В октябре 1941 года, в критические для столицы и всей страны дни, было принято решение эвакуировать преподавателей академии им. Фрунзе в Ташкент. В сформированном для этих целей эшелоне для генералов выделили отдельный вагон. Заметим - многие из них рвались на фронт. Но приказ есть приказ...
Всю дорогу генералы спорили, обсуждали сложившееся на фронтах положение, размышляли о том, как могло случиться, что гитлеровцы за четыре месяца войны дошли до Москвы. А в Ташкенте в ноябре 1941 года арестовали сразу 7 генералов - Николая Ивановича Плюснина, Георгия Александровича Армадерова, Алексея Александровича Глазкова, Александра Яковлевича Соколова, Федота Семеновича Бурлачко, Георгия Семеновича Дьякова и Федора Кузьмича Кузьмина[1]. Потом еще несколько генералов. Все они обвинялись в проведении антисоветской агитации и пропаганды.
Кузьмин, например, в неудачах на фронте обвинял командующих фронтами, которых знал, как плохо подготовленных генералов, многие поражения связывал с крайне слабой оперативной подготовкой Ворошилова. С ним соглашались, спорили, высказывали свои соображения. Все было в этих разговорах - боль и отчаяние, гнев и раздражение. Не было лишь "антисоветчины" и «пораженчества». Но присутствовавшая при разговорах сотрудница политотдела так не считала. Она настрочила донос. А дальше события развивались по известному сценарию. Застенок и беспрерывные допросы с пристрастием. У каждого арестованного появился довесок к «пораженческим настроениям». Так, Николай Иванович Плюснин, заслуживший еще в годы гражданской войны три Ордена Красного Знамени (1920-1922 гг.), по версии следствия, "выражал несогласие с политикой индустриализации и коллективизации.., заявлял, что в войне с Финляндией Советская армия показала свою небоеспособность".
До суда дожили не все. Из двенадцати арестованных генералов-преподавателей академии имени Фрунзе, пятеро скончались, не выдержав истязаний[2]. Так и остались без ответа три заявления на имя Наркома обороны умершего в психбольнице генерала Бурлачко. В одном из них он написал: "Все мои показания, данные на следствии, - ложь, вынужденная насилием - избиения, карцер, лишение сна и угрозы". Преподаватель академии генерал А.Г. Ширмахер скончался в Бутырке 2 июня 1953 года, когда совсем рядом, в здании Главной военной прокуратуры, писалось заключение о его невиновности…
Генерал-майор Армадеров, сын инвалида русско-турецкой войны, получившего за доблесть потомственное дворянство, за 12 лет тюрьмы и лагерей заработал тяжелую форму туберкулеза. В одном из своих заявлений в ЦК КПСС он писал:
"Физические методы воздействия довели меня до полного безразличия, до полного морального уничтожения...".
Дела генералов Армадерова, Плюснина, Кузьмина и еще нескольких человек из генеральского вагона Военная коллегия рассматривала ровно через десять лет после их ареста - 19 октября 1951 года. Генералы были приговорены по обвинению в "антисоветской агитации" к 25 годам лагерей каждый.
По "десятке" Военная коллегия отмерила бывшим преподавателям академии Фрунзе генералам Дмитрию Федоровичу Попову[3] и Владимиру Сергеевичу Голушкевичу. Их не было в том вагоне - они были на фронте, в самом пекле.
Генерал-майор Дмитрий Федорович Попов был арестован за проведение антисоветской агитации 30 июля 1943 года. Обвинение сводилось к тому, что Попов, находясь на фронте, пытался доказать сослуживцам, что Красная Армия не сможет противостоять немцам, если наши бойцы и офицеры не будут проявлять стойкости в боях. А по возвращении в Москву в январе 1942 года, "в пораженческом духе охарактеризовал обстановку на фронте" при встречах с офицерами и генералами.
Военная коллегия рассмотрела это дело 26 мая 1952 года. Попов вину в проведении агитации по существу не признал и заявил, что он действительно обсуждал с сослуживцами недостатки в воспитании и боевой подготовке частей Северо-Западного фронта, но делал это не с враждебной целью, а, наоборот, с целью добиться их устранения.
Его реабилитация состоялась через год. Военная коллегия отменила свой собственный приговор, указав в определении, что предварительное следствие по делу велось необъективно и тенденциозно, с применением угроз и запугивания.
Владимир Сергеевич Голушкевич перед арестом, произведенным 20 июля 1942 года, был заместителем начальника штаба Западного фронта. Первоначально предъявленное обвинение в измене Родине не нашло своего подтверждения. Однако он тоже десять лет провел в тюрьмах, поскольку в феврале 1952 года ему вменили в вину новую статью - 58-10 УК РСФСР.
В суде Военной коллегии, состоявшемся 24 марта того же года подсудимый Голушкевич вину в проведении антисоветской агитации не признал:
- Работа в академии, я по многим вопросам имел свои собственные суждения, которые открыто высказывал, и критиковал разного рода ненормальности. Говорил о необходимости улучшения качества некоторых лекций, обновления учебных программ с учетом опыта финской войны. Выступал против схоластических дискуссий, их оторванности от практики и т. п. Я не могу отрицать, что, может быть, иногда мои высказывания были очень резкими, но не могу признать, что они были антисоветскими. В период между концом финской кампании и началом Великой Отечественной войны в академии разрабатывался проект положения о прохождении службы в РККА. Я говорил, что в него нужно включить хорошие пункты положения о службе в царской армии: создание учебных заведений по типу кадетских корпусов, создание института офицеров Генштаба, твердые сроки присвоения воинских званий и др.
Мы видим, что идеи, которые высказывал Голушкевич, были актуальными. Но в то время доброжелательные высказывания об офицерах царской армии воспринимались как контрреволюционные. Поэтому рассчитывать на снисхождение, а тем более оправдание, было трудно.
Военная коллегия осудила генерала на 10 лет лагерей с поражением в правах и лишением воинского звания. Хорошо хоть, что к этому времени десятилетний срок уже подходил к концу и через четыре месяца Голушкевича выпустили на свободу. Но клеймо "контрреволюционера" оставалось.
30 июня 1953 года Г.К. Жуков направил министру Вооруженных Сил СССР официальное ходатайство: "Лично я знал генерала Голушкевича в бытность его на Западном фронте в период Московской битвы зимой 1941 года как вполне честного, боевого генерала и ничего плохого, антисоветского у него в то время не было. Думаю, что он стал жертвой клеветы. Считал бы возможным дело его, с целью полной реабилитации, пересмотреть, о чем и прошу, в случае Вашего согласия, дать необходимые указания".
28 июля 1953 года Военная коллегия прекратила дело Голушкевича производством по причине его полной реабилитации.
Бурлачко Федот Семенович, Глазков Алексей Александрович, Дьяков Георгий Семенович, Соколов Александр Яковлевич, Ширмахер Александр Генрихович реабилитированы посмертно в 50-е годы.
Кузьмин Федор Кузьмич реабилитирован в 1953 году, скончался в 1955 году.
Георгий Александрович Армадеров реабилитирован в 1955 году, скончался в 1956 году.
Николай Иванович Плюснин реабилитирован в декабре 1957 года, скончался в 1967 году.
[1] Архив военной коллегии, судебные производства Военной коллегии №0042/51, №0044/51, №0015/52 и др.
[2] Глазков А.А. умер в тюрьме в сентября 1943 года, Соколов А.Я. - в феврале 1948 года. Ф.С. Бурлачко скончался в 1949 году в Казанской тюремной психиатрической больнице, Г.С. Дьяков - в 1951 году в больнице Бутырской тюрьмы, А.Г. Ширмахер умер в 1953 году.
[3] генерал-майор Попов Дмитрий Федорович (1894-1960) - с марта 1941 г. - командир 237-й стрелковой дивизии. В начальный период войны был осужден военным трибуналом Северо-Западного фронта к двум годам лишения свободы условно за преступное руководство войсками. С августа 1942 г. - начальник Управления по подготовке младшего командного состава Главного управления формирования и укомплектования войск Красной Армии.