Для Йуно, завершавшего день вкусным обедом из гороха с сосисками, было совершенно неудивительно, что горох в банках стоит больше, чем стоил 4 месяца назад. 4 месяца назад ему было в принципе не до гороха - знакомство с потихоньку забывающейся группой лиц бледнило все остальные события. Правда, этих людей группой-то назвать было сложно - так, разве что по принципу общего знакомства с Йуно. Зато все они были, можно сказать, товарищами, и на протяжении долгого времени неустанно трудились над тем, чтобы выцвести из памяти нашего героя.
"Они усилия-то никакого не приложили, а лица как будто вымывали постоянно и очень тщательно", - возмущался Йуно каждый раз, вспоминая их во время полдника.
Впрочем, и до полдника-то дело доходило редко. Йуно действительно мог спокойно и с чистой совестью остановить свой день на том этапе, когда диспетчер освещения города только собирался на работу, скача по квартире в одном носке. При том хорошо, если бедняга ещё решит уснуть и будет 5-10 минут фантазировать в кровати, нагоняя на себя дремоту. Воображать он мог что угодно - будь то прыгающий по квартире диспетчер, будь то более интересные сюжеты, о которых друзьям он рассказать не мог в силу своего воспитания. Другое дело же, если ему удосужится обогнуть постель, с азартом усаживаясь куда-то мимо, где он мог бы взяться за реализацию каких-то менее увлекательных историй.
Так он в тот день сел на ковер. Но, кстати, очень быстро пересел на стул, потому что покрытие ковра щетинилось. И вот уже на стуле он тщательно напредставлял себе глаз. Затем с усердием начал вспоминать второй - и у Йуно, между прочим, получилось. Нос, рот, глаза, скудновато почищенные зубы в тот день - и вот, перед этим мощным запоминателем, за которым мы уже некоторое время наблюдаем, возник образ вполне симпатичной девушки. Она как раз была представлена Йуно четыре месяца назад и почти что успешно забыта. Правда, представлена не то слово - он услышал имя от её подруги, а спустя пару дней подошёл к ней на остановке, будто бы она там стояла всё это время.
"Тю! Урно", - обратился он к ней по имени, - "Не подскажешь, как часто тут ходят автобусы до..."
Вообще её звали Тюрно, однако грудная клетка на выдохе как только не сожмётся, когда попытаешься заговорить с человеком. Но не в этом дело. Самое главное - она ему подыграла, и они успешно пообщались в дороге до драмтеатра, где Тюрно вышла из трамвая, чуть было не уперевшись в рекламный стенд со скудно оформленным плакатом, рекламирующим новогоднюю программу городского цирка.
"Девушки, конечно, реже переживают такие неловкие моменты", - подумал Йуно.
Впрочем, он списал неудачу на рыхлый снег. Больше его, конечно, смутило, что стояли они на автобусной остановке, а поехали в итоге на трамвае. Но и об этом он забыл, и о встрече с Тюрно он забыл на фоне докучающих вторых половин каждого дня. Их он не любил больше всего, потому что лифт начинал ездить чаще, чем создавал тревожные для Йуно звуки, а голова придумывала занятия, на которые было бы стыдно потратить больше часа времени. Но он тратил. Он тревожился. Он взрослел. Ел полдники время от времени.
Но ведь сейчас-то он вспомнил! Он придумал то, чем без смущения можно было бы заняться и провести за этим занятием чуть больше жизни.
В спешке забыв снабдиться парой кокосовых батончиков, Йуно выбежал из квартиры, заперся в лифте на 15-20 секунд, вылетел из лифта, и, открыв дверь, впервые за долгое время оказался обласкан светом фонарей и сыростью падающего снега.
Продолжение следует...
Если тебе было интересно читать - дай знать, пожалуйста. Я буду больше трудиться над своими рассказами, печатать и публиковать их чаще.
С уважением, Волнорез