Долгое время экспедиции на Чукотку считались мужским делом. Но в 1948 году этнограф-северовед Варвара Кузнецова решила, что справится с ними не хуже любого представителя «сильной половины» человечества.
Варвара была уверена, что сможет привыкнуть к любым экстремальным условиям — ведь она работала на лесозаготовках, пережила блокаду и бомбежки Ленинграда, участвовала в оборонительных работах. Но она и представить не могла, что ее ждет.
Экспедиция из одного человека
Официально поездка называлась Северо-Восточная экспедиция Института Этнографии АН СССР, однако группа Кузнецовой состояла из одного человека — самой Варвары. 36-летняя женщина собиралась найти на Чукотке какую-нибудь административную должность, которая позволит ей общаться в местными жителями.
Однако скоро стало понятно: эти планы наивны и оторваны от реальности. Ученая не учла кочевой образ жизни чукчей: изучать этот народ можно было, только путешествуя вместе с ним. Кузнецова не отказалась от своего намерения: не зная язык жителей тундры, она всё же смогла каким-то чудом договориться с 60-летним оленеводом Тымнэнэнтыном, который согласился взять ученую с собой.
Жизнь с чукчами
Жизнь семьи Тымнэнэнтына не отличалась от той, которую вели его предки сотни лет назад. Его жена Увакай не знала, сколько ей лет, и измеряла свой возраст количеством ежегодных кочевий. Три племянника числились пастухами в колхозе «Тундровик», однако делали то же самое, что их прадедушки — сопровождали стада оленей.
Чукчи пели народные песни, помнили сказки, которые веками передавались из уст в уста, соблюдали древние традиции и ритуалы. Для этнографа они были настоящим кладом, и Кузнецова уже предвкушала великолепную диссертацию, которую она напишет. Однако с каждым днем оптимизма у нее убавлялось: «Ошибочно было ехать неопытному человеку одному, да еще женщине, да к такому народу, как чукчи-единоличники», — такую запись оставила Варвара в дневнике.
Три года рабства
В семье чукчей Варвара оказалась на положении рабыни, да к тому же еще и бесполезной. Спала женщина в холодном центре яранги — под теплый спальный полог ее не пускали. Варваре доставалась худшая пища: пока остальные ели свежую оленину, она жевала вареную волчеедину — труп, который остался после пиршества хищников. Во время тяжелых переходов Кузнецова не имела права ехать в нартах — ей приходилось идти за санями.
К тяжелой работе женщину чукчи не принуждали — видели, что не справится. Члены семьи давали ей мелкие поручения, также в обязанности Кузнецовой входили расчистка места для жилища и утаптывание снега вокруг. Привычки жительницы Ленинграда казались ее спутникам странными и опасными. Кузнецова заполняла по вечерам дневники, а хозяева злились: нечего жечь свечи, налетят злые духи!
Когда сошла с ума, а потом умерла Увакай, чукчи стали относиться к Кузнецовой еще хуже — даже Тымнэнэнтын плевал ей в лицо и рвал дневники. Чужачку подозревали в колдовстве, которое навлекло беды на семью, и почти перестали кормить: в записях Варвары упоминаются крошечные — по 150 грамм — порции мяса, которые ей доставались.
Возвращение
За три года Варвара выучила чукотский язык и собрала огромное количество уникального материала. К моменту окончания экспедиции она чувствовала себя странно и выглядела, как скелет, обтянутый кожей. Но Кузнецова была уверена: дома здоровье быстро вернется.
Но женщина ошиблась: ей стало хуже. Варваре всё сложнее было писать, читать и даже просто формулировать свои мысли. Ученая ушла в отпуск, чтобы справиться с поражением мозга, но восстановиться ей не удалось. До сих пор неизвестно, в чем была причина болезни: сказались суровые условия или Варвара заразилась какими-то паразитами.
После увольнения Варвара Григорьевна Кузнецова благодаря уходу близких прожила еще 20 лет. Она успела написать лишь одну статью, а дневники Кузнецовой разбирали уже другие ученые.
Фото: Портер Лев/ТАСС, wikimedia