Гаррис спросил, случалось ли мне бывать в Хэмптон-Кортском лабиринте. Он сказал, что однажды зашёл туда, чтобы показать его одному своему родственнику. Гаррис предварительно изучил лабиринт по плану и обнаружил, что он до смешного прост, - жалко даже платить за вход два пенса. Гаррис сказал, что он считал, будто план был составлен нарочно, чтобы дурачить посетителей; изображенное на нём вообще не было похоже на лабиринт и могло только сбить с толку. Гаррис повёл туда своего кузена, приехавшего из провинции. Гаррис сказал ему:
— Эта ерунда не стоит выеденного яйца, но мы все-таки зайдём туда, чтобы ты мог рассказывать, что побывал в лабиринте. Собственно, это не лабиринт, а одно название. Надо только на каждой развилке поворачивать направо — вот и все. Мы обойдем его минут за десять и пойдем закусить.
Когда они вошли туда, им попались навстречу люди, которые, по их словам, крутились там уже битый час и были сыты этим удовольствием по горло. Гаррис сказал им, что ничего не имеет против, если они последуют за ним: он, мол, только что зашёл в лабиринт, обойдёт его и выйдет наружу. Все выразили Гаррису искреннюю признательность и пошли гуськом вслед за ним. По дороге они подбирали других людей, блуждавших по лабиринту и жаждавших выбраться оттуда, пока все, находившиеся в лабиринте, не присоединились к процессии. Несчастные, уже утратившие всякую надежду выбраться, когда бы то ни было, на волю, отказавшиеся от мысли узреть друзей и родных, при виде Гарриса и его команды вновь обрели бодрость духа и, призывая благословения на его голову, присоединялись к шествию. Гаррис сказал, что, по самым скромным подсчетам, за ним шагало человек двадцать. А одна женщина с ребенком, блуждавшая по лабиринту с раннего утра, боясь потерять Гарриса, взяла его за руку и цепко держалась за него. Гаррис честно поворачивал всякий раз направо, но конца пути всё не было видно, и кузен оказал, что лабиринт, видимо, очень большой.
— Один из самых обширных в Европе,— подтвердил Гаррис. — Должно быть так,--сказал кузен,--ведь мы уже прошли добрых две мили.
Гаррис и сам начал подумывать, что действительно дело неладно, но продолжал путь, следуя своей методе, пока наконец шествие не наткнулось на кусок печенья, валявшийся на земле, и кузен Гарриса не побожился, что он уже видел его семь минут тому назад. Гаррис сказал:
— Не может быть!
Но женщина с ребенком воскликнула:
— Как это: не может быть! — Она собственноручно отняла у своего младенца этот огрызок и бросила его незадолго до того, как встретила Гарриса. Тут она присовокупила, что дорого бы дала за то, чтобы никогда с ним не встречаться, и выразилась в том смысле, что он гнусный самозванец. Это обвинение возмутило Гарриса до глубины души, и он вытащил план и изложил свою теорию.
— План, может быть, и помог бы делу,— сказал кто-то,-если бы вы хоть приблизительно представляли, в каком месте лабиринта мы находимся.
Гаррис этого себе не представлял и предложил направиться обратно ко входу, чтобы начать все сначала. Предложение начать все сначала не вызвало большого энтузиазма; что же касается рекомендации вернуться ко входу в лабиринт, то она была встречена единодушным одобрением, и процессия повернула и опять потянулась вслед за Гаррисом в обратном направлении. Прошло минут десять, и они оказались в центре лабиринта. Гаррис сначала было вознамерился изобразить дело так, что он к этому стремился; но у толпы был такой угрожающий вид, что он решил представить все как чистую случайность. Теперь, по крайней мере, было ясно, с чего начать. Зная, где они находятся, они сверились еще раз с планом, убедились, что все затруднения гроша ломаного не стоят, и начали свой поход в третий раз. И через три минуты они снова оказались в центре лабиринта. Теперь они уже не могли отвязаться от этого места. Куда бы они ни направлялись, дорога неуклонно приводила их обратно к центру лабиринта. Это стало повторяться с такой регулярностью, что кое-кто из компании просто стоял там и дожидался, пока остальные покрутятся и вернутся к ним. Гаррис снова развернул план, но один вид этого документа привел массы в ярость, и Гаррису посоветовали употребить его себе на папильотки. По признанию Гарриса, он в этот момент почувствовал, что до некоторой степени утратил популярность. Наконец публика пришла в полное умоисступление и стала выкликать на помощь сторожа. Сторож услышал призывы, взобрался снаружи на лесенку и стал давать нужные указания. Но к этому времени все они уже до того ошалели и в головах у них был такой сумбур, что никто не мог ничего понять, и тогда сторож велел им стоять на месте и оказал, что сейчас придёт к ним сам. Они сбились в кучу, а сторож спустился с лесенки и вошёл в лабиринт. На беду, сторож оказался новичком; он вошёл в лабиринт, но не сумел найти заблудившихся, а через некоторое время и сам заблудился. Они могли разглядеть сквозь кусты живой изгороди, как он мелькает то тут, то там, и он тоже видел их и пытался до них добраться, и они ждали его минут пять, после чего он снова появлялся на том же самом месте испрашивал, куда же они девались. Им пришлось дожидаться, пока после обеда не появился один из старых сторожей и не вывел их оттуда. Гаррис сказал, что, насколько он может судить, это очень занятный лабиринт; и мы решили попытаться затащить туда Джорджа на обратном пути.
("Трое в лодке, не считая собаки")
#трое_в_лодке_не_считая_собаки#трое_в_лодке#джером_клапка_джером#
