Недавно вышел фильм “Тар”, названный так по фамилии главного персонажа, которую играет Кейт Бланшетт. Думаю, этот фильм обязательно будет номинирован на Оскар, и у Кейт Бланшетт отличные шансы на награду. Тем более, что три за эту роль у нее уже есть. У режиссера Тодда Филда за двадцать лет это третий фильм, так что мы вправе ожидать чего-то значимого. Этот фильм — о культуре отмены, главная героиня - дирижер, получившая все значимые награды. Начинается фильм с того, что она дает интервью Адам Гопнику, известному писателю, пишущему для журнала The New Yorker с 86 года. Гопника играет сам Гопник, для нью-йоркской интеллектуальной публики это много значит. Я постараюсь не рассказать ничего лишнего тем, кто фильм еще не видел, тем более, что я про одежду!
У главной героини, Лидии Тар, очень тщательно продуманный гардероб. То есть, она вообще очень тщательно продуманный персонаж. И у нее самой все просчитано и не только одежда. У нее даже имя изменено так, чтобы выглядеть европейским, да ещё с диакритическим значком.
Я, надо признать, сначала в названии фильма увидела только анаграмму слову art, искусство, и надулась: ну, что за претенциозность. Но не разглядела там слова rat, крыса. А это лишний раз подтверждает, что моя версия об идее фильма верна!
Фильм и сделан как европейское кино, все медленно - фильм идет почти три часа и довольно натуралистично. Герои рассуждают об умном, и музыка там не "просто" Вивальди с Чайковским, а Малер и Стравинский. На этом отчасти нас и ловят — интеллектуального много, но за ним ничего нет, даже если эти люди кажутся правыми. Разговоры затеваются скорее ради поигрываний интеллектуальными бицепсами, чем ради того, чтобы что-то объяснить, хоть и старого спора и по совместительству одного из посылов фильма, о гении и злодействе, не избежать.
Гардероб у Лидии минималистичный и очень аккуратный, что тоже имеет значение для развития характера — она одевается всё менее подтянуто по мере того, как жизнь начинает рассыпаться. И этот гардероб очень берлинских цветов, то есть, тех цветов, в которых мы думаем о Берлине благодаря кинематографу. Черный, серый, серо-голубой, белый.
Художник по костюмам Бина Дайгелер пишет, что собрала гардероб, похожий на Берлинское граффити. Там, кстати, есть пальто от The Row, на которое, говорят, ушла основная часть бюджета. Другие бренды, которые упоминаются - Lemaire, Dries van Noten. Первый минималистичный, второй - скорее художнический. Но его и не видно.
Очень любопытный комментарий делает Бина Дайгелер по поводу начальных сцен фильма в ателье: она хотела, чтобы костюм, который шьют, был бы из вельвета. Что, конечно, тоже неспроста, это типичный материал, практически униформа, для университетских ботанов. Но это мягкая и плохо держащая форму ткань. Режиссер настоял на том, чтобы это была шерсть, так что костюм сшит из толстого кашемира (я в курсе, что кашемир - не шерсть, но так говорит художник по костюмам). И Дайгелер согласна, что это было правильно. Плюс отличная рубашка из шелка.
Эта одежда, конечно, ее защитная броня, идеально скроенная на заказ. Дайгелер говорит, что ей было важно, чтобы в гардеробе не было ничего претенциозного. Но вот это — как посмотреть. Я бы не сказала. Да и намеренное отсутствие претенциозности тоже претензия.
Тем больше мне не давала покоя сумка биркин, мелькнувшая в самом начале. Лидия Тар делает комплимент девушке, самый простецкий и неизысканный - о, какая красивая сумочка - и даже трогает чужую сумку. Огромную, выглядящую вульгарной в этом антураже, биркин. Воплощение всех самых попсовых девичьих мечт. Она даже ярко-красного цвета и совершенно не совпадает с общей приглушенной палитрой ее гардероба.
В следующий раз мы видим сумку в машине у Лидии, и потом уже у нее дома. “Хочешь?” небрежно спрашивает она у своей партнерши. Та отказывается.
Речи о цене сумки не идет. Как и не идет о том, что в магазине Hermes нужно уже иметь репутацию своей в доску и предварительно накупить сервизов и платочков на миллионы, прежде чем тебе продадут сумку.
Настолько наглядно больших денег вы больше не видите ни в чем. Лидия носит винтажный Ролекс, но циферблатом вовнутрь, чтобы он не бликовал в глаза музыкантам. Этот штрих, скорее, не про деньги, а про приоритеты самопрезентации. Так делали другие дирижеры, которые, конечно, были мужчинами.
Штрих с сумкой поначалу страшно меня озадачил — больше в фильме она ни разу не появляется.
Итак, сумка, как пишет GQ, призвана символизировать внебрачные развлечения Лидии. Этого я не очень поняла — та девушка подарила ей сумку? Нуууу, ок. Наверное, есть женщины, которые готовы подарить такую сумку, как есть и те, кто готов ее принять “с чужого плеча”.
Я немного о другом. О том, что такая сумка вообще может быть интересна минималисту-интеллектуалу в приглушенной цветовой палитре. И это нам немного приоткрывает все эти кулисы на сложных щах — манжеты на четыре сантиметра из пиджака, как не носят мужчины, но носит Фран Лебовиц, и всё такое. Там внутри обнаруживается самое обыкновенное и вульгарное в своем проявлении тщеславие. И конвенциональность устремлений.
Это всё готовит нас к развязке фильма, не оставляя места для разночтений, которых в избытке. Например, многим так понравилась эта нарочитая усложненность и так приятно оказалось чувствовать свою сопричастность к интеллектуальным элитам, которая проявляется всего лишь в понимании сложных речей, что они готовы закрыть глаза на происходящее.
О чем и фильм, собственно. Как сказал филиппинский лодочник про крокодилов из "фильма с Марлоном Брандо" “Они выжили”.