Она долго слушала, как на кухне перебранивались муж с дочкой, потом раздался громкий треск и звон: разбили тарелку или даже что-то покрупнее. Лидия впервые застонала: дочка – неумеха, что с нее взять! Но Петя-то – взрослый мужик, месяц, как сорок пять исполнилось! А при полном холодильнике, кастрюле с борщом на плите и котлетах в духовке – голодом помрет, если не подать на стол! У него тоже мама домохозяйка и обо всем заботилась. Поэтому взгляды на семейную жизнь у Лидии с мужем изначально совпали: муж – глава семьи и добытчик; жена – на хозяйстве, и оно должно быть образцовым. Но ведь она-то не домохозяйка! Она работает! И семью кормит тоже, можно сказать, она. Потому что о деньгах, доставляемых мужем, и говорить смешно: слезы, вот как это называется! Преподает в техническом вузе дисциплину с непроизносимым названием, защитил кандидатскую, теперь девятый год вымучивает докторскую. Нет, Лидия далека от тех кумушек, которые сказали бы: «идиотская дисциплина», «никому не нужная докторская». Она знает, что все это очень нужно и важно и для общества, и для страны, но вот только пока общество и страна осознают, что им это нужно, ее муж успеет выйти на пенсию. Или даже умереть. А пока – жить приходится. Вчетвером. И этих четверых содержит почти полностью Лидия. Вся зарплата уходит целиком на семью, на свои нужды она тратит самый минимум, чтоб уж совсем бомжихой не выглядеть… Да она не против – долг он и есть долг. Мужа сама выбирала, детей рожать тоже никто не заставлял. Но ведь и предел должен быть какой-то! Почему, придя с работы, муж ложится отдыхать, чувствуя за собой это неотъемлемое право, а она вьется, как птица над гнездом – присесть некогда! А стоит на один день выйти из строя, как кругом – полная беспомощность, даже тарелки бьются… Потом они их горой в раковину свалят – дожидаться маминого выздоровления… Кроме того, у мужа есть женщина. Или женщины, кто знает. Потому что если здоровый сорокапятилетний мужчина снисходит до жены не чаще раза в три месяца, то это может означать только одно: он все, что ему нужно, получает на стороне…
- Терпи и делай вид, что ничего не замечаешь, – наставляла мама. – Потому что если только заговоришь об этом – в два счета семьи как не бывало. Храни семью, храни… Увлечения его пройдут, а семья останется.
И вот уже двадцать лет, как Лидия хранит. И, кажется, удается на славу: никаких скандалов, все тихо, прилично, все ночуют дома, дети при деле. Детей она никогда не запускала, думала не только о том, чтобы были сыты-одеты-обуты, обо всем позаботилась: чтоб и музыкальная школа, и репетитор по английскому, и теннис, а для Стасика – карате, хоть за себя постоять сможет… А толку чуть, прости, Господи…
Лидия в десятый раз перевернулась в постели, укладывая дергающую болью ногу. Ра-аз… раз-два-три… Ра-аз… Она только начинала проваливаться в сон, как с последнего рубежа яви ее выдергивал этот назойливый, как будильник, счет…
Когда Асеньке было пять лет, она однажды потерялась. Ее выпускали с подружкой Аленкой во дворик, на скамеечку под окнами – играть в куклы. Очень было удобно: мамы, каждая в своей квартире, заняты делом, а дочки под контролем. Только однажды Лидия выглянула – а зеленая скамеечка пуста… И сразу раздался звонок: прибежала Аленкина мама Юля, самая близкая подруга Лидии. Муж ее был моряком, чуть не по году пропадал за экватором, поэтому Юля билась в одиночку.
- Девчонки, где девчонки?! – с порога закричала она.
А у Лидии уже был Стасик, на годик младше, и он как раз болел свинкой – тяжело болел, не отойти! Но она отошла, воспользовавшись тем, что он уснул, и вдвоем женщины долго безрезультатно бегали по всем окрестным дворикам. Через час заявили в милицию. Примчавшийся с работы Петя рухнул в кресло и обхватил голову руками.
- Мы ее больше не увидим, – бормотал он, раскачиваясь. – Когда так пропадают дети, то это – навсегда…
Все время он так и просидел в кресле – серый, как камень, и такой же неподвижный. А она металась, каждые полчаса звонила в отделение, еще раз обежала с Юлей прежние дворы и закоулки… В девять часов зимнего вечера Юлю увезла с сердечным приступом «скорая», и через две минуты после этого в дверь позвонили. На площадке стояла абсолютно незнакомая девушка, держа за руки обеих присмиревших девчонок – Асю и Аленку…
Оказалось, Ася подбила подружку самостоятельно ехать в Петергоф «на фонтаны». Они всей семьей ездили туда летом, и впечатления оказались для Аси неизгладимыми. Может, она считала, что в Петергофе вечное лето, кто знает… Ася помнила, что нужно сесть в электричку на Балтийском вокзале – через улицу – и ехать до конечной станции. У них тогда, летом, так получилось, что электричка шла только до Петергофа, и Ася это запомнила. И вот, зимой дети сели в поезд. Только конечной станцией у него оказался Сосновый бор, куда они приехали через два с лишним часа. И, пока питерская милиция искала их трупики по подвалам и чердакам, они тоже терпеливо искали свое лето: золотые статуи и невиданные фонтаны. Потом, сделав основательный круг, они случайно вновь оказались на вокзале, где сели и заплакали. Там и нашла их та девушка – ополоумев от счастья и засуетившись, Лидия не догадалась спросить ее имя, как, впрочем, не позаботилась пригласить гостью в дом и хотя бы напоить чаем. Девушка заподозрила неладное, увидев двух одиноких малышек, и расспросила их. Глотая слезы, дети все честно выложили. Более того, Ася даже знала свой домашний адрес: еще давно Лидия заставила дочь на всякий случай заучить его, как считалку, наизусть. И девушка решила не связываться с милицией, чтоб детей там не потеряли окончательно. Она просто дождалась очередной электрички – а ходили они очень редко – и доставила детей по указанному адресу… В тот день у Лидии появились первые седые пряди. И ради чего? А ради того, чтобы эта самая найденная Ася спустя тринадцать лет снисходительно втолковывала матери:
- Что ты понимаешь? Какие там еще интеллектуальные запросы? Не хочу больше жить в дерьме. Не-же-ла-ю, понятно? Хочу – как человек, как женщина! Чтоб и шубы, и бриллианты, и Карибское море – да не в восемьдесят лет, когда пора уж гроб присматривать, а не шмотки! А сейчас – с самого начала и навсегда! Он отморозок, говоришь? Нет, мамуля, отморозки это те, которые до пятидесяти лет вкусней карамельки ничего не пробовали и пробовать не хотят из принципа…
«Может, лучше было бы, если б она тогда совсем потерялась?» – вдруг пришла Лидии страшная мысль. «Ра-аз… раз-два-три… Ра-аз…» – отозвалась нога.
Продолжение следует
Книги автора находятся здесь:
https://www.labirint.ru/books/915024/
https://www.litres.ru/author/natalya-aleksandrovna-veselova/
https://ridero.ru/author/veselova_nataliya_netw0/