новый рассказ

РАЗЛОМ.

1.

Где-то под вечер, может, часиков в шесть, Коля Плотников решил дойти до старого универмага и купить упаковку чистых дисков для компьютера. Был один магазинчик поближе, но там выбор похуже. Коля именно так объяснил причину своего похода до универмага. Ноги молодые и лишнего километра не боятся. Десятое августа на дворе, не зима, туда и обратно полчаса. Парень он был молодой, двадцати двух лет, метр восемьдесят ростом и такая прогулка для него даже в радость. Старый двухэтажный магазин советской постройки стоял на высокой стороне небольшой площади, напротив него несколько домов, которые в народе зовут сталинками, справа и слева от магазина более тихие и узкие улочки, утопающие в зелени деревьев. Площадью это место называли местные жители, приезжий бы назвал это расширением улицы, носящей типичное для прошедшей эпохи название “улица Ленина”. Остатки советской архитектуры трёх и пятиэтажных домов делало эту площадь уютной. Коля это место в городе любил, поэтому, пройтись лишний раз сюда было приятно. Перед магазином была площадка, отгороженная парапетом, ниже которого ещё заасфальтированное пространство, отделённое от дороги трубчатым заборчиком. Посреди широкая лестница, ведущая к дверям универмага. Сейчас это был не универмаг, первый этаж занимала типичная ”Пятёрочка”, а на втором целый набор отделов, в одном из которых и продавали диски, флэшки и наушники. Коля подошёл к лестнице и остановился. Слева от входа кучковалась группа молодёжи, из небольшой портативной колонки звучала ритмичная музыка и ребята беспорядочно включались друг за другом в импровизированный танец. Получалось у них неплохо, хотя, они и не стремились станцевать что-то конкретное, это были обрывки заимствованных навыков. Взгляд молодого парня выхватил из этой группы девушку, легко скачущую и извивающуюся под ритмы хип-хопа. Среднего роста, тонкая как тростинка, в балахонистой футболке, она двигалась весело и энергично. Улыбка почти не сходила с лица пока она лидировала в танце. Тёмные волосы, зацепленные резинкой на самой макушке, разлетались в разные стороны и это придавало особый шарм её образу. Эту компанию Коля уже видел здесь этим летом. Возможно даже, подлинной причиной его решения сходить за дисками именно сюда, было желание хоть краем глаза увидеть пляшущую девушку. Напрямую он бы никогда не признался, но внутри точно знал, что это именно так. Коля был верующим человеком, первого июля принявшим крещение и сделавшим это искренно. Он вырос в верующей семье, в которой был одним из пяти детей, у него было два брата и две сестры. Отец был пастором. Так что, поглядывание в сторону неверующей молодёжи он в своём разуме осуждал. Но почему-то поглядывал. Ему иногда хотелось так же свободно подойти к ним, стильно поздоровкаться, дружески поболтать... Всё-таки, как верующий, он считал это мирским. В этом было его раздвоение.

Коля продолжил свой путь и поднялся на второй этаж. В отделе с дисками и компьютерной мелочлвкой скучал молодой парень продавец. Увидев Колю, он встал и отложил свой смартфон. Коля рассматривал витрину, а сам чувствовал, что продолжает думать о ней. Первый раз он обратил внимание на этих уличных танцоров в июне и тогда он просто прошёл мимо. И всё бы было нормально, если бы именно в тот момент, когда он проходил там, одна из идущих по улице девчонок не окликнула пляшущую девушку, назвав её имя. Тогда Коля машинально повернул голову и в первый раз увидел её. А поздоровавшаяся девчонка просто крикнула:

- Элька, привет!

Та помахала рукой подружке и на миг Колины глаза встретились с её глазами. Он тут же отвернулся и пошёл дальше, но взгляд и приветливую улыбку забыть уже не мог. Через день он снова как бы случайно прошёл мимо универмага. Потом ещё. Чтобы не вызвать подозрения, в один из дней он пошёл по другой стороне площади. В тот самый день произошло неприятное. Он увидел, как к Эле быстро подошёл высокий кучерявый парень и та подбежала к нему и даже приобняла. Они оба улыбались. Парень этот что-то эмоционально сказал ей и вдруг, быстро попрощавшись, пошёл в ту сторону, откуда пришёл. Коля снова расслышал издалека имя Эля. А как будет полное? Эльвира? Элла? Эльза?

- Выбрали? - Перебил Колины думы продавец.

- Что? А-а… извините. Упаковку дисков, вот эту, - Коля пришёл в себя.

Парень подал диски и опять уселся, взяв в руки аппарат. Коля пошёл на выход. Недавно он даже начал молиться Богу за этих ребят. Они ведь тоже нуждаются в спасительном слове. Почему бы не подойти к ним однажды и не рассказать о Боге? Но, если честно, он побаивался просто так вступить с ними в беседу. И особенно, с этой девушкой по имени Эля. Интересно получалось, в церкви есть молодые сёстры, с которыми Коля свободно общается и иногда провожает кого-то из них до дома, но какое-то особое внимание его привлекла почему-то именно эта странная плясунья возле универмага.

Выйдя из магазина, он остановился у входа. Двое парней из компании стритдансеров сидели на парапете, третий что-то весело и увлечённо говорил Эле, а она пила газировку прямо из горла пластиковой бутылки. Желание подойти и что-то сказать им вновь охватило Колю. Даже дыхание и сердцебиение участились и он внутренне настроился. Он может сказать примерно так:

- Привет, ребят! Я Коля, как дела? Вы знаете, есть на свете Бог, который сотворил весь мир. Он хочет всех нас спасти, для этого Он дал нам Библию, Слово Своё...

Нет… Не мог он поверить, что они тут же выключат свой музон и рассядутся слушать его проповедь. А если они рассмеются над ним? Что ему останется тогда? А если эта Эля просто брезгливо пошлёт его? Тогда в следующий раз, если он будет проходить здесь, она заметит его и скажет:

- Ребят, гляди, опять этот фанатик идёт! Ха-ха! Сейчас опять будет нам втирать!

Этого он никак не хотел. Слишком разительно он, выросший в христианской семье, отличается от этих безбашенных молодых ребят. Вероломным вторжением в их занятие он только испортит всё. А портить ему было никак нельзя. Лучше он возьмёт некоторое время для наблюдения и будет изучать их повадки, вслушиваться в их разговоры, изучать их культуру. А где-то в будущем ему предоставится шанс войти в эту тусовку.

Коля медленно начал спускаться по лестнице, боковым зрением поглядывая на Элю и её друзей. Вдруг какой-то немолодой мужчина решительно подошёл к молодёжи. И не так, как бы ко всем, а именно к той девушке, за которой Коля наблюдал. Он стал сторонним свидетелем необычного разговора. Этот мужчина, одетый в костюм и рубашку и похожий на работника городской администрации, начал что-то довольно жёстко говорить Эле. Она явно расстроилась и, бурно жестикулируя, стала в чём-то оправдываться перед ним. Тот собранными в щепотку пальцами тряс перед её носом, а она с какой-то горечью отвечала ему. Остальные парни расступились в присутствии этого начальника и даже выключили свою музыку. Этот эмоциональный разговор длился несколько минут и никто, кроме Коли, его бы не заметил. Мужчина, изобразив что-то вроде досады на лице, пошёл прочь от компании. Коля, подчиняясь уже скорее подсознанию, пошёл не налево, к своему дому, а направо, по следам того странного типа. Он и объяснить этого не мог, зачем он пошёл за ним тогда. Мужчина перешёл через улицу на другую сторону площади. Коля шёл за ним, а тот уверенно двигался к стоянке автомобилей. Коля ускорил шаг, чтобы мужчина не успел просто так сесть в машину и уехать. В руках у человека в пиджаке уже были ключи от автомобиля, когда парень насмелился окликнуть его.

- Извините, - начал неуверенно Коля, - извините меня, пожалуйста. Вы не могли бы уделить мне пару минут…

- Вы ко мне? - как-то по-начальственному спросил тот. Он опустил руку с ключами и повернулся к Коле. Взгляд его был не очень доброжелательный, как-будто парень прервал его на середине важных мыслей.

- Да… я к Вам. Извините… Если Вам не сложно, уделите мне пару минут. Пожалуйста.

Мужчина засунул ключи обратно в карман и сделал шаг к Коле, продолжая изучать того глазами. Было в этом взгляде что-то пронзительное и даже, как показалось парню, властное. Мужчине было явно за пятьдесят, волнистые тёмные волосы, подёрнутые сединой, густые и нахмуренные брови и ярко выраженные складки у уголков рта. Поэтому он и показался Коле кем-то из начальников, слишком типичные он увидел в его образе признаки человека, находящегося у власти. Даже его голос звучал зычно, слыша эти интонации, хочется встать по стойке смирно.

- Что Вы хотели, молодой человек? Говорите, я тороплюсь.

- Я не задержу Вас, честное слово. Мой вопрос Вас, наверно, удивит. Это вообще не моё дело. И я здесь человек случайный, просто проходил мимо…

- Ну не тяните Вы. Что случилось, объясните точнее.

- Простите… Я видел, что Вы подходили к той компании молодёжи...- Коля сказал эту фразу и глянул на ту сторону площади, где тусовались ребята. Внутри у него похолодело, он заметил, что девушка по имени Эля стоит и напряжённо смотрит в их сторону, как-будто даже вслушиваясь в этот разговор.

- Да. Вы правы, я подходил к этим ребятам. В чём Ваш вопрос?

- Это покажется Вам странным, - Коля больше не смотрел в сторону компании и старался говорить потише,- я видел, что Вы говорили с девушкой. Мне показалось, что Вы знаете, кто она. Это, конечно, не моё дело… У меня к Вам простой вопрос. Как её имя? Я понял, что Вы знаете.

- Знаю, - мужчина сжал губы, - очень хорошо знаю… безбожница…

Коля встряхнулся внутри. Слово “безбожница” как-то задело Колино внимание. Он верующий человек и для него упоминание такого понятия что-то значит. Его собеседник сказал это слово не для Колиных ушей, а с какой-то досадой и даже как бы для себя. Такие слова вырываются, когда человек разговаривает сам с собой.

- Я слышал, - продолжил Коля, - что друзья называют её Элей.

- Это её имя. Если Вы знаете, чего хотите от меня?

- Извините ещё раз, а почему Вы сказали “безбожница”? Я верующий человек и мне это слово отчасти понятно. Все вокруг нас безбожники. Даже внешне порядочные люди.

- Ха… Все сейчас любят говорить: “я верующий, я христианин”. А Вы знаете, молодой человек, что на самом деле означает это высочайшее звание - “христианин”? Вы правы, даже порядочные люди в большинстве своём безбожники! И поэтому, не нужно бесцельно раскидываться фразами, что Вы верующий. Это известно только малому числу людей. Это узкий путь, молодой человек, и идти им непросто! Я знаю, что говорю!

- Простите, но я правда верующий человек, я первого июля принял водное крещение. Я не просто ношу это звание. Я являюсь искренним христианином.

Их короткий разговор стал приобретать оттенок спора, у обоих эмоции начали вылезать наружу. Коле вдруг захотелось защитить себя и свою веру. Был ещё один момент. Услышав слово “безбожница”, Коля понял, что его собеседник в курсе некоторых религиозных понятий. Когда же тот употребил в разговоре “узкий путь”, “высочайшее звание”, парню показалось, что он говорит с верующим человеком из протестантской среды. Это становилось интересным. Мужчина в пиджаке тоже включился в беседу основательно, Колины слова задели его за что-то живое.

- Простите меня, молодой человек, а в каком месте Вы приняли крещение водой? В Православии? И Вы считаете это искренней верой? Настоящим крещением? По-моему, это просто наша народная традиция! Каждый второй в нашем городе “принял” такое крещение! Этим Вы меня не удивите! Я ещё раз повторю: путь христианина – это узкий и тернистый путь!

- Вы меня не поняли. Я принял крещение в баптистской церкви. Я не вру.

- Как это, в баптистской церкви?- Колин собеседник совсем опешил и даже возмутился. - Вы можете этого не знать, но именно я являюсь пресвитером баптистской церкви нашего города.

- Вы?

- Да, я! - Мужчина как-будто что-то вспомнил и прищурил глаза. - А-а… я понял, молодой человек. Вы имеете в виду ту церковь… Вы крестились у Плотниковых, я прав?

- Я и сам Плотников… Николай, - вдруг на лице у Коли появилась улыбка. Зато пресвитер другой церкви совсем озадачился и даже растерялся. Коля тем временем посмотрел туда, на ту сторону. Девушка продолжала смотреть на них. Он отвернулся.

- Тогда я понял. Вы меня, конечно, сильно обезкуражили. Вы Николай Плотников, сын Алексея Плотникова, так? Хм… Очень неожиданно всё это. Столько лет… - Он собрался с мыслями. - Что ж, будем знакомы. Меня зовут Михаил Павлович Бовчан, я пресвитер отделённой церкви. Ваших родителей я хорошо знаю. Знал в прошлом и Вашего дедушку, очень хорошо знал.

- А имя? Как всё-таки зовут эту девушку? - Растерянно напомнил Коля.

- А если Вас интересует имя, то это моя младшая дочь Элина Бовчан. Извините, я правда тороплюсь… Родителям передавайте привет, они меня тоже знают.

Он развернулся и шагнул к машине, оставив Колю в диком недоумении. Как-будто только что он узнал абсолютно невероятную информацию и теперь ему надо её переварить. Коля пошёл в сторону своего дома и уже не осмеливался оборачиваться. Каким-то внутренним чувством он ощущал, что девушка продолжает глядеть ему вслед. Рассмотрела ли она его? Не важно. Главное, побыстрее уйти отсюда подальше.

2.

Путь до дома ему показался очень коротким. Он не смотрел по сторонам, даже когда отошёл от площади достаточно далеко. Он получил ответ на свой трепещущий вопрос, но сразу же, вместе с этим ответом, приобрёл новую головную боль. Перед ним теперь открылась целая бездна новых вопросов, на которые он сам себе не ответит. Он узнал её имя, это хорошо. Он мечтал об этом больше месяца, и вот эта тайна открылась. А что дальше? Теперь он знает о ней гораздо больше, чем хотел, но что это меняет? Почему её отец, оказавшийся служителем церкви, так нервно называет её безбожницей? Почему ничто в её образе не говорит, что она христианка или хотя бы из христианской семьи? Что так настоятельно пытался донести до её внимания Михаил Павлович? Ещё одна болезненная мысль пронзила его. А живёт ли она дома? Раз отец приходит на площадь, чтобы поговорить с ней, может, она живёт на улице? Или у своих друзей? Эта мысль больно кольнула Колино сердце. Она даже не знает о существовании Коли Плотникова, а он уже в тайне сердца ревнует её. Он признался себе, что она ему очень нравится. Даже в её мирском облике, в этих вихлястых танцах, в балахонистой одежде. До сих пор его сердце было свободно. Он не планировал пока создавать семью. Сёстры, с которыми Коля общался в церковной среде, воспринимались им просто как сёстры. На девушек мира сего он запрещал себе глядеть, наслушавшись печальных историй об отпадении братьев от веры. Этот вопрос до сего дня не трогал его души. Он поймал в своих мыслях странное рыцарское чувство, когда ты хочешь побороться за ту, что стала так драгоценна для тебя! И пока он шёл к дому, он составлял план, как будет бороться за неё. Первый пункт снялся сам собой. Он узнал её имя и даже её происхождение. Она родилась в христианской семье. Он не знал, кто такие отделённые, но это можно выведать у родителей. Хорошо. Второй пункт… Что же избрать вторым пунктом? Правильно! Нужно ещё раз поговорить с её отцом. До конца понять, почему он считает её безбожницей. Насколько она переступила родительскую волю, что отец думает о ней так? Адрес семьи Бовчан можно опять же спросить у своих родителей. Стоп! Всё-таки первым, что нужно сделать сейчас, это выспросить всё у своих. Исходя из того, что он узнает, делать дальнейшие выводы и шаги. Всё! Он решил начать с этого, остальные пункты плана сложатся сами собой. Он вздохнул с облегчением и вошёл во двор частного дома, где они жили.

Калитка, ведущая в гараж, была распахнута, значит, отец что-то делает там. Коля заглянул внутрь гаража. Отец раскладывал на верстаке разные железяки и в полголоса рассуждал сам с собой. Коля думал, с чего начать. Отец человек проницательный, Коля его за это уважал. Лишь бы самому себя не выдать, что интерес его касается девушки. Он настроился и вошёл внутрь.

- Чем занимаешься? - Спросил максимально спокойно Коля.

- Так, - ответил отец, - разбираю вечные завалы. Хочется освободить место, выбросить ненужное. А когда беру в руки, оно кажется нужным. Приходится оставлять на потом. Придёт потом и опять буду решать, нужно оно или нет. Хорошо объяснил?

- Прикольно. Это, пап, не сильно отвлекаю? Вопрос один есть.

- Если не по Библии, то нормально. Библии в гараже у меня нет, да и руки грязные. А так, говори, если что знаю, отвечу.

- Ты знаешь Михаила Павловича Бовчан? Случайно разговорились сегодня, выяснилось, что он вас с мамой знает.

- Знаю. Хороший брат. Где вы с ним виделись?

- Так. Возле универмага на Ленина. Я за дисками для компа ходил и случайно разговорились. Я ему сказал, что крещение принял, а он как-то возмутился. Говорит, все, мол, сейчас крещённые. Я говорю: я в баптистской церкви принимал. Он начал убеждать, что это он пресвитер у баптистов. Такой разговор получился. Потом он понял, что есть ещё одна церковь, успокоился. Сказал, что вас с мамой знает. Прикольно получилось.

- Миша нормальный человек. Баптистское братство разделилось много лет назад. Они своей жизнью живут, а мы своей.

- Я слышал что-то. В чём отличие?

- О-о! Это серьёзный вопрос. Если бы ты спросил у него, он бы тебе многое рассказал. Для них это принципиально. Понимаешь, Коль, у каждой христианской группы есть свои преимущества. Каждый из нас что-то выпячивает наружу. На других верующих мы смотрим подозрительно, считая себя правильней. У отделённых это особенно выражено. Мы для них как бы братья, но как бы неполноценные. Понимаешь что-нибудь? - Отец усмехнулся.

- Не очень. Хочется, чтобы все христиане общались, дружили. А так… Мы такие, они отделённые. Эти харизматы.

- У нас даже песенники старые были одни, проповеди очень похожи, богослужения такие же. Но… Разделение произошло и никто назад объединить не может. Приходится с этим жить. Я для себя решил, что для меня они братья, верные Христу люди. Меня ещё не было в живых, когда это произошло.

- Это в советское время?

- В шестидесятые годы. Давненько уже для нас. Я семьдесят третьего. То есть, меня ещё не было, когда это случилось. Вас и подавно.

- А где они собираются? - Коля сел на стул рядом с верстаком.

- На Станочной, двадцать семь. Смотри, если хочешь, сходи к ним в воскресенье. Не должны мы враждовать. Если хочешь поподробней узнать, съезди к моему брату, дяде Вите, он старше, он эту историю знает очень хорошо. Сгоняй к ним в гости.

- Хорошо бы. Надо в субботу не проспать только. Автобус пол седьмого, по-моему.

- Первый, да, рано. Витя с дедом больше общался и уверовал он раньше меня. Он тебе хорошо объяснит. А я давно не вдаюсь в эту историю. В молодости мы мечтали вновь вернуть единство. Это было наивно. Видишь, если разделение на высоком уровне, то мы внизу ничего не сделаем. Хоть у братства есть принцип автономии, всё равно, старшие братья влияют на процесс.

- Жалко, - Коля задумался.

Он не любил разделений в среде христиан. Может, думал он, удастся кому-то переломить это отчуждение. В той церкви наверняка есть своя молодёжь. Они так же общаются, так же поют, ходят в походы, молятся за нужды. Создают семьи, в конце концов. И тоже не знают о существовании церкви не отделённой.

Разговор с отцом успокоил Колю. План по спасению Элины Бовчан начал приобретать некоторые очертания. В субботу он съездит к родственникам и разузнает о разделении братства на две части. В воскресение можно посетить церковь на Станочной и приглядеться получше. Заодно, может случиться его разговор с Михаилом Павловичем. Он продумает тактику своих вопросов и не будет столь растерянным. Он счёл свой план достойным и правильным. Вечером он лёг спать почти счастливым человеком.

3.

В субботу он встал рано, пешком дошёл до автовокзала и купил билет. Его родной дядя Виктор Васильевич Плотников жил в посёлке Преовино в тридцати пяти километрах от них. Раньше, по рассказам родителей, туда можно было добраться на электричке. Доезжали до полустанка и полкилометра пешком. Потом электрички поотменяли и удобней стало ездить на автобусах. Людей, едущих в ту же сторону, набралось человек двадцать. Потёртый бежевый “Хёндай” неторопясь подъехал к автовокзалу и открыл дверь. Коля забрался внутрь и уселся у окна. Целый час пришлось трястись по вторичного значения дорогам. Сделали пару остановок с заездом в попутные деревни. Часть народа повыходило, до самого Преовино осталось ехать семь пассажиров вместе с Колей.

Дядя Витя с женой тётей Таней жили в домике у леса. В детстве Коля оставался у них с ночевой, иногда даже дней на пять, и вместе с двоюродными братьями изучал местную природу. Двоюродные братья давно выросли и разъехались, повода бывать в Преовино стало меньше. Дом, где жил его дядя, был семейным гнездом Плотниковых. В далёкие для него годы в этом домике собирались баптисты и считали его пристанищем для гонимой церкви. Коля родился в конце девяностых, когда о гонениях на христиан уже забыли, его поколение уже поверхностно знало об этом. Дядя Витя с тётей Таней помнили больше, на их руках три года назад умер Колин дед, многолетний служитель церкви Василий Егорович Плотников. Коля приехал разобраться в тайнах семьи и церкви, доселе ему неизвестных. В этом он находил ещё одну пользу начатого дела, главную суть которого он пока никому не раскрывал. Занявшись борьбой за душу Элины Бовчан, он решил поковыряться в прошлом.

Родственники встретили племянника очень хорошо. Накормили потрясающим деревенским творогом, домашними блинами и яйцами, вынутыми из под собственных кур. Часок Коля подремал на диване, чтобы восполнить силы, и лишь к обеду они смогли приступить к той беседе, ради которой он приехал сюда. Дядя Витя был старшим сыном Василия Егоровича, он родился в шестьдесят втором, на одиннадцать лет раньше Колиного отца. На стенах старого дома висело несколько семейных фотографий, среди которых была даже фотография Колиного прадеда, Егора Плотникова, первого верующего в их роде. Люди Колиного поколения уже не относятся к фотографиям столь трепетно, другая жизнь, другие возможности.

Дядя Витя разложил на столе альбом со старыми снимками и повернул его к Коле. Каждая фотография была срезом определённого события жизни верующих. Здесь люди на похоронах, тут на природе, это на фоне дома, там на вокзале. Дядя Витя показывал пальцем и рассказывал Коле о том, что знал сам.

- Вот, смотри, Николай. Эта фотография особенно ценна. Это шестидесятый год, снимали здесь, в нашем дворе. Здесь все верующие ещё до разделения. А? Много знакомых лиц.

- Интересно. Мы мало знаем о разделении. Недавно случайно поговорил с Михаилом Павловичем Бовчан и мне стало интересно.

- А-а… Миша... - Виктор Васильевич улыбнулся. - Как ты играл с моими в детстве, так и я с Мишей. Хорошо его знаю. Бовчаны раньше возле нашего полустанка жили.

- Папа говорит, хороший брат.

- Все хорошие. Разделило нас государство. Знать бы тогда эти замыслы братьям, не променяли бы единства на раздор.

- А из-за чего разделились?

- Понимаешь, не хотела советская власть развития христианства в Союзе. Никита Хрущёв, главный коммунист, на съезде объявил, что через двадцать лет покажет последнего попа. И понеслось. Всем церквям досталось, и православным и нам. Придумали такое дело. Собрали старших пресвитеров братства и заставили подписать инструктивное письмо к церквям. Чтобы не крестить молодёжь, не обучать детей, не заниматься благотворительностью, не ездить в гости. А? Лукавый такой план придумали. Что было братьям делать? Каждого пресвитера держали под наблюдением, в собраниях сидели агенты иногда. Скажешь лишнего и что?

- Время испытаний.

- Да, брат! Тяжёлое время. Появились братья, которые возмутились и не захотели так жить! Не должна церковь отказываться от проповеди, от крещения молодых, от помощи друг другу! Так ведь? Началось брожение в умах. Люди спорили, почему братья из Москвы это подписали? Как вести себя нам? А если посадят? А что Господь думает? Много вопросов встало.

- Хитрый план.

- Очень хитрый! Сам дьявол его нашептал! Такая власть была. Брожения привели к тому, что несогласные создали инициативную группу и стали обращаться к церквям помимо руководства. Начали разоблачать братьев в неревностном отношении к Богу! Тоже в сторону пошли. А что было делать людям в маленьких церквях? Дед твой говорил, что приезжали известные благовестники и призывали к непослушанию власти. А в Слове сказано, чтобы слушали власть. Путаница была. Все верующие с нашей округи собирались в этом доме, на электричках и рабочих поездах сюда приезжали. Дедушка твой был пресвитером. Его бывало и штрафовали тогда и угрожали тюрьмой. Не валялся он как сыр в масле. А братьев проповедников всего три-четыре было, среди них твой дедушка и отец того самого Миши Бовчана.

- Его отец тоже здесь служил? - Колю объяло недоумение. Вот какая связь вырисовывалась.

Дядя Витя перелистнул несколько страниц альбома и придвинул его к Коле. На большом снимке почти во всю страницу двое братьев, стоящих плечом к плечу. Один был Колиным дедом в молодости, а второго он не знал.

- Знаешь, кто это?

- Это дедушка вроде…

- А рядом с ним его друг закадычный, Павел Андрианович Бовчан! Видишь, связь какая между нашими семьями! Это пятьдесят восьмой год, им тут по двадцать с небольшим. Братья благовестники, которых все верующие любили как родных! А потом посыпалось братство. Один на ту сторону встал, другой на эту. Пару лет люди были в недоумении, что правильней. Скорбные дни для церкви. И так немного было людей, а тут. Дедушка под старость часто вспоминал те годы, плакал как ребёнок. Сколько его слёз на этих страницах?

- Дедушка остался с регистрированными?

- Да… Не верил он, что развратились братья. Выхода не было у них. Инициативные требовали съезд собрать, а власть бы не дала тогда. И братство треснуло. Самое печальное, что разошлись в разные стороны друзья…

- Дедушка с Павлом Андриановичем?

- Да. Тот стал у себя собирать нескольких, остальные здесь были. Иногда в тайне общались и ездили друг ко другу. Потом Бовчаны окончательно переехали в город и совсем друг от друга отдалились. С годами и наша церковь обосновалась в городе, а люди уже стали чужими друг другу. Так вот, Коля…

Наступила небольшая пауза. То, что Коля услышал, сильно подействовало на него. Перед его глазами фотография двух молодых счастливых братьев, стоящих плечом к плечу. А спустя несколько десятилетий их потомки лишь с тоской вспоминают о давно разрушенном единстве.

- Последние месяцы дедушка особенно плакал, - включилась в беседу тётя Таня, - Павел Андрианович умер за пять месяцев до дедушки нашего. Так и не увиделись они в конце жизни, в доброй старости. Павла Андриановича похоронили у нас на кладбище, а его супруга жива ещё.

- Да, - подтвердил дядя Витя, - Элина Аркадьевна ещё ничего. В том году её видел в городе.

- Элина Аркадьевна? - Встрепенулся Коля. Эх… Он чуть не выдал свои мысли. Вот откуда взялось имя девушки, за которую он решил на днях побороться.

- Да, мама Миши Бовчана. Ей уже за восемьдесят, но в собрание она приходит. Она дедушку нашего после смерти мужа навестила, слава Богу! Их памяники почти рядом стоят. Василия Егоровича Плотникова и Павла Андриановича Бовчана. Вот как Господь сделал! В Его глазах они остались братьями и друзьями!

- А сейчас в чём отличие между нами? - Спросил Коля. - Папа сказал, что они нас считают как бы неполноценными. Если у них верят в Иисуса и у нас верят, в чём они лучше?

- Хороший вопрос. Они считают себя чище, ревностней. Так и осталось в их памяти, что регистрированные не слушаются Господа, сдались перед государством. А в реальности нет почти отличий. У них культура своя сложилась, понимаешь. Допустим, телевизор – это мирское, значит, если ты ревностный, то не смотри вообще. Журналы не читай, кроме “Вестника истины”, которые они печатают. В одежде следят они за сёстрами, чтобы никаких штанов, украшений, на ушах этих самых, серёжек всяких. А так? Люди они люди и есть! Всё равно все мы грешники по природе, как нас не разодень.

- Я в том году был у харизматов, - сказал Коля, - у тех наоборот, кто в футболке, кто в красных штанах. Песни как на концерте, шум и крик. Тоже непривычно.

- Ну, это тоже крайность! Харизматы стараются доказать, что у них свобода, сила Духа! А свобода в сердце у нас, когда Писание понимаем.

- Из-за разных культур христиане не общаются.

- А больше из-за высокомерия! Хочется человеку думать о себе высоко. И верующие тоже этим страдают. А некоторые боятся просто, думают, что осквернишься от общения с другим верующим, не таким как ты. Если человеку внушать, что телевизор главное зло, то он поверит. Я думаю так: не стало реальной угрозы от государства, а выделяться чем-то надо. Вот и стали акцентировать внимание на телевизорах, журналах, штанах и юбках.

Коле нравились рассуждения дяди Вити. Иногда он приезжал в церковь и делился Словом. Слушая его понимание Евангелия, начинаешь смотреть на проблемы объёмно и понимать суть сложных отношений человека с Богом. Даже молодому сердцу давал этот проповедник интересную пищу для размышлений и не заострял внимания на земных мелочах.

Вечером, возвращаясь домой на таком же автобусе, Коля пытался разложить всё по полочкам. Короткая поездка к Виктору Васильевичу произвела на него огромное впечатление. Он переснял себе на телефон фотографию пятьдесят восьмого года, где два брата во Христе стоят рядом. Он начал чувствовать какую-то особую законную взаимосвязь между собой и Элиной Бовчан. Несколько дней назад он лишь украдкой поглядывал в её сторону, а теперь всё сильно изменилось. Их деды были друзьями, делили один хлеб на двоих, вместе совершали благовестнические поездки, просвещали человеческие души! И у него и у неё в жилах течёт кровь проповедников Евангелия! Горько то, что два друга оказались по разные стороны баррикад. Если бы сложилось не так, они были бы в одной общине и Коля с Элиной знали бы друг друга с детства, почти как брат с сестрой! Хорошо, что и над его и над её жизнью есть Божия милость, множество молитв, вознесённых верующими родственниками!

Следующим пунктом его грандиозного плана было завтрашнее посещение отделённой церкви. Отец его отпустил и даже благословил сходить туда, это было прекрасно. Там он просто побудет, понаблюдает, сделает свои выводы, и, если всё сложится, поговорит с Михаилом Павловичем уже более основательно. Если же что-то изменится, у него будет свобода внести в свои планы изменения. С таким настроением он вернулся домой!

4.

Уже лёжа на постели, он взял ноутбук и почитал в интернете про разделение баптистского братства, про особенности жизни тех церквей, про то, как на это смотрят разные братья. Субботний день стал для Коли днём многих открытий. Отчасти он начал понимать возможную причину конфликта Михаила Павловича и его дочери. Категоричные запреты и необоснованные ограничения могут просто не вмещаться в голову современной молодёжи. Старшему же поколению хочется заставить тех соблюдать всё как принято в отделённой части братства. И если ему посчастливится добраться до самой Элины, он покажет ей, что не все христиане столь непримиримы. В доме Плотниковых в зале стоял телевизор, почти у каждого члена семьи был телефон или ноутбук, отец никогда не угнетал детей в этом. Он рассуждал свободней и не считал сами устройства чем-то греховным. Большего Коля предположить не мог. Завтрашний день ещё что-то добавит в копилку его познаний отделившейся части церкви и он сможет сделать новые выводы, взятые уже из личных наблюдений. В конце концов он заснул.

Утром он встал раньше своих братьев и даже сам сотворил себе простенький завтрак. До Станочной улицы решил пройтись пешком и настроиться на нужный лад. Получится ли разговор с пресвитером, неизвестно, но готовым к этому он должен быть.

Дом молитвы показался ему не очень большим, но аккуратно обустроенным внутри. Папа был прав, на первый взгляд почти невозможно увидеть какие-то отличия. На боковом стуле, куда решил он приземлиться, лежал самый обычный сборник “Песнь возрождения”. Коля пришёл рано и людей в зале было немного. Пока было время, Коля достал телефон и вновь посмотрел на фотографию двух друзей. Труд их не остался без плода, несмотря на разделение, существовало в городе две христианские церкви, куда люди могут прийти и услышать о Боге. Мимо Коли, осторжно поглядывая, ходили сёстры, на головах которых были аккуратные косынки. Появление нового посетителя было замечено верующими. В зал вошёл пресвитер и приветливо кивнул парню, Коля ответил ему. Время подходило к началу и народ постепенно рассаживался по местам.

В ходе самого служения он тоже не заметил большой разницы, не возникло у него ощущения, что он попал в абсолютно другую деноминацию. Первое слово с кафедры говорил пожилой брат в толстых плюсовых очках. И Коле это слово понравилось, было в нём что-то доброе и светлое. То есть, нельзя было сказать, что здесь всё пропитано жёсткими запретами и само Евангелие забыто. Люди встали на молитву и молитва показалась ему абсолютно знакомой, это была молитва возрождённых христиан, славящих Бога. Спели “Твёрдо я верю” и “Ближе, Господь, к Тебе”, тоже до боли знакомые Колиному слуху псалмы.

А вот после молитв и пения Коля испытал настоящий шок. Ожидая начала служения, он поглядывал на входящих людей, но всех, естественно, рассмотреть и запомнить не мог. И тут, откуда то из средины зала, за кафедру вышел молодой проповедник, которого пресвитер назвал братом Павлом. И этот неведомый Павел оказался тем самым молодым парнем, которого Коля видел около универмага подошедшим к девушке Элине. Именно к нему она тогда подбежала и даже слегка обняла. Коля почувствовал, что покраснел. Дыхание участилось и он сглотнул слюну. Не эти бы эмоции нужно было переживать в собрании церкви. Кто этот парень? Единственный вопрос возникал в его сознании. Даже вполне правильные слова, что говорил молодой проповедник, не вмещались в Колино сознание. То есть, отец Эли, пресвитер отделённой церкви, жёстко обличает на улице свою дочь за общение с мирскими парнями, а сам даже не подозревает, что проповедующий у него брат тайком бегает пообниматься с ней. Коля увидел в этом лицемерие или, по крайней мере, неведение служителя церкви. Помимо недоумения в эту минуту, он испытал что-то похожее на ревность. С другой стороны, у него возникла мысль включить этого Павла в свой многоярусный план. Конечно, если тот вдруг окажется тайным воздыхателем девушки, Коле придётся немного поостыть и со временем вообще отступиться от борьбы за неё. Это ведь её выбор, что он может предложить ей взамен? Он решил досидеть до конца собрания и попробовать аккуратно выловить молодого проповедника, чтобы задать ему пару вопросов. Тонкими полунамёками он даст ему понять, что совершенно случайно видел его на площади рядом с девушкой Элей, дочерью пресвитера. Если честно, то до конца собрания Коля скорее маялся, чем пытался что-то уловить. Последнее слово говорил сам пресвитер, но большинство его слов не дошли до сознания парня. А говорил тот громко и долго, что только отягощало Колины ожидания. Наступило время последних наставлений и общецерковных объявлений, а Коля уже не находил себе места. Он видел, что Павел вышел из зала и скрылся из его глаз. А вдруг получится так, что к Коле подойдут заботливые верующие или даже сам пресвитер, и начнут его приветствовать и расспрашивать, как у него дела. А тем временем этот Павел быстренько уйдёт домой или вообще побежит на свиданку с Элей. А Коля будет мучительно улыбаться и изображать вежливость, оправдываясь и рассказывая всем, что он всего лишь брат из другой церкви, решивший заглянуть к ним на служение из любопытства.

К Колиному счастью, его никто сильно не задержал. Пара братьев пожали ему руку, он всколзь назвал своё несложное имя и, стараясь быть малозаметным, выскользнул во дворик. Он смотрел по сторонам, выискивая того, кто сейчас так интересовал его. Парня не было видно. Эх-х… Коля сжал кулаки, не с целью с кем-то подраться, а чтобы компенсировать напряжение, бушевавшее внутри. На крыльце стоял тот пожилой проповедник, что сказал первую проповедь. Коля подошёл к нему, изображая улыбку. Брат добродушно ответил тем же.

- Приветствую, - начал Коля, - я сегодня у вас первый раз. Меня зовут Николай.

- Очень приятно, Николай! Бывал когда-нибудь в такой церкви?

- Я… Извините, я здесь первый раз. А вообще я верующий. Из регистрированной общины. Знаете?

- А-а… Всё равно хорошо! Слава Богу, Николай! Некоторых из ваших я знаю. Нину Григорьевну с Александром Яковлевичем, Елену Викторовну Мазенко. - Он ещё перечислил несколько имён.

- А я сын пастора церкви, Алексея Васильевича Плотникова.

- Очень приятно, Коля! Я даже твоего деда знал, я давно уже в вере!

- Виктора Васильевича Плотникова знаете? Дядя мой.

- Виктору передавай большо-ой привет! Скажи, от Андрея Максимовича, он знает!

- Хорошо! Извините, Андрей Максимович, а Вы не видели Павла, который слово сегодня говорил после Вас?

- Вон он стоит, - брат показал на открытую калитку ворот и Коля тоже заметил Павла, стоящего на улице в обществе нескольких человек.

- О, не заметил, извините! А у вас часто молодые проповедуют?

- Да не так уж много молодых то. Сейчас с мира редко кто приходит. Здесь молодёжь своя вся, дети и внуки верующих. Эти ребята молодцы, стараются продолжить дело старшего поколения!

- А Паша тоже чей-то сын?

- Паша сын самого пресвитера, Михаила Павловича, который собрание вёл. Видел?

- Михаила Павловича я знаю, общался с ним недавно. А про Павла бы не подумал, что он его сын. Михаил Павлович крепкий такой, коренастый, а Павел высокий и стройный.

- Так Паша больше на деда похож, на своего деда, Павла Андриановича. Тот тоже высокий был и кудрявый в молодости.

Коля не выдержал и достал телефон, чтобы показать брату сохранённый снимок. Просто от радости, которая после короткого разговора наполнила его душу и резко сменила собой мрачное напряжение. Прекрасно всё оказалось! Всё встало на места! Паша родной братишка Эли и поэтому он приходит навестить её! Значит, он ещё больше нужен ему для его грандиозного плана!

Пока пожилой брат рассматривал фотографию двух братьев, Коля обдумывал возможные вопросы, которые задаст Павлу. Этот молодой брат теперь не просто проповедник отделённой церкви, а связующее звено, через которое Коля может добраться до Эли. Кто может быть ближе к ней, как не родной брат? Андрей Максимович вернул Коле телефон и поблагодарил за приятные воспоминания. Коля вышел с территории церкви и оказался за спиной Паши. Тот беседовал с мужчиной в очках, но это для Коли не было помехой, он готов был подождать. Паша заметил подошедшего парня и начал сворачивать свой разговор. Возможно, он принял Колю за новенького и решил уделить ему внимание. Коле это было на руку.

- Привет, - поздоровался Павел и протянул руку, - какие-то вопросы у тебя? Меня зовут Паша.

- Николай. Изиняюсь, у меня правда есть к тебе небольшой разговор, не сильно отвлекаю?

- Нет-нет, - заинтересованно улыбнулся тот, - пожалуйста, я всегда готов ответить.

- Спасибо, Паш! Я у вас первый раз в собрании, но, на самом деле я верующий. Я из той церкви, из регистрированной, знаешь?

- Знаю.

- Так получилось, что между нами есть нечто общее, я тоже сын служителя своей церкви. Мой отец, Алексей Васильевич Плотников, пастор регистрированной церкви.

- Отлично!

- Мой вопрос может показаться необычным, но я прошу меня выслушать. Не против?

- Не-не, говори, пожалуйста, - очень вежливо проговорил Паша. Он каким-то нутром понял, что лучше отойти в сторону и что разговор может быть деликатный.

- Да, спасибо! - Коля осмотрелся по сторонам. Ему не хотелось, чтобы их разговор увидел пресвитер церкви. - Понимаешь, мой вопрос касается не церкви даже или проповеди… Он касается твоей сестры.

- Эли?

- Да. Ты только, пожалуйста, меня выслушай, а потом делай какие-то выводы. Я немного волнуюсь.

- Говори, - сказал, наморщив лоб, Паша, - если что, я сохраню тайну.

- Спасибо! Тут в общем и нет никакой тайны, просто, несколько дней назад я случайно обратил внимание на группу молодёжи, которая танцует на улице Ленина. И некоторое время понаблюдал за ними. Заметил среди них девушку… А потом к ним подошёл человек в костюме и начал что-то выговаривать этой девушке. У меня появилось желание спросить у него, что он им хотел сказать, и я его догнал. Оказалось, это твой отец, Михаил Павлович… Я очень удивился. Я ведь тоже верующий и тоже из баптистов. Мы с ним поговорили чуть-чуть. Он тоже был немного ошарашен случайным знакомством, но мы поговорили. Он мне сказал, что девушка, танцующая на площади, его дочь. То есть, твоя сестра…

- Ты её осуждаешь? - Паше стало грустно.

- Ни в коем случае. Разве я имею право судить? Я хочу понять, что между ними случилось.

- Сложно объяснить, - Павел задумался, - если бы я сам понял. А так? У них с папой всё очень непросто. Папа ревностно отстаивает идею чистоты. А Эля почему-то вырвалась из под контроля и пошла общаться с мирскими. Для него это стало шоком. Он всегда проповедовал узкий путь… В его понимании всё мирское, любое творчество, танцы, спорт, и так далее, не может быть увлечением верующего. Верующий должен избегать любого искушения и меньше смотреть по сторонам, чтобы угодить Господу. А она иногда читала мирские книги втихушку, дружила с неверующими подружками, приносила из школьных компаний какие-то словечки. И папа пытался её загнать на этот узкий путь, отрезая даже от хороших подружек… Плохо, что узкий путь превратился в узкое понимание жизни.

- Вот именно! - Коля обрадовался, что его собеседник так же, как он, понимает жизнь с Богом. Пашин отец вышел на улицу и заметил их беседу, но, коротко глянув, вошёл обратно. - Михаил Павлович просто не понимает Элиной молодости. Так ведь?

- Он хотел, чтобы все его дети служили Богу. У него шестеро сыновей, включая меня, Эля самая младшая. Он отводил ей роль своей помощницы и верной христианки, а она возмутилась. Я из сыновей самый младший, Эля родилась за мной. Всё детство мы с ней были как не разлей вода, она очень подвижная и активная. Наверно, у неё такой организм. Родители пытались её обуздать и привить ей скромность и незаметность, а она всегда была как пружинка. Она и меня вовлекала во всякие приключения, потом нам обоим влетало… - Паша улыбнулся очень доброй братской улыбкой.

- Она и сейчас как пружинка. Поэтому я её и заметил. Меня, конечно, поразило, что она дочь служителя. Вроде, не должна она плясать мирские танцы. Странно это! А люди останавливаются и любуются её молодостью и каким-то светом её улыбки. Жалко так.

- Она и правда внутри светлая, я бы даже сказал, добрая и радушная… - Сказал Паша с досадой. - Отец думает иначе… Но он ведь тоже любит её! Только его любовь не терпит непослушания, именно это её раздражает.

- Паш, спасибо, что так откровенно делишься со мной своими искренними мыслями! Я тебя принуждаю переживать это заново.

- Нет, Коль, нисколько. Мне и поговорить об этом не с кем. С мамой немножко украдкой. Иногда с папой, но он сильно начинает волноваться.

- Скажи, а Эля дома живёт? - Коля задал Павлу самый важный для себя вопрос.

- Нет. Она в конце июня переселилась к подружке на дачу. Обещает, что всё переварит и вернётся. Сильно тяжко у нас дома. Папа тоже иногда молится со слезами. И она … одновременно ропщет и кается по-своему и не знает, что делать дальше.

- Давай вместе молиться за неё. Недавно я узнал, что наши деды до разделения были близкими друзьями, и я как-то особо проникся всем этим. Почему-то хочется побороться за Элину душу! И чтобы восстановились отношения отца и дочери! И чтобы мы однажды собрались семьями и вспомнили, что наших предков Бог использовал для благовестия в наших краях!

- Это было бы здорово! - Поддержал Паша.

Теперь Коля подходил к самому сокровенному для себя. Если и это найдёт понимание в душе Павла, Коля будет самым счастливым человеком! План его абсолютно перевернулся после посещения отделённой общины, но он ещё больше убедился в правильности своих исканий и в готовности идти до конца. Молоденький брат Эли оказался очень близким ему по духу. Тот, чью проповедь он пропустил мимо ушей из-за глупой ревности, становился ему чуть ли не близким другом. Оставалось самое главное.

- Паш, - несмело начал Коля, - ты можешь исполнить одну мою просьбу?

- Конечно, без проблем.

- Познакомь меня с Элей, - Коля произнёс это и сжался внутри, ожидая поток недоумения и всего, чего угодно.

- Ты хочешь поговорить с ней?

- Хочу. До конца не знаю, зачем. Но хочу.

- Есть такой вариант, - задумчиво ответил Паша, - можем после обеда, к примеру, встретиться где-нибудь и вместе навестить её. Оставь мне свой номер, я тебе наберу. Только сначала мне надо домой, пообедать и…

- Да, спасибо… Ты не хочешь, чтоб родители знали…

- Лучше бы.

- Хорошо, - Коля дал ему свой номер и они попрощались до после обеда.

5.

В час дня Коля добрался до дома. Его домашних ещё не было, получилось, что, даже с учётом общения с Пашей, он пришёл раньше. Он вошёл на кухню и вытащил из холодильника кастрюльку с пюре и сковородку с котлетами. Разогрел всё это в микроволновке и быстренько поел. Даже помыл за собой посуду, чтобы не нагружать маму или сестру. Наступало очень напряжённое время. Через полчаса он выйдет из дома и позвонит Паше. Они встретятся в определённом месте и пойдут на встречу с Элей. То, чего бы он никогда не сделал сам без помощи извне, должно совершиться сегодня. Он и не представлял неделю назад, что это вообще может быть. Он даже не осмеливался молиться Богу об этом, не решив для себя, плотское это или нет. И вот он подошёл к рубежу высочайшей важности. Любой человек перед чем-то очень волнительным внутренне торопится, и при этом, как-то непроизвольно тянет время. Он посмотрелся в зеркало, чего прежде почти никогда не делал. Походил по дому, всё ещё оттягивая минуту непосредственного выхода. И наконец вышел.

Паше позвонил уже по пути. Тот сказал, что будет ожидать его в сквере метрах в пятистах от знакомого уже универмага. То есть, путь не такой уж большой. Голова почему-то стала абсолютно холодной. Он не придумывал возможные слова и темы разговора, а просто целеустремлённо шёл. И почему-то в этот миг верил, что над его маленькой жизнью есть Господь, Который всё всегда может устроить и расставить по местам. Ему не нужно больше волноваться и предполагать, чем может окончиться сегодняшняя встреча. Пусть Эля усмехнётся, глянув на него, и откажется с ним говорить. Ладно. Тогда он просто скажет то, о чём думает и просто уйдёт домой. Тогда это будет последним пунктом его плана и он себе внутри напишет, что цель была недостижима.

Он подошёл к скверу, который как и всё в этом месте, был обустроен ещё в советское время. Посреди был широкий тротуар, по краям прикрываемый от остального мира плотными зарослями яблонь, вязов и кустов окации. Коля вышел на широкую часть тротуара и пошёл вперёд. Если бы это были съёмки фильма, то всё вокруг замедлилось бы и продолжалось в режиме замедленного кадра. По краям, слева и справа, стояли массивные лавки с изогнутыми спинками, на каждой из них кто-то сидел, и Коля боковым зрением наблюдал за людьми. Сквер заканчивался круглым фонтаном, за которым стояло поперёк две длинные лавки. Коля приближался к нему. На боковых лавках он не увидел ни Павла ни Эли. Оставались лавки, которые от его взгляда загораживали брызги фонтана. Он остановился перед ним и пробовал смотреть через струи. Он разглядел лишь двух пожилых женщин на одной из лавок, брата с сестрой не было. Сердце резанула волна досады. Наверно, Эля отказалась от встречи с ним и ему остаётся лишь развернуться и пойти домой. Он протянул руку, чтобы поймать струйку воды, и вдруг вздрогнул от прикосновения к своему плечу.

- Коль, - позвал его Паша, стоящий за спиной, - не слышишь, что ли? Еле догнали тебя .

Коля обернулся и увидел перед собой Пашину улыбку. Рядом с ним стояла сестра, на лице которой не было ни грамма раздражения или упрёка. По его телу пробежали мурашки, а щёки наверняка покрылись краской стыда. Он сильно растерялся и ничего не отвечал.

- О, я тебя знаю, - как-то очень уверенно сказала девушка, - видела тебя около “Пятёрки”.

- Я иногда покупаю там, - пришёл в себя Коля, - я тоже тебя там видел.

Паша предложил занять свободную лавку, которая за фонтаном, и слегка разрядил неудобство ситуации. Коля сел по одну сторону Павла, Эля по другую, так было легче прийти в себя. Так сильно мечтавший поговорить с девушкой Коля, вдруг почувствовал, что из его сознания куда-то пропали все мысли. Паша с сестрой о чём-то перешёптывались, а Коля сидел в полном оцепенении и не мог понять, как построить разговор. Он просто тупо, как принято говорить у молодёжи, созерцал брызги фонтана.

- Так это, - вдруг начала Эля, - ты о чём хотел поговорить? Коля тебя зовут?

- Коля.

- Можно я буду звать тебя Николя? - Тут парень почувствовал, как легко она берёт инициативу в разговоре, и ему это понравилось. - Это по-французски. Нормально?

- Да, конечно… Меня так никто пока не называл.

- А я буду, хорошо? - Сказала девушка. Коля закивал головой, лучшего он не ожидал. - У тебя ко мне вопрос какой-то?

- Есть немного.

- Потом задашь, ладно? А сначала я у тебя кое-что спрошу, хорошо?

- Не пугай человека, - с улыбкой вмешался Паша, - это же не я, он не знает твоих манер.

- Не-не, - вставил Коля, - я не обиделся и не испугался.

- Да я со всеми так общаюсь, - оправдалась девушка, - вроде никто не обижается. Ладно, это не важно. Я видела, как ты говорил с моим отцом. Было?

- Конечно.

- Я хотела тебя догнать тогда, а ты как впилил.

- Я заметил, что ты смотрела.

- Что он тебе сказал?

- Он много интересного для меня сказал. - Коля наконец-то настроился на деловой лад. - Я ведь тоже верующий, только из другой церкви. Мой отец пастор другой баптистской церкви. Я, конечно, не должен был смотреть за вашими танцами. Но, я смотрел и заметил там тебя… Ты заметная.

Девушка изобразила интересную рожицу.

- Я вас несколько раз там видел, - продолжил Коля, - но всё время проходил мимо. А тут увидел, что к вам подошёл человек, которого я принял за представителя власти. Мне показалось, что он ругается на тебя и запрещает танцевать на площади. И я решил его догнать. Я даже сам не могу понять, почему я за ним пошёл.

- Оно почти так и есть, - вставила девушка, - он на меня ругался и запрещал танцевать. И насчёт власти всё очень похоже. Он же целый пресвитер на этой земле. Поэтому, все люди должны у него спрашивать, как им жить!

Коля заметил тоску на лице у Павла. Слова Эли несли в себе запал обиды или даже злости. Она была не совсем справедлива в этот миг. Но это были её эмоции, которые она, похоже, не умела скрывать. Коле понравилось, что разговор у них получался и говорить было легко, не нужно было скрываться или искать дипломатические фразы. Всё говорилось прямо.

- Если совсем честно, - продолжил Коля, - то я спросил у него твоё имя. Глупо, конечно… А он полушёпотом назвал тебя безбожницей. Я возмутился, не понимая, как работник администрации, за которого я его принял, может бросаться религиозными терминами. Шаг за шагом мы пришли к тому, что он пресвитер отделённой церкви. А я сын пастора другой баптистской церкви. Дальше он сказал, что знает моих родителей. Я был в шоке и постарался побыстрей дойти до дома и всё это осмыслить.

- Да, - с улыбкой сказала Эля, - так торопился домой, что не заметил, как я за тобой попыталась пойти! Ты, наверно, мастер спорта по спортивной ходьбе! Я хотела тебя выловить и задать вопрос, но мои ноги так не ходят!

- Я этого и боялся… - Честно признался Коля. - Я видел, что ты смотришь, и очень не хотел, чтобы ты у меня что-то спрашивала.

- Всё тайное становится явным. - Процитировала она. - Ну, ладно. Благодарю за искренность! Теперь я знаю, кто ты такой и что спросил у нашего папы. Мои вопросы исчерпаны. Ты молодец, честно сказал, редко бывает среди верующих.

- Почему?

- Много раз натыкалась на очень хитроумные способы подкатывания к девушкам в христианской среде. Могу привести пример. Одна сестра рассказала, как её выдали замуж. Не из нашего города. Она симпатичная и один братик на неё обратил внимание. Сам подойти стеснялся, да и ей он не нравился. Придумал такую штуку. Подошёл к своему пресвитеру и сказал, что хочет жениться, и что именно эту сестру ему показывает Господь. - Эля немного ёрничала. - Нет, чтобы подойти к ней самому и признаться, так нет, он начал действовать через пресвитера. Тот вызывает к себе отца этой сестры и тонкими намёками начинает объяснять брату, что его дочь застолбил один молодой товарищ, и отец должен теперь посодействовать этому процессу. Отец девушки говорит об этом жене и тоже склоняет её поучаствовать в деле. В конце концов свадьба состоялась! Только невеста не была на седьмом небе от счастья! Смирилась, конечно, и стала жить, как преданная христианка. Поэтому, я и говорю так. Ты молодец, всё очень честно! Ты меня заметил, потому что я для тебя заметная. Так проще общаться! Мои друзья, с которыми я танцую на площади, все очень простые в общении. Один из них проявлял ко мне интерес, я ему сказала, что мне пока не надо, не до того пока. Он понял.

Коля почувствовал что-то приятное в душе. Ещё одно его подозрение отпало! Эля просто танцует с теми пацанами и не более того!

- С тобой тоже легко общаться. - Сказал Коля.

- Не для всех. Ты пришёл с Павликом, поэтому, ты автоматически мне как друг. Если бы я тебя догнала тогда , не знаю, как бы разговор пошёл. А сейчас другое дело. Павлик мне самый близкий человек, так, братишка? Что бы я делала на земле без братика?

- Хитрая ты, - улыбнулся Паша, - но это правда. Мне для тебя ничего не жалко.

- Сгоняй за мороженным, - сказала она и засмеялась.

Паша и правда встал и пошёл искать, где продают мороженное. Коля остался вдвоём с Элей.

- Паша очень заботится о тебе, - констатировал Коля.

- Мне с ним легче всего по жизни. В отличие от старших братьев, он какой-то незаряженный. Никогда не давит на меня и часто становится между папой и мной. Он умеет и со мной по-доброму общаться и не судить меня, и с папой находит общий язык. И в церкви ведёт себя, как все и не оспаривает правила. Старшие братья полностью копируют отца, а Павлик умеет понимать людей.

- На мировоззрение отделённых братьев повлиял раскол среди баптистов. Наши церкви тоже раскололись. Шестьдесят лет назад была одна церковь. Мой дед с вашим дедом были закадычными друзьями. Вместе проповедовали Евангелие, а потом разделились.

- Это к чему?

- К тому. В двух церквях образовались две культуры. В отделённой делали упор на ревность и чистоту, а в регистрированной на готовность понять друг друга.

- Христиане и должны понимать друг друга. В понимании и честности и есть настоящая чистота! Браток, что залучил себе сестрёнку в жёны, тоже нечисто поступил, я считаю. Он должен был у неё спросить. Она бы, к примеру, отказалась. Ему было бы неприятно. Ну и что? Зато было бы честно, а значит, чисто. В чём настоящая чистота? В прикрытии себя красивыми словами? Ты парень, посматриваешь на клёвую девчонку, это всё понятно. Спроси у неё! Скажет “нет”, значит, иди своей дорогой. Или я. Я пока полностью не разобралась в Библии, но я много читала. Я вообще любила читать, всё подряд. Но, папа говорил, что сказки нельзя, фантастику нельзя, романы нельзя. Всё нельзя! Разве я глупее стала от этого?

- Мне не запрещали. Я тоже любил читать. Рея Брэдбери читал, Достоевского пробовал, Салтыкова-Щедрина. В детстве ходил в кружок робототехники. Классный преподаватель был, Олег Михайлович, научил нас паять, разбираться в схемах. Я даже одного действующего сделал.

- Значит, твой отец не боялся, что ты развратишься от этого. Может, у меня резкий взгляд, но я много раз замечала, как верующие начинают изображать что-то. Веронику, внучку Андрея Максимовича Цыплёнкова, поставили на замечание за то, что она смотрела фильмы в ноутбуке. Так, телевизор нельзя, она в ноуте смотрела.

- Я сегодня познакомился с Андреем Максимовичем. Мне он показался хорошим братом.

- Так он хороший. Но нашлись сёстры, которым она проболталась. Её вызвали на беседу, она призналась. Всё равно на месяц объявили замечание. Папа боится, как бы не стали грешить остальные. Можно же было просто договориться с ней, взять обещание. Вот и получается, что люди только изображают хорошую жизнь, а сути не понимают. Иисус называл это изображание лицемерием, разве я не права?

- Ты хорошо разбираешься в Библии… - Коля был удивлён её словами. От них разило максимализмом, но в её словах была правда. - Лицемерие – это играние роли.

- Вот видишь? - Она задумалась.

Издалека приближался Паша с тремя стаканчиками мороженного. Эля помахала ему рукой, тот улыбнулся. Это действительно были две родственные души, готовые друг для друга на всё! Коля полностью расслабился и перестал чувствовать всякое напряжение. Паша раздал стаканчики и снова сел посередине.

- Эль, - сказал Коля, - я тебя оторвал от твоих танцев?

- Сегодня у нас ничего не получилось. Так что, нормально. Я сегодня напрямую из своего временного убежища пришла.

- Ты живёшь на даче?

- Родители подружки пустили.

- Это неудобно, наверно?

- Ночи прохладные стали, а так?

- Слушай, - Коле пришла хорошая мысль, - давай, я с отцом поговорю, можно в нашем доме молитвы пожить. Там комнатка есть, летом дежурных не бывает. Раковина, тёплый туалет, душевая, кухня с посудой. А?

- И что я там буду делать? Кто-нибудь узнает, что я танцулька с площади, папе твоему достанется.

- Предупредить можно. Разные люди, конечно.

- Вот именно! Ты лучше свой вопрос задай. Что ты хотел от меня? Можешь даже немного соврать. Я разрешаю!

- Я хотел тебе помочь. Чтобы вы помирились с отцом. Я не сужу тебя, не подумай. Я могу попробовать поговорить с ним. Напомнить про наших предков, поискать пути выхода из этого разлома.

- Послушает ли он тебя?

- Мне показалось, что он тебя любит и страдает от этого.

- Конечно, страдает. Не знаю… Попробуй поговори, ты человек со стороны. Павлика он не слушает. У нас с ним не получается, мы всё время спорим.

- Ладно, извини. Я подумаю ещё. Ты тоже подумай над моим предложением. Если что, у Паши есть мой номер.

- Ладно.

- Спасибо, Эль, что согласилась на встречу со мной! Я об этом мог только мечтать. И тебе, Паш, огромное спасибо за всё! Мы с тобой очень похоже мыслим. Когда утром шёл на собрание, думал, у вас всё совсем не так. За неделю столько открытий для себя сделал. Слава Богу!

- Ладно, Николя, не грусти! - Сказала Эля. - Надо будет, так ещё сядем и поговорим. Ты не бойся меня, если что. Я сопротивляюсь, только когда на меня давят. Ладно, ребята, время идёт. Павлику уже домой пора, чтобы не спалить ситуацию. Не любит папа, когда Павлик ко мне ходит.

- Давайте, ребята, - Коля добродушно попрощался с Пашей и Элей и пошёл к дому. Он понял, что брат и сестра хотят побыть вдвоём. Ему потребуется несколько дней, чтобы утрясти всё, услышанное в этом общении. Субботний день многое открыл для него из прошлого, воскресный прояснил кое-что из настоящего. Теперь оставалось увидеть прекрасное будущее и это было гораздо сложнее.

6.

Остаток дня Эля провела в садовом домике, который стал её временным убежищем. Она сварила себе три картошины, что с разрешения хозяев накопала в саду. Пожилой сосед из сада напротив угостил своими огурцами и помидорами. Павлик передал ей после общения в сквере пакетик вкусняшек. На тумбочке лежали постиранные её подружкой Элины футболки. Всё было как обычно. И всё же, какая-то неисцелимая тоска охватывала её душу. Она соврала своим друзьям, что не будет участвовать в танцах из-за хвори. Причиной тому было плохое настроение. С каждым днём она всё сильнее переживала последствия своего демарша и бегства из дома. Перед глазами вставали лица родителей и она иногда стонала от этой неутолимой тоски. Она жаждала помириться с папой, искренне извиниться перед мамой, облегчить жизнь своему любимому братику Паше! Она искала возможность возвращения домой. Одновременно ей хотелось изменить отношения с родителями, чтобы они поняли её и признали за ней право быть такой, какая она есть. Она каждый день стала читать Евангелие. Было ещё одно отягчающее обстоятельство. Постепенно садоводы, ночующие на дачах, стали съезжать из-за прохладных ночей и ей временами становилось страшно. Кто угодно мог бродить по тёмным садовым улочкам и заглядывать в окна. Она чувствовала себя беззащитной и в такой миг ей хотелось побежать домой, броситься в объятия своего отца и найти у него защиту! Она понимала, что приближается некий час икс, когда придётся принимать решение вернуться в отчий дом. Как кстати сегодня появился этот Коля. Она зацепилась за мысль, что он серьёзно настроен помочь ей и что именно он сможет договориться с отцом. Теперь у неё было два ангела хранителя, Павлик и Коля. Когда на улице наступили сумерки, она легла на диванчик и уткнулась в подушку. Мысленно она просила защиты у Бога, Который силён вывести её на верный путь.

Коля ходил по земле с ощущением чего-то незавершённого. Его заветная мечта познакомиться с Элей сбылась. А что дальше? Он не стал брать номер её телефона, чтобы оставить ей свободу самой решать, будут они общаться или нет. Каждый день казался мучительно длинным и неинтересным. Так прошло дней пять, очень немного, когда ты живёшь обычной жизнью. А когда ты думаешь о столь серьёзных вещах, время кажется очень жестоким. Весь его план рассыпался в пыль. Он больше не мог придумать новых пунктов, которые бы зависели от него. Теперь всё будет решаться в её голове или в голове её брата, и Коля повлиять на это не может. У него осталась только молитва…

На шестой день ему позвонил Паша. Увидев вызов, Коля пережил чувство мощной радости. А то, что Паша ему сказал, было ещё прекрасней! Эля просила встречи с Колей, она согласилась временно переселиться в дом молитвы, что могло быть лучше? Вот и нарисовался новый пункт! Коля без промедления согласился. Договорились, что Коля возьмёт отцовскую машину и заедет за Пашей, потом они заберут Элю и привезут в дом молитвы. Коля поговорил с отцом и, насколько мог, объяснил остроту ситуации. Эля была дочерью Миши Бовчана. Несмотря на все разделения и сложные отношения между церквями, отец относился к семье Бовчан с огромным уважением. Всё получилось хорошо. Даже оповещение своих верующих родители взяли на себя. Вечером Эля поселилась в здании церкви. Коля для удобства задействовал свою младшую сестру, чтобы она во всём помогала Эле. Он вернулся домой довольно поздно и они долго разговаривали с отцом, размышляя, как помочь Михаилу Павловичу понять и принять свою дочь.

Когда Эля осталась в церкви одна, она вошла в богослужебный зал и села на одну из лавок. Свет она не включала и ей показалось, что так легче и таинственнее воспринимать её новое убежище. Ей почему-то стало хорошо. Это настолько отличалось от маленького садового домика, что она почувствовала себя пассажиркой какого-то огромного корабля, который движется ночью по бескрайнему океану. Она решила пока не думать о проблемах с отцом и о необходимости возвращаться домой, а просто успокоиться душой и попробовать внутренне расслабиться. Ей давно перестали приносить удовольствие её уличные танцы. То, что в начале отвлекало от домашних раздоров, теперь потеряло прежнюю силу. Она смотрела на сцену зала, посреди которой располагалась кафедра, а прямо за ней на задней стене был большой деревянный крест. В полусумраке, пожалуй, он был главным видимым элементом этого церковного помещения в её глазах. Даже когда она прикрыла глаза, отпечаток креста какое-то время оставался в её воображении.

Посидев полчаса в тёмном зале, она пошла обустраивать свою новую постель. Диван, на котором спали дежурные, показался ей таким домашним и комфортным, что она очень легко заснула и сон этот был тоже лёгким и крепким.

Весь следующий день во время работы Коля, не переставая, думал о том, как она устроилась и не сбежит ли она, проснувшись поутру. Это отвлекало его от работы и день ему вновь показался бесконечно длинным. Он помнил, что за ним ещё числился разговор с Михаилом Павловичем и пока не знал, на чём может построить свои аргументы. Нужно было ещё раз поговорить с Элей и лучше было это сделать сегодня и без Павлика. В этом было своё неудобство, в церковь он попадёт только под вечер, и это может смутить девушку. Но медлить он не хотел. Долго жить в доме молитвы у неё не получится, приближалась осень и в доме необходимо будет ночевать кому-то из братьев, это сделает пребывание там Эли неприличным.

К пяти часам он наконец-то вырвался с работы и быстрым шагом пошёл в церковь. По пути купил яблок и пачку печенья. Приближаясь к дому, он чувствовал, как ускоряется в груди его сердце. В сквере их разговор получился легко, во многом благодаря присутствию Паши. Ему тогда показалось, что он даже не разглядел девушку как следует. Он больше смотрел вниз или на брызги фонтана, лишь боковым зрением замечая её. Сейчас разговор может случиться лицом к лицу и он боялся стушеваться и выдать себя со всеми своими чувствами. Он подошёл к калитке и достал запасные ключи. Последний раз вдохнул воздуха, резко выдохнул и вошёл. Дверь в дом молитвы не была закрыта на ключ, значит, Эля выходила во двор. Коля прошёл на кухню церкви и положил на стол гостинцы. Тихими шагами он проследовал в зал в поисках девушки. Она сидела на балкончике и листала какой-то журнал. Коля так же негромко поднялся на балкон.

- О, привет! - Сказала она.

- Привет! Изучаешь?

- Да. Надо же чем-то целый день заниматься. Своих друзей я пока отшила, решила отдохнуть от танцев.

Коля сел за стол напротив Эли. Перед ней лежала целая стопка разных книг и журналов. Коля спокойно разглядывал её неспешные движения, за чтением книг она показалась ему другой, чем на площади. Волосы она зацепила в обычный хвостик, в выражении лица было какое-то умиротворение. Пока она смотрела на страницы журнала, он тайком глянул на её лицо. Кожа её лица показалась ему тонкой как бумага. Он опустил глаза. Справа от неё лежал новый завет, которого прежде Коля здесь не видел.

- Твой? - Спросил он.

- Мой. Павлик принёс как-то. Я читаю Евангелие.

- Я пришёл посмотреть, как ты устроилась. Вчера всё быстро случилось… Хочется, чтобы тебе было комфортно.

- Спасибо. Я пытаюсь понять, что это было. Как-будто из одной реальности попала в другую. Я благодарна тебе за заботу. Пока не поняла, зачем тебе это нужно, но … может, это не моё дело.

- Я хочу поговорить с твоим отцом. Это не будет просто, как я думаю, но надо попробовать. Я всегда верил, что в христианских семьях должен царить мир. Мужья и жёны, родители и дети. Самые близкие люди.

- Даже у близких людей бывают ссоры. Ты думаешь, что верующий муж и верующая жена всегда друг друга понимают? - Она отложила журнал и очень остро посмотрела на Колю.

- Внешне оно похоже на то.

- А внутренне? Я слышала печальные истории. Одну уже рассказывала. Вы с моим Павликом очень похожи, вы оба идеалисты. Или, все братья думают так? Что в церкви, раз она христианская, всё хорошо и гармонично, а в мире, раз он грешный, всё ужасно? И всё плохое только там?

- Я идеалист, это правда. Я стараюсь на всё смотреть без эмоций.

- Что-то же тебя возмутило в поведении моего отца?

- Слегка. Но больше я хотел спросить у него твоё имя. Потом разговор пошёл не по плану.

- А-а… Ты всё любишь по плану?

- Да нет. Я люблю составлять планы, но они часто распадаются. Сейчас я пробую понять, как мне подойти к твоему папе. Я не верю, что в его душе одна только строгость к тебе. Он просто боится потерять лицо и хочет сохранить авторитет.

- Ты всегда такой умный? - Коля почувствовал, что с Элей не очень легко говорить. Или тема была напряжённой и она так защищается.

- Я однажды был на конференции, где говорили на тему душепопечения. Я себе вообразил, что могу разобраться в любой проблеме. Это, мягко скажем, не так.

- И ты решил попробовать силы на целом пресвитере церкви.

- Может, он скостит мне мою молодость и выслушает? Мой отец говорит, что даже в пятьдесят человек чувствует себя неуверенно. Только внешне он взрослый. Узнаем это, лишь когда доживём…

- Если у тебя получится, это будет прорыв. Ты правильно сказал, папа привык держать марку. Он не может оказаться слабым! В семье он глава и никто не должен заподозрить, что он выпустил вожжи из рук. Твои планы распадаются, а у него всё решено! Только дочка выскочила из рук и не соглашается на твёрдые условия возвращения. У неё есть своё понимание. Но ты, Николя, в прошлый раз задел меня за живое, именно поэтому я поверила тебе! Я не хочу разочароваться в тебе.

- А что я сказал?

- Ты напомнил мне, что он любит меня и страдает! - Коля увидел, как у неё задрожали уголки губ. - Не может отец не мучиться раздором с родной дочерью! С единственной дочерью! Я это понимаю. И знаешь, что я пережила недавно?

- Нет.

- Мне вдруг захотелось прямо поздно вечером убежать из дачи, где я жила, и упасть в его объятия, потому что мне стало очень страшно! Когда я была маленькой, он иногда подхватывал меня на руки, и я прижималась щекой к его плечу. И мне казалось, что ничто в жизни мне не угрожает! - Коле показалось, что Эля переходит на крик. Пучок эмоций выскочил из её души и глаза налились слезами.

- У меня пока нет детей. Но, если бы они у меня были и я бы кого-то из них так прижал к себе, я бы тоже не смог забыть этого переживания. И он это должен помнить.

- Я иногда сомневаюсь. Мне кажется, именно любовью, доверием, нежностью, можно было покрыть любые разногласия. А папа думает, что сначала надо покориться, а потом придёт любовь. Я слышала в его проповедях, что и Бог любит нас только после покаяния и исправления. Так думают братья в церкви. Но любовь – это аванс. Но ведь и мне хочется, чтобы он сначала поменял ко мне отношение, а потом я смогу вернуться домой. Я мыслю теми же категориями. Я потеряла выход из этого. Вместо: “ Папка, прости!”, я начинаю вспоминать всякие обиды. И всё возвращается обратно! Нам обоим нужно очищение памяти. И перестать заботиться о себе. А это трудно, поверь! В тот раз, когда ты видел его на площади, он говорил лишь, что я позорю его. То есть, не важно, что чувствую я, главное не позорить его. И мне застилают глаза его ошибки!

- Прости, Эля, а что у тебя накопилось в отношении отца?

- Ха! - Она интенсивно потёрла мокрые глаза. - Во мне много всего. Это копилось постепенно, с годами нарастали слои несогласия с методами воспитания, с уровнем власти над нами, с решением церковных конфликтов. Я оказалась другая по сравнению с братьями, я не знаю почему. Я всегда нарушала правила, но не делала прямого зла, по крайней мере, старалась. Я любила читать книжки, самые разные, а папа ограничивал чтением только христианских книг. В детстве я даже прятала книжки, взятые у подруг, в щель у очага. Однажды он нашёл одну и в наказание бросил в огонь. Мне было десять, я расплакалась и сказала, что это не моя книга и мне нужно её отдать. Он сказал, что надо было думать раньше. В пятом классе под Новый год я записалась в танцевальную программу к школьной ёлке. Естественно, мне запретили и я подвела мальчика, стоявшего со мной в паре. И это только небольшие случаи.

- Были хуже?

- Да. Скажи, Николя, тебя наказывали в детстве?

- Бывало, - Коля застеснялся этого вопроса, - я не был сорвиголовой, но и пай мальчиком не был. Это бывало редко, но иногда нужна была острастка.

- Видишь, ты так легко об этом говоришь. Значит, ты получал нагоняй справедливо, только тогда, когда совсем переходил грани.

- Да, отец не был любителем розги.

- А Михаил Павлович не просто любитель, он профессионал в этом. Не то, чтобы мы были совсем забитые. Просто, когда не считаешь наказание справедливым, оно въедается в память. Никто в детстве не любит быть опозоренным, так ведь? И мне не хотелось быть такой. Ладно, родители у меня верующие, не всем нравилось, но это не беда. В те же десять лет я проштрафилась однажды, в воскресенье, во время собрания плохо себя вела. Как ты понял, я не ангел. Мне всегда было трудно сидеть и слушать проповедь. Я просто ничего не понимала. И я могла вертеться, шпынять братьев, перешёптываться. И дома отец меня наказал. Наказал этой самой розгой. Я, конечно, могла в такие минуты защищаться, закрываться руками. Ладно, от этого не умирают. Когда я пришла в понедельник на физкультуру и стала переодеваться, подружки заметили на руках синяки от наказания. Мне так плохо стало. Одна девочка подсказала, чтобы я надела кофту, чтобы скрыть. Весь урок я боялась, что заметят мальчишки.

- В некоторых христианских книгах пишут, что наказание учит послушанию. Что страх немного осаживает ребёнка. Детей трудно воспитывать, поэтому, родители хватаются за разные идеи. На меня сильно повлиял пример родителей. Они ходили в церковь, и я ходил. Они не кричали друг на друга, и я не люблю кричать.

- Я не была идеальной. Но есть граница уважения. Есть нужда в жалости. Есть чувство справедливости. Тяжелее всего я переносила, когда наказывали Павлика. - Из её глаз опять потекли слёзы. - Он был настолько добрым в моих глазах, что его боль я не могла переносить. Да, именно я втягивала его в шалости и активные игры. Раз он был старше, ему влетало сильнее. Плюс, он мальчик, с него больше спрос. Однажды после такого нагоняя он сидел в углу за диваном и горько плакал. Мне было восемь, ему десять. Я обняла его и пыталась утешить, а папа сказал, что это из-за меня он был наказан. И я долго не понимала, за что его так? За что? Сейчас Павлик опора для отца, его гордость. Если бы он был меньше бит, он бы вырос грешником?

Коля грустно смотрел на её слёзы. Он поймал себя на мысли, что происходящее сейчас является чем-то невероятным. Две недели назад он боялся задержать взгляд на танцующей девушке, а сейчас она перед ним изливает душу, не стесняясь самых откровенных эмоций. Он нарушил все правила, о которых слышал на семинаре по душепопечению. Брат опекает брата, а сестра – сестру; никогда не оставайтесь один на один с представителем противоположного пола; необходимо выслушивать обе стороны конфликта и так далее. Но рядом не было сестры, которая понимала бы ситуацию так, как он. И вторую сторону, Элиного отца, он выслушает чуть позже. Сегодняшний разговор кое-что прояснил в Колином понимании проблемы. Эти мысли будут полезны при дальнейших переговорах с Михаилом Павловичем. Эля встала и опёрлась на перила балкона. Её душу успокаивал вид простенького и аккуратного интерьера зала церкви.

- Есть только один выход, - после паузы начал Коля, - убедить твоего отца, что нужно начать с чистого листа. Идти путём взаимопонимания и взаимных уступок. А в основу положить настоящую любовь, которую и он имеет к тебе и ты имеешь к нему.

- На бумаге всё отлично получается, - сострила Эля.

- Будем пробовать перенести в жизнь. Твоей душе тоже нужна перезагрузка.

- Очень нужна. Так бы проснуться утром и забыть всё плохое. Потом прийти к нему и положить голову на плечо, как в детстве.

- По рассказам дяди, мой дедушка сильно горевал, что не успел в последние дни на земле пообщаться с Павлом Андриановичем, твоим дедом. В Преовинском кладбище их могилы почти рядом стоят, значит, Господь даёт нам понять, что у Него братья остались друзьями.

- Вот видишь? А что мешало гордыню согнуть и пойти помириться? Хочется в молодые годы мирно жить. В моей голове тоже кое-что поменялось. Почему-то надоели танцы на площади. То, что сначала казалось свободой, постепенно стало неискренним. Никто мне не запрещает сейчас, а желание угасло. Я многое делала в знак протеста против папиных запретов и претензий. За день до знакомства с тобой, папа пришёл, передал немного денег и ничего не сказал. Я почувствовала стыд. Если бы так всегда.

- Я обещаю, что на днях поговорю с ним. Пусть немножко, но будем сдвигать с мёртвой точки.

- Спасибо, Николя. Прости, что немного раскисла. Ты, наверно, не такой меня хотел видеть. Тогда я плясала и веселилась, а теперь. В доме молитвы я почувствовала себя безопасно.

- Вечер уже наступает. Ты тоже меня прости, я немного залез к тебе в душу. Тебе сейчас трудней всего… - Коля встал из-за стола. - Я пожалуй пойду домой, тебе нужно отдыхать и заняться своими делами. Я оторвал тебя от чтения.

- Нет. Этот разговор мне был очень нужен. Ты новый человек в моей жизни. Я почему-то поверила тебе. До сих пор только Павлик меня понимал и не осуждал. Бедный Павлик, ему два месяца приходилось быть между мной и папой.

- Так или иначе, что-то хорошее произойдёт впереди. Родные молятся за тебя, а это многого стоит. Пусть Господь даст тебе мир в сердце и хороший отдых сегодня. Я уже пойду.

- Спасибо. Мне Павлик дал твой телефон, могу я звонить тебе, если понадобится?

- Конечно. До свидания, Эля!

- Пока.

Коля вышел из церкви и двинулся к дому. Он не мог полностью понять всех своих чувств. Ему даже становилось страшно от того, что он во всё это вмешался. Почему, увидев однажды Элю на площади, он не смог её забыть? Как совпало его посещение универмага с визитом её отца? Зачем он тогда догнал его и завязал их разговор? А поездка в Преовино, а посещение собрания отделённой церкви, а разговор в сквере? План его рассыпался, но он делает один смелый шаг за другим, понимая, что впереди будет ещё что-то более неожиданное и неведомое. Самое сложное ему предстояло впереди – это разговор с Михаилом Павловичем. Если этот разговор увенчается успехом и отец протянет руку дочери, а она смирит свою строптивость и тоже сделает шаг вперёд, Колино участие в этом примирении станет ненужным. Тогда он выполнит свою цель. А дальше будет неизвестность. Эля вернётся в отчий дом и покинет дом молитвы. Он будет посещать свою церковь, а она свою. Бовчаны будут благодарны ему, но со временем это может забыться. Конечно, они останутся друзьями. И при случайных встречах будут приветствовать друг друга, вспоминать эти непростые дни и делиться каждый своими новостями. Всё будет нормально. Он и так получил больше, чем когда-то мечтал. Он стал её рыцарем, защитником её интересов, тем, кому она верит, как своему надёжному помощнику. Не грусти, Николя! Так бы она сказала.

7.

Коля шёл медленно, по пути вдыхая прекрасные летние запахи и наслаждаясь неумолкающей песней августовских кузнечиков. В его душе одновременно уместилась и тревога неизвестности и радость от общения с Элей. Однажды он признался себе, что она нравится ему. Даже её резкие эмоции во время тяжёлого разговора были завораживающими для него. Он совершенно не понимал своего будущего, но ему так хотелось когда-нибудь сесть и поговорить с ней не о конфликте, не о семейном кризисе, не об обидах прошлого, а просто о чём-то хорошем. О тех же кузнечиках, например, или о желтоватом закате конца августа, который он сейчас наблюдал. Эх, Коля Плотников, как же ты так вляпался в неведомые доселе чувства? И не к спокойной и стабильной сестричке из своей церкви, которую знаешь не первый год, а к конфликтной, спорящей с родителями, доказывающей свою правоту Элине Бовчан, дочери пресвитера отделённой баптистской церкви.

Даже двигаясь размеренным шагом, Коля вскоре подошёл к своему дому. Конец августа иногда радовал тёплыми вечерами и сегодняшний как раз оказался таким. Он вспомнил Элины слова, что ночи стали прохладными. Он, конечно, никогда не ночевал в маленьком садовом домике и проверить этого не мог. Может, ей со временем просто стало тоскливо среди чужих людей и пустынных улиц садового товарищества. Она выросла в большой христианской семье, как и он, и понять её можно. Коля начал заворачивать за угол выдающегося вперёд палисадника их дома и увидел у ворот чью-то машину. Кто-то вечером решил заглянуть к отцу, это бывало. Стоп! Он уже видел эту машину. А где видел? Правильно! На площади, в тот самый день, когда он познакомился с Элиным отцом. Это была его машина, он сел в неё, когда Коля уже стремительно пошёл домой. Что это значит? Михаил Павлович приехал к ним в гости? Коля остановился, а его сердце начало быстро стучать в груди. Вот он, ещё один неожиданный поворот во всей этой истории. Вряд ли старший Бовчан приехал просто так, они были знакомы с отцом, но раньше он у них в гостях не бывал. Значит, он приехал поговорить про Элю и её переселение в дом молитвы. Нужно собраться с мыслями, к Коле у Михаила Павловича наверняка есть вопросы. Коле есть, что сказать, просто, он не ожидал, что разговор может случиться так быстро. Не зря он сегодня посетил Элю в её новом жилище и кое-что выяснил для себя. Коля вошёл в дом и разулся в прихожей. В зале на диване сидела его сестра Надя с телефоном в руках. На столике в углу светился раскрытый ноутбук. Не очень приятное, наверно, зрелище для строгих глаз Михаила Павловича.

- У нас гости? - Коля изобразил фальшивое удивление.

- Это Элины родители, как я поняла, - ответила Надя.

Дверь на кухню была прикрыта и именно оттуда слышались голоса его и Элиных родителей. Коля постоял в раздумьях. Пока они не заметили, что он вернулся, он может собраться с мыслями. Прятаться в комнате и делать вид, что его нет дома, не было смысла. Коля сел рядом с сестрой.

- Ничего? Они спокойно общаются?

- По-моему, даже очень душевно. Оказывается, они давно знакомы, я не знала. Ты тоже туда пойдёшь?

- Придётся. Я же эту кашу заварил. Сейчас в доме был, с Элей поговорил. Раз уж возомнил себя душепопечителем, надо набраться смелости.

- Эля нормально?

- Мне кажется, ей там спокойней, чем в садовом домике.

- Я на её страничку зашла, там такие глубокие размышления о жизни. Она пишет маленькие эссе, образно рассказывает о своей жизни. А ей всего девятнадцать.

- С ней непросто говорить, хотя она способна раскрыться. Понимаешь, в верующей среде вырабатывается некоторая ограниченность, узкие правила, а Эля их перешагивает, её сознание требует большего разнообразия.

- Может, это хорошо?

- Я думаю, это прекрасно. Мир меняется, и мы должны становиться гибкими, чтобы не потеряться в нём. Это же не грех?

- Не грех. Мы – поколение компьютеров и смартфонов, спорта, путешествий и так далее.

- Вот именно. Глупо нас держать в рамках.

Дверь в кухню приоткрылась, выглянула мама. Она знаком поманила сына присоединиться к большому разговору. Он грустно улыбнулся и кивнул.

- Благослови меня, сестрёнка, - в шутку сказал он и пошёл на кухню.

В кухне было душновато. Для маленького помещения четверо взрослых слишком много. Коля оставил дверь приоткрытой и сел с торца кухонного стола. Поздоровался с Михаилом Павловичем и его женой, которую звали Ирина Александровна. Михаил Павлович был в серой водолазке и это смягчило его прежний образ волевого руководителя. На столе было расставлено простенькое угощение и сама атмосфера их разговора была дружеской. Коля понял, это отец устроил такую добрую домашнюю встречу, защитив тем самым и Колю и Михаила Павловича от неудобства разницы поколений. Если бы вся ответственность организации разговора между ним и Михаилом Павловичем легла на Колю, он бы сильно растерялся.

- Ну что ж, братья и сёстры, - волнуясь, начал Элин отец, - все в сборе, давайте приступим к обсуждению важного для нас дела, которое касается нашей дочери. Благодарю Лёшу и Марину, что открыли свой дом для этого разговора и сами стали своего рода посредниками. Спасибо и тебе, Николай, что оказался неравнодушным участником наших переживаний. Мы с Алексеем Васильевичем очень давно знакомы. Редко общаемся, конечно, у каждого свои заботы, своё служение Господу. Но, видимо, так угодно нашему Спасителю, чтобы сегодня мы собрались вместе. Случайное знакомство с Николаем заставило меня под новым углом посмотреть на некоторые вещи, в том числе, на мои отношения с Элей. За два месяца этого лета нам пришлось пережить очень многое, вознести много молитв и пролить немало слёз. Мне хочется, чтобы сегодняшний наш разговор был простым, добрым и доверительным. Коля, ты, если что, не стесняйся высказывать своё мнение, даже если оно будет сложным для меня. Я почему-то начал верить, что мы приближаемся к точке развязки в сложном противоречии с нашей дочерью. И, чтобы не тянуть резину и не погружаться в долгие рассуждения, я хочу попросить тебя, Коля, высказать свои мысли об этом. Кое-что я выведал у моего сына Павла, который пока живёт с нами и познакомился с Колей на одном из последних богослужений. Но Николай, я думаю, может сказать нам больше и объяснить лучше, чем Паша.

- Спасибо, Михаил Павлович. - Сказал Коля. - Мы с Вами тогда очень мимолётно поговорили на площади, но то, что Вы сказали, сильно запало в мой разум. Скажу честно, я заметил Элю и обратил на неё внимание, как обращают внимание юноши на девушек. Я не знал, кто она, и я даже запрещал себе смотреть на её танец. При других обстоятельствах я бы никогда не подошёл к ней. И вдруг я увидел, как Вы подошли к тем ребятам и что-то им строго сказали. Я решил догнать Вас, сам не знаю, почему. Тогда я хотел спросить у Вас её имя.

Краем глаза Коля заметил интересную реакцию родителей. Отец наморщил лоб и выдвинул нижнюю губу, а мама опустила глаза и слегка улыбнулась. Коле стало немного стыдно, но он продолжил:

- Вы тогда в полголоса сказали, что она безбожница. Раз я верующий, меня это слово задело и наш разговор приобрёл другой ракурс. От Вас я узнал о существовании отделённых верующих и стал изучать различия между нами. Съездил к своему дяде в Преовино и он мне поподробней объяснил. Я узнал очень много нового, чем раньше не интересовался. Я решил с разрешения папы сходить на ваше собрание и своими глазами посмотреть, как у вас проходят богослужения. Скажу честно, мне понравились проповеди и многое показалось родным и знакомым. Там я познакомился с Пашей и поговорил с ним на улице возле дома молитвы. В том числе, про вашу дочь, почему она оказалась в компании неверующих ребят и почему конфликтует с Вами. С Пашиной помощью я смог поговорить и познакомиться с Элей.

- Спасибо, Коля! Я очень рад, что у Алексея Васильевича такой духовный и рассудительный сын. Паша о тебе тоже очень высокого мнения. И мы с Ириной Александровной хотим послушать твоё понимание, как ты видишь суть проблемы с Элей?

- Я смог поговорить с ней всего два раза. Один раз это случилось в воскресение, когда я посетил ваше собрание. Мне помог Паша, не ругайтесь, пожалуйста, на него, он исполнял мою просьбу. Мы втроём коротко поговорили в сквере, у фонтана, недалеко от универмага. Потом ещё чуть-чуть во время её переселения в наш дом молитвы, со мной была моя сестра Надя. И ещё раз сегодня, буквально перед приходом сюда. Я думаю, большинство её мыслей Вы знаете лучше меня.

- Хорошо знаю.

- Её душа наполнена глубоким несогласием с Вашими методами воспитания и управления жизнью детей. Я наткнулся на целый шквал горьких эмоций, связанных с воспоминаниями прошлого. Мне показалось, Эля очень самостоятельно и объёмно мыслит, так, как мыслят уже очень взрослые люди. Для неё лучше, когда её уважают, как личность, и договариваются с ней, чтобы она что-то сделала сама. Она считает, что разбирается в границах разумного и её мнение достойно уважения. Её понимание праведности строится на уважении к человеку, а не на принуждении человека к ней насильно. Для неё доброта и доверие выше запретов и наказаний. Где-то здесь суть её обиды на Вас. Она очень хочет построить отношения с Вами по-новому, на любви и доверии, на уважении её сегодняшних интересов, на её выборе. Она знает, что Вы любите её. Она рассказала мне, что совсем недавно, сидя вечером в садовом домике, испытала острое желание побежать домой и найти у Вас защиту от своих страхов. Она помнит из детства не только моменты наказания, но и проявления Вашей отцовской доброты. Если честно, никто никогда передо мной не изливал таких искренних слёз и эмоций, которые я увидел сегодня у Эли.

Ирина Александровна закрыла лицо руками, Михаил Павлович выглядел теперь каким-то растерянным и очень взволнованным.

- Я не могу судить о принятых в вашей семье методах воспитания, но часть обид исходит оттуда. Мне было даже неудобно выслушивать некоторые подробности и я постараюсь их забыть. Ни один конфликт нельзя решить перебиранием прошлого. Мы согласились с ней, что вам обоим лучше начать с чистого листа. То есть, полностью отбросить все требования и претензии друг ко другу и начать жить, основываясь на любви… Я не имею права говорить Вам это.

- Ты ещё очень молод, Коля. У тебя пока нет семьи и тебе не приходилось переживать ответственность за воспитание хороших качеств в человеке. Мы воспитали шестерых сыновей и иногда приходилось применять строгость, чтобы обуздать греховные замашки. Возможно, я не учёл, что с девочками нужно обращаться по-другому. Эля росла непослушной.

- Она признала, что не была ангелом.

- За эти два месяца я многое прокрутил в голове. Я понял, что в Эле отобразился мой характер, только он обращён не на стремление к святости, а на поиск какого-то разнообразия. Если она что-то взяла в голову, то это очень трудно выбить оттуда. Но, если Эля решит следовать за Господом, то это будет непреклонная христианка. Сегодня она повзрослела, мы это тоже упустили. С ней больше нельзя разговаривать, как с непослушной девочкой. Я очень не люблю чувствовать себя растерянным, на меня смотрят люди, верующие в Бога. Конфликт научил меня сдерживать гнев, который я переживаю, когда кто-то непокорен истине. В тот раз, когда ты видел меня на площади, я не сдержался, сказал ей очень неприятные слова и почувствовал обличение от Господа за свою резкость. Я тогда хотел уехать на какой-нибудь пустырь и просто поплакать перед Богом из-за своей несдержанности. И вдруг появился ты, Николай… Я понял, это Господь протягивает мне новую возможность исправить отношения с дочерью! Скажу честно, я уже очень устал от этого, и всё, чего я хочу – это прижать к груди мою милую дочку… - Михаил Павлович перестал стесняться слёз, капавших из его глаз. - Я уже сегодня готов на всё, даже на самое неприятное для меня. Один пожилой брат мне сказал, что любовь выше всего на свете. Именно любовью Господа мы спасены от наших грехов! То, что не смыл потоп, не выжег огонь, не устранило никакое наказание, – наша греховность! – истаивает под воздействием безусловной любви! И сейчас я не проповедник на кафедре, это голос моего сердца. И я признался себе, что именно Эля, моя немного дерзкая и своебышная дочь, именно она напомнила мне, что любовь важнее всего!

Колина мама встала и подошла к плите, чтобы взять чайник, но Коля заметил, как она отворачивается, чтобы скрыть взмокшие глаза. Сам он тоже был потрясён. За один вечер он услышал два невероятных исповедания людей, до недавнего времени даже не знакомых с ним. Это почти невозможно было вместить! Он вспомнил тот день, когда решил прогуляться до универмага на площади, якобы за дисками, а на самом деле, чтобы бросить лёгкий взгляд на танцующую девушку. И с этого дня начались потрясающие перемены в его жизни. Мама подала Михаилу Павловичу кружку горячего чая. Тот взял и сделал глоток, благодарно кивнув в ответ.

- Знаете, братья и сёстры, - включился в разговор Колин отец, - вот, что я подумал. Когда я был молодым и только что уверовал в Господа, я услышал одну важную мысль. Ничего в жизни верующего не бывает случайным. Надо быть внимательным ко всему, что происходит. Послушайте, как для меня началась эта история. Коля как-то спросил у меня, кто такой Михаил Павлович. Я не знал обстоятельств вашего знакомства. Не моё дело. Я послал его к брату моему, к Виктору, пусть, думаю, он объяснит ему, кто такие отделённые и как разделилось братство. Коля приехал от него серьёзный и задумчивый и показал мне фотографию, которую ты, Михаил Павлович, хорошо знаешь. Его задело, что наши предки в прошлом вместе служили Господу, а мы уже почти не общаемся между собой. Я увидел, что мой сын переживает об этом и мне это понравилось. Мы с вами тоже по молодости встречались и мечтали побороться за единство. Помните? Но, юношеские мечтания угасли и мы разошлись по своим углам. Я был приятно удивлён, когда увидел вашего Павла, скромного и доброго христианина. Когда познакомился с Элей. Если смотреть со стороны, то у неё умный и добрый взгляд. Она ещё и симпатичная, к тому же, не зря сынок внимание обратил. Я ваших детей никогда не видел, оказывается. Господь нас собирает вместе, чтобы мы протянули друг другу руку помощи. Сколько мы не виделись с тобой, Михаил Павлович?

- Лет восемь, или десять. Не помню даже.

- Я верю, братья и сёстры, что эта история кончится миром. - Продолжил Колин отец. - Я для себя решил, что встану рядом с Колей и помогу эту тему довести до конца. И ваши дети, Миш, для меня теперь как мои.

- Может, Элю сейчас позвать? - Предложил Коля.

- Подожди, Коль, не торопи время. - Перебил отец. - Я бы сделал так. Давайте, возьмём дня три на молитву, поищем наилучщие варианты, успокоимся внутри, и потом организуем встречу. Можно у нас, можно в церкви, можно хоть на улице. Главное, подойти с открытыми и чистыми сердцами.

- Спасибо, Лёш, что собрал нас сегодня. - Сказал Михаил Павлович. - Я согласен с тобой. Прямо сейчас может не хватить духу на общение с дочкой. Надо успокоиться, помолиться и даже отдохнуть от сегодняшних переживаний. Придётся менять прошлые привычки и искать новые границы для общения с дочерью. И за неё нужно молиться, чтобы она поверила мне заново, оставив прошлое в прошлом.

- Вы знаете, Михаил Павлович, я видел у Эли Новый завет и она сказала, что часто его читает. - Сказал Коля. - Ей Паша принёс, пока она жила в садовом домике. Он был для неё утешением, как я понял. Эля по-своему верит в Бога. Пережитое изменило её отношение к жизни.

- Слава Богу! - произнёс Михаил Павлович. - Господь слышит наши молитвы! Наши сыновья, кроме Павла, живут уже далеко от дома, но и они все встали в проломе за сестру. Мы никогда так не чувствовали единства своих родных, как в эти дни. Видите, и ваш дом становится нам почти родным, несмотря на долгие годы удаления друг от друга. Я думаю, именно в этих стенах нужно организовать примирительную встречу с Элей. А о времени договоримся.

- Лёша, Марина, - произнесла сквозь слёзы молчавшая прежде Ирина Александровна, - я так рада, что вы помогаете нам… Коленька ваш такой большой труд для нас делает…

- Вы меня перехваливаете. Я ведь обратил на Элю внимание, как на заметную для меня девушку. Я и сам не ожидал, что дело пойдёт именно так. По своему характеру, я бы никогда не решился подойти к ней и познакомиться, так бы и поглядывал незаметно со стороны. Выстроилась целая цепочка событий, когда каждый предыдущий шаг подвигает к следующему.

- Всё равно, Коленька, - продолжила Элина мама, - ты стал для нас связующим звеном, без которого мы бы дольше искали выход из ситуации. Я даже не знаю, чем мы можем отблагодарить тебя.

- Ничего не надо, Ирина Александровна. Для меня это полезный опыт для какого-то будущего служения, что меня благодарить. Одно бы я у вас с Михаилом Павловичем попросил. - Коля сделал паузу. - Отпустите Пашу на наше собрание сказать проповедь. Для нашей молодёжи полезно будет послушать и познакомиться.

- Михаил Павлович, что скажешь? Это больше к тебе.

- Я только за. Алексей Васильевич должен разрешить.

Отец ничего не сказал, а просто показал кулак с поднятым большим пальцем. Постепенно разговор подошёл к своему завершению. Гости посидели ещё минут тридцать за столом, а потом ещё некоторое время прощались возле ворот на улице. Все постепенно успокоились и каждый занялся своими делами. Коля вышел совсем уже вечером за ворота и сел на деревянную лавку у палисадника. Для него теперь самым сложным было разложить всё произошедшее по полочкам. Если бы у него был Элин номер, он бы не удержался, чтобы не позвонить ей и не рассказать о произошедшем прямо сейчас. Она заснёт сегодня вечером, так и не узнав, что обещанный Колей разговор с её отцом уже состоялся. Он ещё больше зауважал своего отца, сделавшего столь важный шаг для решения этой проблемы. Когда Коля всё же вошёл в дом и улёгся на постель, он почувствовал невероятное успокоение, как-будто, Сам Господь прикоснулся к его душе и подтвердил, что всё будет нормально.

8.

Дня три, предложенные отцом для молитвы о примирении, стали для Коли тремя годами, если не десятилетиями. Он решил не ходить лично в дом молитвы для общения с Элей, доверив дальнейший процесс отцу и сестрёнке. Они рассказали ей о предстоящей встрече с родителями, морально готовили для такого ответственного дела, а Коля просто ходил на работу, возвращался, занимался своими делами, как бы даже прячась от всего, что будет впереди. Он уже не сомневался, что всё произойдёт хорошо. Когда отец или Надя ему что-то рассказывали, он даже делал вид, что думает о чём-то своём и не до конца их понимает. На самом деле, он не мог думать ни о чём другом. Его охватывало дикое волнение, когда он представлял, что скоро отец привезёт Элю в их дом и она переступит этот порог. Наверно, ему лучше будет даже уйти из дома в момент, когда разговор начнётся. Зачем он там будет нужен? Он сделал всё, что зависело от него. А дальше? Он не знал, что будет дальше. Он боялся представить, что через несколько дней он придёт в дом молитвы, а её там больше нет. Он поднимется на балкончик, сядет за тот самый столик, поднимет глаза… Не может же он не ходить в церковь, в которой пережил обращение к Богу и принял недавно водное крещение. На нём ответственность за управление всей аппаратурой и проводами в доме молитвы. Он будет искать её глазами, но её там не будет. Она вернётся к родителям и будет посещать отделённую церковь, радуя глаз посетителям той общины. Он поймал себя на мысли, что уже переживал эти ощущения, когда шёл из дома молитвы после разговора с Элей. Чего же ты хочешь, Коля Плотников? Уйти в ту церковь, чтобы видеть её почаще? Ради этого не меняют общину. Как ты объяснишь это своим родителям? Взять и признаться Эле, что… Нет, этого он тоже сделать не сможет, по крайней мере, сейчас.

- Господи, - молился Коля, - дай мне смирения! Научи меня доверять Тебе! Это уже не моё дело, не моё!

А день примирения приближался… И чем ближе был вечер третьего дня, тем интенсивнее билось Колино сердце. В этот день он пришёл с работы и увидел, как мама накрывает столик на кухне. Отца и Нади дома не было, значит, они уже где-то там, в доме молитвы, окончательно настраивают Элю на встречу с родителями. Он вошёл на кухню, стараясь изображать безмятежность, и взял на пробу из блюда пирожок. Мама улыбнулась ему. Он налил себе стакан воды и залпом выпил.

- Проголодался?

- Выглядит аппетитно. - Он сел за стол. - В столовке так не кормят.

- Сейчас всё перетаскаешь, гостям не останется. Волнуешься?

- Как тебе сказать? Дико трушу.

- Нравится тебе Эля?

- Мам, это провокационный вопрос. Можно, я не буду отвечать?

- Да ладно.

- Как ты думаешь, правильно будет, если я не буду присутствовать при разговоре? Папа справится, я думаю.

- Я даже не знаю, - сказала мама, - это тебе надо решить. В крайнем случае, здесь будет Надя и мы с отцом. Если ты волнуешься, можешь погулять по улице и помолиться за них. Результат всё равно тебе скажем.

- Я, пожалуй, так и сделаю. Я правда волнуюсь, стыдно мне как-то, не знаю, почему.

Коля взял ещё один пирожок. Он решил переодеться и пройтись до конца их улочки, где был небольшой заливчик местной речки. Иногда он ходит туда, когда хочет оторваться от суеты. Он переоделся, ещё раз заглянул на кухню, как бы внутренне благословив всех, и пошёл на выход. Только он вышел во двор, как встретился лицом к лицу с отцом. Они уже приехали. В калитку зашла Эля, оглядывая всё вокруг себя. Она показалась ему спокойной и немножко грустной. Может, серьёзной, он не мог это определить. Коля отошёл в сторону, пропуская их. Эля скромно кивнула ему. Ей явно было не до него и это было даже хорошо. Коля вышел за ворота, оглянулся и вдруг что есть сил побежал, не обращая внимания на лающих соседских собак. Напряжение, копившееся несколько дней, превратилось в скоростной бег. Убежать как можно дальше. Спрятаться где-нибудь среди кустов на берегу речушки, чтобы никого не видеть и не слышать какое-то время! Еле справляясь с одышкой, он сел на ствол дерева, лежащего недалеко от воды. Пот стекал по лбу и от этого щипало глаза. Даже когда дыхалка успокоилась, сердце продолжало гулко стучать в груди. Он сидел и тупо разглядывал стрекоз, реющих над водой, водомерок, легко скользящих по водной глади, и больше ничего не понимал. Что-то случилось с сознанием рассудительного и очень спокойного Коли. Сделав целую череду смелых шагов по спасению Элины Бовчан и дойдя до самого главного, он теперь совсем растерялся и не мог ни о чём думать. Дома сейчас что-то происходит, но это уже без его участия, основная часть его миссии выполнена. Мавр сделал своё дело…

Как же всё интересно произошло. Коля случайно встретился глазами со странной танцующей на улице девушкой и потерял покой. Стал похаживать туда, незаметно поглядывая на неё. Потом вдруг случился этот разговор с Михаилом Павловичем. Потом с отцом в гараже. Дальше был дядя Витя и его рассказ про разделение баптистских церквей. Потом собрание в отделённой церкви и знакомство с Пашей. И всё завертелось быстрее. Сквер, дом молитвы, разговор с Элей и в этот же вечер с её родителями. Он вдруг понял, совершил для себя открытие. Это ведь вопль родительской молитвы, милость, пришедшая с небес, но не для него, а для Элиных родителей. А он, Коля Плотников, лишь инструмент, который вовремя и очень кстати сработал как катаизатор всего процесса. Ну и ладно! Может, так было и надо. Быть полезным в таком грандиозном деле уже неплохо. В его памяти останется ценный духовный материал, который может пригодиться в работе с другими людьми.

Когда он немного остыл, ему показалось, что он замерзает. От воды тянуло прохладой и на лицо липли навязчивые комары. Сколько ему сидеть здесь? И почему он прячется? В глазах всех участников примирения он настоящий духовный душепопечитель. Почему же он решил сбежать в нужный момент? Он ответил себе на этот вопрос. Может быть, неточно, но ответил. Он не хотел, чтобы Эля чувствовала себя должной ему. Пусть она поймёт, что это Бог призывает её к примирению с родителями. Это Он исцеляет раны семейного разлома, а не Коля! Коля сделал это ради наступления мира и гармонии. Он сделал доброе дело ради самого доброго дела. Он всего лишь раб, ничего не стоящий. Уразумев это, он успокоился. Теперь можно возвращаться, его нервный мандраж исчез после того, как он понял это. Он вновь ощутил в своём сердце мир. Он встал и двинулся к дому. Хорошо чувствовать себя свободным и независимым, это возвращает его в равновесие. Всей его жизнью управляет Господь и это самое важное.

Коля приблизился к дому. Возле ворот стояла машина семьи Бовчан. Он остановился на секунду, потом преодолел себя и вновь пошёл. Вошёл во двор, но здесь никого не было. Что ж… Приблизился к крыльцу, взялся за ручку, открыл… Боже мой! Он оторопел от увиденного! Посреди зала стоял Михаил Павлович и прижимал к себе свою дочь. Коля сглотнул, опустил глаза, снова поднял и увидел её лицо. Лицо счастливого ребёнка, нашедшего защиту в объятиях отца! В их глазах не было слёз, было выражение блаженства, вымученного многими днями и ночами и подаренного им Господом! Коля тихо прошёл на кухню, где сидели родители с Ириной Александровной. Дом был наполнен каким-то внутренним светом.

- Получилось? - Спросил он.

- Да, - очень просто ответила Элина мама.

- Слава Богу!

- Значит, чудеса бывают.

- Я сидел там на берегу и сильно волновался. А потом успокоился вдруг. Господь успокоил. Я решил домой пойти.

- Давай, сядь и поешь по-человечески, - сказала мама, - видишь, сколько всего осталось.

Коля сел на стул и начал есть, он, оказывается, проголодался! Вскоре Бовчаны уехали, Коля лишь мельком переглянулся с Элей, большую часть времени разговаривая с её мамой. Самая тяжёлая фаза миновала. Теперь это их семейный труд, там Коля совсем не нужен, но он по этому поводу уже не переживал.

9.

Время пошло вперёд. Наступил сентябрь, праздники жатвы, гости, поездки. У Коли поменялся график на работе, его частенько стали отправлять в командировки дней на семь-восемь. Он уезжал, приезжал, отдыхал и снова готовился в путь. Поступил в одно библейское заведение и в октябре на две недели уехал на сессию. Вернувшись, проехался по соседним церквям, делясь полезным материалом, почерпнутым на сессии. В жизни его появились новые увлечения и заботы и о прожитом лете он теперь вспоминал лишь изредка. Иногда общался по телефону с Пашей Бовчаном и однажды всё-таки пригласил его сказать проповедь в своей церкви. Он освободился от переживаний, охвативших его летом и снова зажил более разнообразной жизнью. Между делом, ещё раз съездил в Преовино к дяде Вите и сходил с ним на поселковское кладбище, чтобы увидеть своими глазами памятник Павла Андриановича, дедова друга. Отдал в одну фирму фотографию двух друзей в молодости, чтобы её оцифровали и напечатали большим форматом. В декабре у Виктора Васильевича был день рождения и Коля ему эту фотографию подарил. Потом прошёл Новый год и Рождество. В марте он опять съездил на сессию и привёз целую пачку книг, которые нужно было перечитать и написать по ним работы. В своей церкви он начал вести занятия по душепопечению, параллельно изучая разный полезный материал. Его духовная жизнь обрела определённый вектор и ему это понравилось. В мае его заслали в длинную командировку на целых шестнадцать дней и люди в церкви даже успели по нему соскучится. Так он теперь жил. Лишь изредка и как бы случайно он узнавал, что Эля тоже изменилась и начала посещать церковь. Михаила Павловича за эти несколько месяцев он нигде не встречал, пути их опять не пересекались. Но Коля был спокойным, каким он был всегда раньше.

Наступило новое лето и Коля решил затеять серьёзную переделку всей аппаратуры и системы звуковоспроизведения в церкви. Братья выделили деньги и он погрузился с головой в это ответственное занятие. По выходным он выкраивал часок, чтобы поковыряться с проводами и усилителями. В аппаратуре мало кто разбирался и Коля работал в одиночку. В одно из воскресений он заработался со своими проводами аж почти до трёх часов дня. Народ из дома молитвы уже разошёлся, он возился на балконе и пристраивал новенький пульт, чтобы прямо с балкона управлять звуком. На столе он разложил разные штекеры, куски кабелей, инструмент и паяльник на всякий случай. Почувствовав, что проголодался, он сходил на кухню, разыскал миску с печеньем и опять вернулся на балкон. Временами он бегал вниз, чтобы что-нибудь взять и опять возвращался назад. Он настроился именно в это воскресение доделать начатую работу, чтобы через неделю уже опробовать пульт на богослужении.

Вдруг он услышал, как хлопнула входная дверь. “Свои,” - подумал он и вновь погрузился в работу. Он делал своё дело и одновременно слышал чьи-то мягкие шаги. Кто-то, тихо ступая, шёл по коридору в зал. Потом начал подниматься по лестнице на балкон. Коля отвлёкся от своих проводов и встряхнул головой. На балкон вошла Эля, но он почему-то этому не удивился. Она кивнула ему. Подошла и села за столик, за которым они разговаривали в прошлом году. Коля спокойно рассматривал её, а она смотрела по сторонам. Она сильно изменилась. На ней была белоснежная блузка с высокими плечиками и длинная прямая юбка. Волосы были гладко зачёсаны назад и зацеплены на затылке шариком. Выражение лица было спокойным, но каким-то непроницаемым.

- Здавствуй, Эля! Как ты узнала, что я здесь?

- Надя сказала. Привет, Коля. Я тогда забыла свой Новый завет.

- Он там, на подоконнике. Паша был у нас как-то, я забыл ему отдать.

- Я тебя отвлекаю? - Она обвела глазами округлый потолок зала.

- Нет, ты что. Всегда пожалуйста… Ты изменилась.

- Я стараюсь. Я крещение приняла в прошлую субботу.

- Молодец! Я и тогда видел, что ты веришь в Бога.

- Я хочу задать тебе один вопрос, - она посмотрела ему в глаза и он почувствовал, как предательски застучало сердце. Всё, с чем он, как ему казалось, давно уже справился, снова вернулось назад. Внешне он ничего не выдал.

- Спрашивай, конечно.

- Ты для меня столько сделал, Коля. И для моих родителей. А мы как-будто забыли о тебе… Скажи, чем я могу отблагодарить тебя? Что я могу для тебя сделать?

Коля встал и пересел к ней за столик, выдернув по пути паяльник из розетки. Посмотрел на неё спокойным взглядом и сказал:

- Выходи за меня.

- Что? - Глаза у неё заулыбались, уголки губ начали растягиваться, но она пыталась сдержать эмоции.

- Выходи за меня. В смысле, замуж.

Вдруг она расхохоталась, сразу превратившись в ту, прежнюю Элю. Коля тоже улыбнулся, но более сдержанно.

- А ты, оказывается, хитренький, Николя! А? Так всё маскировал и скрывал настоящие мотивы! М-м-м… Не знала, не знала. - Она продолжала смеяться.

- Я и не скрывал ничего. Я словами не выражал, тогда не до этого было.

- Так вырази! - Она смотрела ему в глаза своими сверкающими глазами.

- Сейчас… - Он сложил руки ладонями друг ко другу, как складывают в молитве. - Дорогая сестра Элина…

- Михална, - вставила Эля сквозь улыбку.

- Да, Михайловна. Я Вас люблю. Выходите за меня замуж!

- А, знаешь, Николя, это почему-то приятно слышать!

- Но, очень тяжело говорить… Прости, Эля, я тебя так сразу…

- Не-не, всё хорошо! Мне всегда нравилась твоя искренность! Именно так и надо со мной! А что скрывал, так ведь я сама тебе разрешила немного соврать. Помнишь первый наш разговор?

- Я не стал действовать через пресвитера.

- Вот это правильно!

- Смешно, конечно, получается. Руки у меня грязные, голова загружена, какой провод к какому присоединять, на столе паяльник… Нет у меня ни колечка в красивой коробочке, ни фрака с белой рубашкой. Есть только сердце, которое, если ты захочешь, всегда будет принадлежать тебе.

- У меня есть время подумать?

- Сколько угодно. Я учусь доверять Богу и не лезть в чужие жизни. В тот вечер, когда вы мирились с папой, я сидел на берегу и очень сильно переживал. Потом в моё сердце вошёл мир, я понял, что нужно делать добро просто ради добра.

- Коля, - она смотрела на него светлыми глазами, но уже не смеялась, - ты совершил очень благородный поступок, когда отошёл в сторону и дал нам спокойно разобраться в наших семейных проблемах. Мы с тобой не виделись несколько месяцев, но я всё это время держала связь с Надей. Она мне рассказывала про тебя, что ты работаешь, учишься, занимаешься служением. Она видела, что ты всегда помнишь обо мне, хоть и не говоришь прямо.

- Как она поняла?

- Это наш девичий секрет. Мне было этого достаточно.

- С отцом у тебя нормально?

- Я стараюсь угождать ему, это совсем несложно. Делать что-то из любви легко. - Она встала и подошла к его рабочему столику, взяла печенку.

- Ой… - Спохватился он. - Я тебе даже чаю не предложил…

- Зато руку и сердце предложил, - сказала она с печенкой во рту, - да ещё и в самом подходящем месте, где я коротала те одинокие ночи и где Господь переплавлял моё сердце. Как-будто Он Сам охранял меня в доме молитвы.

Она стояла у перил лицом к сцене, посреди которой был большой деревянный крест. Коля заметил, как по щеке её стекла слеза. Это ведь была его идея, чтобы она переехала в церковь в прошлом августе.

- Не плачь, сестра, тебе больше идёт улыбка… А я в тайне мечтал, что ты придёшь к нам на собрание вместе с Пашей.

- Я же говорю, что ты хитрый.

- Ты ведь тоже не такая простая, - Коля встал и тоже подошёл к перилам, - выбрала самое лучшее время, чтобы прийти сюда. Я почему-то даже не удивился, когда ты вошла на балкон. Последний раз я видел тебя у нас дома вместе с Михаилом Павловичем.

- Если я приму твоё предложение, будешь видеть меня каждый день.

- Каждый день не получится. У меня бывают командировки и учебные сессии.

- То есть, ты уже не сомневаешься насчёт меня? - она снова улыбнулась.

- Это теперь твой выбор. Я сказал своё предложение. Ты меня знаешь, я могу отойти в сторону, если буду тебе не нужен.

- Тогда я разрешила тебе немного соврать, - она встала напротив Коли, - а теперь не ври, Коля Плотников, сын пастора регистрированной церкви. Если я откажу тебе, тебе ведь будет очень плохо, я это знаю. Даже если ты смиришься, соберёшь всю волю в кулак, душа твоя будет стонать от одиночества! Я ведь права? Так что, теперь уже не отказывайся от того, что однажды начал! Подумай и обо мне! Я пришла посмотреть, специально пришла. Не забыл ли ты меня, не променял ли на что-то другое? И я увидела, что ты умеешь бороться, Коля!

- Ты согласна?

Она отвернулась и взяла ещё одну печенку. Потом весело посмотрела на Колю.

- Ну. Что стоишь, жених? Иди, организуй своей невесте кружку чая! В сухомятку вредно. Хочешь, чтобы я желудок испортила?

- Никогда не думал, что девушки именно так дают согласие на брак. - Коле стало смешно.

- Ты же помнишь, что я экстравагантная, люблю разнообразие!

- Я испугался сначала, не узнал тебя. Ты такая стала скромная… Ладно, пошли поставим чайник и отпразднуем наше взаимное признание. - Коля пошёл вниз и Эля последовала за ним.

10.

Была уже вторая половина августа, на дворе стояла пасмурная погода. Алексей Васильевич Плотников, Колин отец, припарковывал свой автомобиль напротив палисадника деревянного домика в посёлке Преовино. Здесь прошло его раннее детство и он даже помнил то время, когда у них собирались верующие до переезда церкви в городской дом молитвы. Сейчас здесь жили два человека, его брат Виктор вместе с женой Татьяной. В машине вместе с ним приехали жена и сын Коля. У ворот уже стояла машина Михаила Бовчана, Плотниковы немного опоздали. Они вошли внутрь, отворив тяжёлую деревянную дверь, и сразу оказались в большой комнате, в углу которой стояла русская печь с пристроенным к ней очагом. Дом сохранял память прошлых времён, между двух небольших окон стоял массивный стол, за которым обычно и собирались гости. Во всю уже шла увлечённая беседа, Виктор Васильевич сидел как раз между окнами, как хозяин дома, а Бовчанов рассадили на стулья справа и слева. Татьяна занималась обустройством стола и бегала туда-сюда на кухню и обратно. Коля поздоровался с Виктором Васильевичем и тётей Таней, с Михаилом Павловичем и Ириной Александровной, Эли за столом не было. Пока родители усаживались, он заглянул в соседнюю комнату. Она сидела здесь на кресле и листала тот самый старый альбом. Увидев Колю, она быстро помахала ему пальцами правой руки, он ответил.

- Пойдём, - позвал Коля.

- Пусть они наговорятся, сколько лет не виделись. - Сказала она. - Так интересно погрузиться в деревенскую атмосферу. Вы опоздали, а я уже и курочек посмотрела и кроликов, гороха поела и вишни.

- У вас горох не растёт?

- М-мм… тут прикольней, - Эля закрыла тяжёлый старый альбом. - Я ни разу не была у дяди Вити, хотя папа говорил, что в детстве они дружили. В Преовино бывала, но редко. И больше всего на кладбище, на дедовой могиле.

- Теперь мы заставим их чаще общаться.

- Ну да, скоро они станут родственниками, - сказала Эля и встала с кресла. - Это же была твоя мечта - вновь подружить потомков двух благовестников. Господь тебя слышит, Коля.

- Слышит.

- Интересно, как здесь раньше помещались собрания верующих? Одна большая комната и одна маленькая. Кухня – закуток. Вот какая вера была у наших предков. Надо сюда молодёжь и с нашей церкви и с вашей привезти, пусть посмотрят. А то нам сегодня и колонки не колонки, и стулья не стулья, проповедь плохая и хор фальшивит. А тогда люди на рабочем поездочке целый час добирались, потом полчаса пешком. В духоте, на самодельных лавках, вместо кафедры домашняя тумбочка. Вот герои веры!

- Лёгкая жизнь расслабляет, - подтвердил Коля, - но и тяжёлой никому не хочется. В свободе есть свои искушения и своя суета. Может, тогда легче было остаться верующим.

- Ладно, пошли туда, - вздохнула Эля.

Они вернулись в большую комнату и встали с торца массивного стола. Михаил Павлович и Ирина Александровна сидели теперь слева, а Колины родители справа от них. Посреди сидел дядя Витя. Старшее поколение стихло, глядя на молодых.

- Вот и молодёжь наша к нам присоединяется, - сказал дядя Витя. - Садитесь, гости дорогие, не смущайтесь. Или ты нам что-то сказать хочешь, Николай? Говори, послушаем.

- Братья и сёстры, - начал, волнуясь, Коля, - я хочу сделать одно очень важное заявление. Дорогие… уважаемые наши Михаил Павлович и Ирина Александровна!

Коля сглотнул слюну и сделал небольшую паузу.

- Вам зять не нужен? - Еле слышно и скороговоркой протараторила Эля, но все это услышали.

- Ну что за ребёнок...- С улыбкой сказал Михаил Павлович.

- Я прошу у вас руки вашей дочери Элины! - Коля сумел преодолеть позыв к улыбке из-за Элиных слов. - Делаю это официально, перед Богом и своими родственниками. Это наше твёрдое решение, которое мы приняли без давления с чьей-либо стороны. Некоторое время назад я признался Эле, что люблю её и предложил ей выйти за меня замуж, и она приняла моё предложение.

Наступила торжественная пауза. Эля сжала губы и боязливо посматривала на всех, сидящих за столом. Коля стоял, чувствуя, как его тело покрылось потом. Родители как-будто на время задержали дыхание.

- Молодец, - разрядил обстановку дядя Витя, - смелый шаг, племянник! Так и надо! Чего тут бояться? Любовь чувство прекрасное, без неё как прожить на земле? А? Что скажете, братья и сёстры? Всё! Выросли ваши детишки, пришло время благословить их на будущую жизнь! А теперь помолвка и пусть готовятся к свадьбе!

- Две помолвки, - вставил Коля, - в двух церквях, в смысле…

- Конечно, - продолжал дядя Витя, - обязательно в двух ! Пусть и там увидят Николая, молодого брата искреннего и тут красавицу нашу Элечку, дочку пресвитера той церкви. И свадьбу организовать надо совместную. Услышал ведь Господь молитвы отцов наших, Василия Егоровича и Павла Андриановича!

Над головой дяди Вити висела обновлённая Колей фотография двух благовестников, молодых, целеустремлённых, уверенных в пользе своего служения! Михаил Павлович поднялся на ноги и поправил воротник своей рубашки.

- Друзья дорогие, - начал он, - я очень рад, что мы сегодня собрались здесь. Хоть община и разделилась тогда, в детстве я бывал в этом доме, родители ваши принимали меня, как родного. Тут дочура моя немного смеху напустила, но это она от волнения. И я скажу открыто перед всеми вами, что такой зять, как Коля, нам очень нужен. Сыновей у нас шестеро, а зять будет всего один. И сваты такие, как Алексей и Марина, тоже самый лучший вариант для нас. Прав ты, Виктор Васильевич, это плод молитвы родителей наших, которые друг друга помнили и нам дружить не запрещали. Теперь дети наши как Ромео и Джульетта, будут мостиком между нашими семьями, только живыми, а не как там у Шекспира.

- Вот так, - вдруг встряла Эля, - мне книжки читать запрещали, а сами, значит, Шекспира читали.

- Запрещай тебе, не запрещай, - весело сказал Михаил Павлович, - всё равно по своему поступала.

Тётя Таня занесла и поставила на стол большой открытый пирог с малиной, испечённый в печи по-деревенски. Михаил Павлович сел на место. Коле с Элей поставили кружки с горячим чаем и отрезали по куску пирога. Разговор между родителями напоминал дружное общение родственников, много лет не видевших друг друга. Коля наклонился к Эле и тихо спросил:

- А почему ты решила меня называть Николя?

- Не знаю. У меня второй по старшинству брат Николай, я его в детстве звала Николя. Так мне привычней. Пашу Павликом звала, Ваньку Эваном, ну и так далее. Я всем братьям имена коверкала.

- Тебе за это влетало?

- За это нет.

Коля посмотрел на Элю. Тонкая длинная шея, заметно торчащие ключицы, хрупкие плечи. Странно… Никто не объяснит, зачем людям, юношам и девушкам, всё это нужно. Любовь, которая вспыхивает где-то в глубине души и ведёт людей к тому, что они готовы перестроить всю свою жизнь и подчинить её другому человеку, которого полностью даже не знают. Как плод любви, рождается семья, новая ячейка общества. И помимо счастья, улыбок и подарков, это принесёт обоим множество переживаний и стрессов. А потом появятся дети и там начнутся бессонные ночи, болезни, слёзы, садики и школы, пока они ещё подрастут. А когда подрастут, могут повернуться против родительской воли и пойти своими путями. И даже когда дети, как сегодня Коля с Элей, объявят о грядущем вступлении в брак, заботы родителей не закончатся. Так зачем всё это нужно? На эти хрупкие плечи скоро может обрушиться нескончаемая череда житейских забот и трудов. Коля вспомнил библейское описание Адама, который, увидев свою жену, воскликнул: “ Вот кость от костей моих и плоть от плоти моей!” И дальше сказал, что оставит человек отца и мать свою, чтобы прилепиться к жене своей. Вставил Господь в нашу природу какой-то файл, драйвер, который заставляет однажды потерять покой, как Коля потерял его прошлым летом при виде улыбки Элины Бовчан. Сколько он тогда ходил, ездил, молился, переживал. Возможно, перевернул всё в жизни и Элиных родителей и своих, всего лишь потому, что она ему приглянулась. Сегодня они только вышли в начало пути, которого полностью не могут знать. Сколько у них будет детей? Каково будет их здоровье? Где они будут жить? Будут они ругаться или научатся быстро гасить приступы гнева и недовольства? Одно Коля решил для себя твёрдо, - он будет любить её всегда! Добрую или нервную, здоровую или больную, смеющуюся или плачущую. И он будет стараться верить, что Господь никогда не оставит их в жизненном пути!

Вдруг Коле пришла на ум ещё одна интересная мысль. Он смотрел на разрезанный пирог в центре стола и почему-то вспомнил, как в церкви происходит причастие. Пастор берёт хлеб и разламывает его… И каждому даёт по кусочку от разломленного хлеба. И через это церковь чувствует своё единство. В баптистской церкви когда-то произошёл разлом и Преовинскую церковь это тоже коснулось. Элины предки оказались там, а Колины здесь. А любовь, возникшая между ними, собрала осколки снова вместе. Эх… Никогда не понять нам всех путей Господних!