такой настоящей, – согласился Дракманн. – Будто сама Элли воплотилась передо мной. Это не было похоже просто на просмотр проб актрисы». Мэйзин связался с Бениоффом и Уайссом, которые заверили его, что присутствие Рэмси на съёмках было «абсолютной радостью», как и в каждом эпизоде, в котором она появлялась.
Рэмcи прошла путь от прослушивания до получения роли Элли менее чем за месяц.
Тем не менее, когда Белла прибыла на съёмочную площадку сериала в Альберте (Канада), две недели карантина дались ей непросто. «Я думала «Что я здесь делаю?», – вспоминает Рэмси. – «Вы выбрали не того человека». Её ситуация была похоже на то, как зрители впервые встретят Элли в сериале – заключённую, неделями запертую в комнате, не знающую о том, что будет дальше.
Интернет не был бы Интернетом, если бы там уже в течение десятилетия не устраивали фанатские кастинги на роль Элли; и многие жёстоко раскритиковали Рэмси, расписав чуть ли не по пунктам то, почему она не подходит на эту роль. Рэмси поклялась себе не читать комментарии. А потом всё же прочла их.
«Я видела всё, – говорит Рэмси, со стальным (и посылающих всех недовольных подальше) оттенком в голосе в стиле Лианны Мормонт. – Я в курсе всего. Это был мой первый опыт работы с большим количеством негативных реакций».
Но было кое-что, что не давало Рэмси сдаться. «Элли казалась мне персонажем, который как бы уже жил во мне, – говорит Рэмси. – Как скин, который ты используешь в видеоигре. Она уже была одним из моих скинов».
Продюсерам не потребовалось каких-либо усилий, чтобы представить Педро Паскаля в роли Джоэля, готового к трудностям и решительным действиям героя игры. 47-летний американец чилийского происхождения уже стал любимчиком фанатов сериалов, играя эмпатичных персонажей (а-ля крутых парней) в «Игре Престолов», «Нарко» от Netflix и «Мандалорце» от Disney+.
Когда Мэйзин прислал Паскалю сценарий «Одних Из Нас», Педро так сильно захотел получить эту роль, что буквально испугался того, что у него может и не получиться сыграть Джоэля. Роль воина, защищающего особую юную подопечную во время путешествия по опасному вымышленному ландшафту в престижном сериале, выглядела заманчиво. Единственная потенциальная проблема заключалась в том, что он уже это делал.
«Мы обсуждали то, что он снимался в «Мандалорце», – говорит Мэйзин. – И можно сложить нехитрое равенство: Мандалорец = Джоэл; Малыш Йода = ... но потом ты понимаешь, что на самом деле – нет. Это не одно и то же. Мандалорец взаимодействует с неговорящим, очаровательным существом – и я обожаю этот сериал. Но взаимодействовать с подростком сложно. Вдобавок ко всему то, что Мандалорец постоянно в шлеме, является значительным фактором отличия».
Паскаль также знал об этих сравнениях, но это не ослабило его интерес.
«Это определённо приходит в голову, – говорит актёр – Поскольку я [ознакомился с игрой], я заметил, что есть большое количество деталей, визуальных или тематических, отсылающих «Мандалорца» к The Last of Us. Как и к [фильму 2017 года] «Логану». И да, этот троп использовался неоднократно – вспомним [серию манги] «Одинокий волк и его ребёнок» или «Бумажную Луну». Но насколько «Мандалорец» и «Одни Из Нас» существуют в непосредственной близости друг от друга, настолько для меня это лучшее двойное погружение, которое я только мог себе представить».
Паскалю пришлось получать разрешение от продюсеров «Мандалорца», которые «очень щедро» разрешили ему работать над проектом конкурирующей компании. Всей этой ситуации, скорее всего, способствовал и тот факт, что его персонажа физически играет не один актёр, что позволило Паскалю просто озвучить реплики Мандалорца в постпродакшне.
«[Продюсеры] Джон Фавро и Дэйв Филони творчески не ограничиваются тем, как всё обычно делается, – говорит Паскаль, тщательно подбирая слова. – Мы импровизировали, гибко подстраиваясь под всё, что им было нужно. Я не решаюсь говорить подробнее, потому что не хочу проспойлерить какие-нибудь сюжетные сюрпризы».
И всё же даже выбор Педро Паскаля на роль Джоэля был воспринят неоднозначно. Мэйзин вспоминает, что поклонники игры были возмущены тем, что актёр не может отрастить бороду, что как раз-таки подняло бы «уровень трушности», которого многие так жаждут. «Это кажется смешным, но некоторым это серьёзно портит всю картину, – говорит Мэйзин. – Люди реально такие: «Боже мой, он даже не может отрастить такую же бороду, как у Джоэла в игре».
Паскаль и Рэмси были немного обеспокоены тем, что было дальше: они застряли (в основном) с одним и тем же партнером по сцене на протяжении почти года съёмок, что особенно неловко, учитывая их разницу в возрасте и интимную динамику сериальных отца и дочери. О химии между ними даже не говорили. Вместо этого – и с некоторой долей совместного кринжа – они впервые встретились в Zoom по вопросу предупреждения сексуальных домогательств в процессе съёмок. Позже Паскаль связался с матерью Рэмси и самой Беллой, чтобы наладить их рабочие отношения. Актёр вспоминает, что думал в тот неловкий момент: «Как я напишу 17-летней?».
На съёмках в Калгари (провинция Альберта, Канада) актёрский дуэт столкнулся с экстремальной погодой (столбики термометров опускались до минус 20 градусов), и они превратились в ту самую странную пару, которая не могла не имитировать их экранные отношения, особенно тогда, когда съёмки происходили (в основном) в хронологическом порядке. «Ничего не давалось легко, это было супер тяжело, – говорит Паскаль. – Долгие часы съёмок, сложный материал, и мы оба боялись не оправдать ожидания поклонников».
Их самым большим общим стрессом были съёмки определённых игровых моментов. «Я просыпалась ночью, думая об этом. Я стала плохо спать, думая, что могла бы сыграть это лучше», – вспоминает Рэмси съёмки одной из культовых сцен.
Паскаль – в духе Йоды – говорит, что чувство удовлетворения в любом случае обманчиво. «Ты уходишь довольный чем-то, что бывает редко, и ты можешь быть прав или можешь ошибаться, – говорит он Рэмси. – А результаты в конце-концов такие, какие они есть».
Неудивительно, что на вопрос о его стратегии на случай зомби-апокалипсиса Паскаль отвечает: «Найти такого человека, как Белла». Я отмечаю, что актёр часто играет роли защитников.
«Да, и в этом есть кое-что интересное, – соглашается Паскаль. – Ты начинаешь распознавать связующую нить между вашими персонажами, которую ты намеренно не искал, но нашёл. У меня нет детей. Только благодаря своим персонажам я узнал, насколько болезненно уязвимым становится человек, и насколько твоя жизнь зависит от того, будет ли всё хорошо с твоим ребёнком. Это забавный опыт, и я буду играть столько пап, сколько смогу».
«Одни Из Нас» не сталкивается с таким же давлением, как, например, «Дом Дракона» (и стоит меньше, чем 20 миллионов долларов за эпизод), однако Блойс указывает на то, что сериал необычен тем, что его дальнейшая судьба зависит от того, смогут ли Паскаль и Рэмси убедить зрителей в подлинности своих отношений на экране. «Если им это не удастся – сериал обречён, – говорит Блойс. – Но я полагаю, что это довольно ясно с самого начала: они оба невероятно душевные и играют необыкновенно. И любви, которая должна развиваться между этими двумя персонажами, там в достатке».
Сериал «Одни Из Нас» не просто являет обещанные ужасы выживания, но и выполняет тот трюк, который HBO, кажется, делает регулярно: когда мы думаем, что точно знаем, что будет в сериале, случается эпизод, который превосходит все ожидания. В этом случае это третий эпизод. Попробуем без спойлеров, но в нём участвует любимый фанами персонаж из игры – выживший по имени Билл (Ник Офферман) – и имеют место некоторые радикальные изменения в истории игры, которые шокируют и, возможно, бросят вызов всем её поклонникам.
Эти отклонения не будут единственными в сериале, но в целом проект придерживается сюжета игры, сохраняя бо́льшую часть диалогов нетронутой, и многие знакомые ситуации воплощены в реальность максимально точно. Тем не менее Дракманн и Мэйзин, как Рэмси и Паскаль, беспокоятся о том, как не подвести фанатов. Для Дракманна это не только вопрос заботы о судьбе сериала, но и восприятия общественностью всей его индустрии в целом.
«Люди смотрят плохие адаптации и всё больше убеждаются в том, что игры – это для детей, – говорит он. – Мне нравится идея, что кто-то посмотрит этот сериал, и он его тронет, а затем этот человек скажет: «Подождите-ка, это основано на видеоигре?».
Мэйзин добавляет: «Я, так же, как и поклонники этой игры, не хочу увидеть плохо снятую историю. Дайте нам шанс, и, я думаю, мы все, каждый по-своему, конечно, но будем вознаграждены».
Одно из таких вознаграждений – присутствие чёрного сухого юмора. После окончания «Игры Престолов» HBO пытались повторить успех своего блокбастера, только в более серьёзном и даже торжественном стиле.
«Я экзистенциалист, и я считаю, что частью человеческого бытия является понимание того, как, блин, абсурдно всё это, – говорит Мэйзин. – В тяжёлой ситуации юмор – это то, благодаря чему ты держишься за свою человечность».
Ко всему прочему, повествование в сериале не раз возвращается к событиям, связанным с первоначальной вспышкой (как раз к тому, чему не уделяется достаточное количество экранного времени в большинстве постапокалиптических сериалов).
«Мне... как бы так сказать... – колеблется Мэйзин, а потом решается. – Зомби мне не интересны! Мне интересны люди... и одна из приятных вещей в телевидении – то, что ты начинаешь и заканчиваешь [истории персонажей] снова и снова, а начало и конец – это всегда самое лучшее».
Что касается финала «Одних Из Нас», смело ожидайте, что дебютный сезон охватит всю игру The Last of Us. Дракманн и Мэйзин намекают – но не говорят прямо – что второй сезон сериала охватит вторую часть игры от Naughty Dog. Вторую часть The Last of Us нельзя описать без спойлеров, но она наделала столько шума, что Дракманн даже получал из-за неё смертельные угрозы.
Дракманн также не может раскрыть, будет ли третья часть игры, но говорит, что «ещё есть история, которую нужно рассказать». В любом случае, Дракманн не боится попасть в ту же ловушку, в которую попала «Игра Престолов», когда у её создателей закончился исходный материал от автора Джорджа Р.Р. Мартина. «У нас нет планов рассказывать о чём-то за пределами игровых историй, – говорит он. – Мы не столкнёмся с теми же трудностями, с которыми столкнулась «Игра Престолов», поскольку у второй части The Last of Us нет открытого финала».
Ни Мэйзин, ни Дракманн не хотят делать шоу, которое сезон за сезоном показывает утомлённых выживших, бесконечно бегающих по разрушающимся зданиям, скрываясь от заражённых.
«У меня нет интереса к бесконечным сериалам, – говорит Мэйзин. (Он не говорит прямо «к таким, как «Ходячие Мертвецы», но я скажу) – Когда сериал превращается в вечный двигатель, он просто не может не стать... глупым. Финалы значат для меня всё».
По материалам ресурса The Hollywood Reporter.