(Продолжение цикла. Недавние публикации из этого цикла - 1-ая и 2-ая и 3-я по ссылочкам).
«Бог попустил эту страшную клевету, мучения — физические и моральные, которые ты перенесла». Из письма государыни к Анне Вырубовой
«Ну, Матрешка, ты у меня злосчастная». Г. Е. Распутин, слова к дочери
Варламов пишет: «С Распутиным и его духом боролись после революции ничуть не менее усердно, хотя и более успешно, чем до этого русские монархисты, русские националисты, русские философы, миссионеры, публицисты, государственные деятели, русские и нерусские масоны, еврейская пресса и весь мировой интернационал.
После смерти Григория большевики взялись за его семью. Удалось спастись только старшей дочери Матрене. Осенью 1917 года Матрена, «помня желание отца и Государыни», как говорила она на следствии, вышла замуж за поручика Б. Н. Соловьева. Брак оказался не слишком удачным. «Боря меня стесняется, т. е. не меня, а моей фамилии, а вдруг что-нибудь скажут <...> недаром дорогой мой отец сказал: “Ну, Матрешка, ты у меня злосчастная”»[1].
Матрена с мужем бежали в Румынию, позже перебрались в Париж. У семьи не было денег, и бывший офицер пошел работать на автомобильный завод, а Матрена нанялась нянечкой и домработницей. В семье Бориса и Матрены родились две дочери, названные, возможно, в честь великих княжон — Татьяной и Марией. После смерти мужа в 1926 году Матрена переехала в Америку, где стала знаменитой укротительницей тигров. Она пережила большинство других непосредственных участников событий, развернувшихся вокруг ее отца. Матрена (Мария) Распутина умерла в 1977 году в Калифорнии от сердечного приступа на восьмидесятом году жизни. У нее остались внуки, которые и по сей день проживают на Западе. Одна из внучек, Лоранс, живет во Франции, но часто бывает и в России. Она сообщает некоторые подробности о жизни матери: «В 1926 году Борис Николаевич Соловьев умирает от туберкулеза. Положение вдовы с двумя детьми незавидное. Ресторан, ранее открытый супругом, обанкротился: в нем повадились обедать в долг бедные эмигранты. Однажды молодой женщине, танцовщице в кабаре, менеджер крупнейшего американского цирка предложил: войдешь в клетку со львами — возьму на работу. Перекрестившись — вошла. Так она стала укротительницей с именем “Мария Распутина” — громкое имя привлекало публику. Арену Матрена покинула, когда ее ранил белый медведь. Еще одно мистическое совпадение: в Юсуповском дворце сраженный выстрелом Григорий Распутин рухнул на шкуру белого медведя»,[2] — написал журналист Анатолий Меньшиков в «Российской газете».
У вдовы Распутина Прасковьи большевики отняли дом, а сама она, а также сын Дмитрий и невестка с маленькой дочкой были сосланы в Обдорск на строительство завода. Там они жили в бараках с другими ссыльными. Все они, предположительно, умерли в 1933 году в заводском бараке от дизентерии. Сын Григория умер 16 декабря — в годовщину смерти своего отца.
Среди тех, кто оставался верен своему другу и учителю, следует упомянуть в первую очередь Ольгу Лохтину и Анну Вырубову.
Лохтину арестовали в Верхотурье, где она тихо жила в келье-клетье, пристроенной к сарайчику старца Макария. Ее привезли на допрос в Петроград. На вопрос следователя: «Вы к Распутину как относитесь, хорошо или нет?» — Лохтина коротко ответила: «Он меня исцелил», — и добавила, что считает его «старцем, который опытом прошел всю жизнь и достиг всех христианских добродетелей»[3]. Ни на какие провокации и уловки следствия она не поддалась и ничего компрометирующего Распутина не сказала.
Наверное, никому из сторонников Распутина не суждено было пережить столько горя, сколько выпало на долю Анны Александровны Вырубовой. В то время когда царь и царица находились в Царском Селе под домашним арестом, «подруга» была помещена в Петропавловскую крепость. В Трубецком бастионе бывшая фрейлина государыни содержалась как уголовная преступница. Ей приходилось в присутствии охраны переодеваться, пережить несчетное количество унижений и оскорблений. Как на лицо, бывшее в особо близких отношениях с Григорием Ефимовичем, комиссия возлагала на нее особые надежды и одновременно пылала к ней жгучей ненавистью. «Ужасно подумать, через что Вы прошли»[4], — обращался к ней из ссылки государь.
Вырубова, вероятно, уничтожила некоторые свои дневники, а также записи речей Григория Ефимовича. Александр Оамерг, исполнявший при дворе должность курьера, так свидетельствовал на 13-й Комиссии: «Лакеи передавали мне, что 3 или 4 марта в камине ее комнаты они нашли большую кучу пепла от сожженных бумаг. Судя по количеству пепла, можно думать, что было сожжено очень много бумаг»[5]. Почему она так сделала? Вероятно, на это был указ государыни, а может быть, и воля самого старца. А возможно, Вырубова сама решила, что не стоит метать бисер перед свиньями.
К вчерашней фрейлине государыни теперь относились как к преступной девке. Зинаида Гиппиус, презрительно относившаяся к Распутину и его окружению, так писала о Вырубовой в дни революции: «Сидит в кресле немного тяжело (она вся тяжеловата и хромает сильно после неудачного сращения переломов), но держится прямо, и все рассказывает, рассказывает, с детскими жестами пухлых ручек <...> Рассказывает Аня... все о своих последних несчастьях, о крепости, об издевательствах в тюрьме.
— Сколько раз Господь спасал от солдат... сама не вспомню.
Вид у нее, может быть, по привычке, деланно-искренний, деланно-детский»[6].
Гиппиус с ненавистью отзывается о ней в дневнике: «Русская “красна девица”, волоокая и пышнотелая (чтобы Гришка ее не щипал — да никогда не поверю!), женщина до последнего волоска, очевидно тупо-упрямо-хитренькая. Типично русская психопатка у “старца”. Охотно рассказывает, как в тюрьме по 6 человек солдат приходили ее насиловать, “как только Бог спас!”»[7].
Видевший ее в камере Александр Блок называл ее бранными словами. «Эта блаженная потаскушка и дура сидела со своими костылями на кровати. Ей 32 года, она могла бы быть даже красивой, но в ней есть что-то ужасное»,[8] — писал он в письме к матери. Честно говоря, познакомившись с Блоком с такой вот стороны, я не мог не пересмотреть своего отношения к его творчеству. Он был одним из тех «буревестников», что чувствовали приближение бури и жадно и тоскливо зазывали ее.
Следователь 13-й Комиссии Руднев, допрашивавший Вырубову, а впоследствии подавший в отставку из-за того, что Комиссия явно тенденциозно подошла к расследованию, ставя своей единственной целью вовсе не узнать правду о Распутине, но лишь очернить его, вынес из своих встреч с бывшей фрейлиной государыни самое благоприятное впечатление: «Ее чисто христианское всепрощение в отношении тех, от кого ей пришлось пережить в стенах Петропавловской крепости... это издевательство стражи, выразившееся в плевании в лицо, снимании с нее одежды и белья, сопровождавшемся битьем по лицу и другим частям тела...»[9]. Она просила Руднева не наказывать виновных.
Вся страна говорила о том, что Вырубова — наложница царя и Распутина. 13-я Комиссия провела медицинскую экспертизу и, к своему великому разочарованию, должна была признать, что Вырубова — девственница. Сбылись слова Распутина, сказанные им еще до ее свадьбы: «Замуж выйдешь, но мужа у тебя не будет». И у нее действительно никогда не было ни мужа, ни другого мужчины.
«Аня — святая, перед которой следует преклониться, — записала в дневнике обер-гофмейстерина Е. А. Нарышкина. — Ничего не изменилось в ее менталитете. Какое испытание и какое унижение! А она все переносит со стойкостью и кротостью святых»[10].
«...Дорогая моя мученица, я не могу писать, сердце слишком полно, я люблю тебя, благодарим тебя и благословляем, и преклоняемся перед тобой, — писала императрица. — Дитя мое, я горжусь тобой. Да, трудный урок, тяжелая школа страдания, но ты прекрасно прошла через экзамен. Благодарим тебя за все, что ты за нас говорила, что защищала нас и что все за нас и за Россию перестрадала. Господь один может воздать... Бог попустил эту страшную клевету, мучения — физические и моральные, которые ты перенесла»[11].
Варламов пишет: «Вырубова была предана Императрице всю свою долгую жизнь. После освобождения из-под следствия она продолжала поддерживать отношения с Царской Семьей, состояла в переписке с Государыней, еще несколько раз арестовывалась, на сей раз уже большевиками, потом при довольно странных обстоятельствах обрела свободу, жила в Петрограде на нелегальном положении и в декабре 1920 года бежала в Финляндию, где в 1923 году в Смоленском скиту Валаамского монастыря приняла постриг с именем Мария во имя святой равноапостольной Марии Магдалины. По состоянию здоровья ни в какую обитель Вырубова не поступила и оставалась монахиней в миру. Долгое время она проживала в Выборге, почти ни с кем из соотечественников не общаясь, но изредка водя знакомство с фельдмаршалом Маннергеймом, с которым познакомилась еще в 1908 году, когда Маннергейм был полковником царской армии. Между Вырубовой и Маннергеймом велась переписка, несколько раз они встречались, хотя общение это носило скорее вынужденный характер: Вырубова сильно бедствовала и просила у Маннергейма вспомоществования. Фельдмаршалу же было интересно узнать то же, что и всем, — о Распутине» [12].
В изгнании она написала автобиографическую книгу «Страницы моей жизни». В 1920-е годы в СССР начал печататься т. н. «Дневник Вырубовой» — фальшивка, сфабрикованная скорее всего писателем А. Н. Толстым в партнерстве с советским профессором истории П. Е. Щеголевым. Когда «Дневник» стал издаваться и за рубежом, то с публичным опровержением его подлинности пришлось выступить самой Вырубовой. В книге руководителя Федеральной архивной службы России члена-корреспондента РАН В. П. Козлова написано об этой фальшивке:
«Вся совокупность элементов «прикрытия» фальсификации, богатейший фактический материал говорят о том, что перо фальсификатора находилось в руках историка-профессионала, не только прекрасно ориентировавшегося в фактах и исторических источниках рубежа двух столетий, но и владевшего соответствующими профессиональными навыками. Уже первые критические выступления намекали на фамилию известного литературоведа и историка, археографа и библиографа П. Е. Щеголева. В этом трудно усомниться и сейчас, хотя документальных подтверждений этой догадки до сих пор обнаружить не удалось»[13].
Умерла Анна Вырубова (Танеева) 20 июля 1964 года в Хельсинки в возрасте 80 лет. В 1994 году в России вышли неопубликованные ранее воспоминания Анны Танеевой. В числе прочего, они проливают много нового света на историю Григория Ефимовича Распутина[14].
Отрывок из книги О. А. Жиганкова, Григорий Распутин: правда и ложь (Москва, ЭКСМО, 2012).
[1] Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 750–751.
[2] Меньшиков А. Нормальный Григорий//Российская газета. 2005. 2 сентября.
[3] Падение Царского режима. Т. 3. С. 435.
[4] Рассулин Ю.Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 198.
[5] Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 20.
[6] Гиппиус З.Н. Живые лица. С. 68.
[7] Гиппиус З.Н. Дневники. Т. 2. С. 159.
[8] Блок А.А.Сочинения. Т. 2. С. 722.
[9] Радзинский Э.С. Распутин: жизнь и смерть. С. 101.
[10] Скорбный путь Романовых. С. 89.
[11] Рассулин Ю.Ю. Верная Богу, Царю и Отечеству. С. 238.
[12] Варламов А.Н. Григорий Распутин-Новый. С. 728.
[13] Козлов В.П. Обманутая, но торжествующая Клио. Подлоги письменных источников по российской истории в XX веке. М: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2001.
[14] Вырубова А. А. Неопубликованные воспоминания. Николай II: Воспоминания и дневники. СПб., 1994.