Аналогичные истории я слышал еще когда снимал небольшой фильм про "детей войны", затем уже от других ветеранов, находил в архивах. Много-много разных историй, в тоже время очень одинаковых - оккупация, концлагерь, освобождение, возвращение домой, а дома уже и нет. Воспоминания тех самых "детей войны" о том, как они тогда выживали...
"Когда началась война, отец ушел в партизаны. Немцы тогда начали вычислять семьи партизан. В итоге отец построил нам шалаш посреди леса, в котором мы жили. Вокруг холод, голод, волки воют, а мы ютимся в шалаше, домой возвращаться нельзя. Отец иногда старался приходить к нам из партизанского отряда, отстреливать голодных волков. Мама сделала нам гамаки, в которых мы спали. У нас еще были баран и корова. Барана съели, когда сильно голодно стало, а корову волки все же утащили".
"Однажды, во время очередной облавы, немцы нас обнаружили и сразу увезли в Польшу, в Освенцим. С братом и мамой нас разлучили сразу. Мать каждый день водили на работу и иногда я ее видел мельком. Но однажды она перестала ходить на работу. Я пытался искать ее, звать, но никуда было не пройти, все под током, проход запрещен и охрана".
"В нашем бараке, помню, стоял возле окна огромный чан. Туда среди ночи привозили и сливали остатки из какой-то столовой. Мы сразу кидались к нему, это и был наш единственный обед". (Константин Жуков, Витебск. В 1941 году ему было всего семь лет).
"Часто нас детей забирали из лагеря. Придет бывало мать вечером с работ, а ребенка уже нет, и где он никто и не знает. Хотя, все прекрасно понимали, куда он подевался. Помню, когда нас освободили американцы и везли в поезде домой, то многие выпрыгивали над реками, боялись что дома осудят за предательство. Хотя и там непонятно, в реку ты спрыгнул или еще куда. А когда вернулись обратно в Брянск, то семье пришлось жить в землянке, на улице не осталось ни одного целого дома. На такой огромной улице из концлагерей вернулись только я и еще одна девочка". (Валентина Степановна, Брянск. В 1941 году ей исполнилось 11 лет).
"Сказать по правде, в годы оккупации от полицаев было больше вреда, нежели от немцев. Местные, которые переметнулись на сторону фашистов, все пытались выслужиться перед ними, шли на любые подлости и предательства. Один из таких, наш сосед и направил нас в концлагерь. Сестра смогла бежать и после войны, уже в 1946-м появилась, а мы не успели, слишком маленькая тогда еще была, а бабушка старая".
"Первым моим концлагерем был Майданек. Когда нас выгрузили из вагонов, то сразу разделили, бабушку мы больше не видели. Бараков было очень много, все длинные и прямые, по 150-200 человек в каждом. Когда нас загнали в барак, то всем сказали разместиться на нарах. Там ничего не было, только голые полы и стены. Разговаривать друг с другом не разрешали. Шевелиться тоже нельзя, потому что за окнами стояли автоматчики и строго за этим следили. Часто посреди ночи нас снова поднимали и строили для проверки. А куда бежать, вокруг колючая проволока и охрана, да и маленькие мы совсем" (Лилия Тихоновна, Витебск. В 1941 году ей было 10 лет).
Продолжение следует...
Наш канал в Телеграм, где много истории, редких кадров и живое общение.