Кантемиров задумался о том, что надо будет гулять с Яшкиным подальше от схрона. То-то особист намекал в машине про последние деньги. Не надо было солдатам «Кабинет» покупать за пять марок…
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-63870187cde4697d104c9640 )
Купил бы тот же «Беломор-канал» за две марки, им то какая разница? И о чём таком «плохом» решил поговорить с ним начальник особого отдела полка? Хотя, чего хорошего можно ждать от разговора с особистами, если они спрашивают о тяжкой статье Уголовного Кодекса?
Вопросы вертелись в голове прапорщика и не находили ответа. Майор полностью переключился на чай с бутербродами, Кантемиров старался не отставать. Допили чай, штук пять бутербродов оставили Чубареву и вышли на разговор.
Начальник стрельбища аккуратно повёл начальника особого отдела полка в сторону Центральной вышки, подальше от Директрисы БМП. С кем шайтан не шутит? И по тому, как майор свернул на правильную дорожку, прапорщик понял, что о тайнике никто не знает...
Контрразведчик, по ходу движения, посмотрел на прапорщика и сказал:
– Знаешь, Кантемиров, буквально на днях я разговаривал с одним спортсменом, – Яшкин задумался. – Назовём его Шахматист...
– Хороший вид спорта, товарищ майор. Умный, – согласился боксёр с началом несуществующей беседы.
– Так вот, этот Шахматист рассказал одну занятную историю про одного военнослужащего из соседнего гарнизона…
Особист указал пальцем на скамейки перед Центральной вышкой, начальник стрельбища согласно кивнул. Беседующие стороны несуществующего разговора присели рядом.
Майор оглянулся вокруг, вздохнул полной грудью свежий воздух стрельбища и продолжил:
– Значит так. Жил да был один шебутной военнослужащий из соседнего гарнизона. Жил, не тужил, да разными вещами с радиоаппаратурой приторговывал. И на этом немного деньжат скопил. Да всё ему, стервецу, мало казалось. И захотел этот ухарь с соседнего гарнизона ещё больше денег на валюте поднять, – особист сделал паузу и посмотрел на слушателя.
Тимур замер и весь превратился в распухшее ухо. Опытный контрразведчик хорошо представлял, что сейчас творится в душе этого «ухаря из соседнего гарнизона», поэтому выдержал несколько секунд и продолжил:
– Кантемиров, и ты представляешь – этот деятель не придумал ничего лучшего, как мотаться в Восточный Берлин, и там, в одном ресторане, прямо рядом с Берлинской стеной, покупать у югославов с Западного Берлина дойчмарки в больших количествах, а затем продавать валюту арабам в Лейпциге. Что скажешь прапорщик? Умный оказался ход у этого военнослужащего Советской Армии?
– Товарищ майор, для таких поездок нужно время…
– Правильно мыслишь, прапорщик. Наш Шахматист с коллегами, видимо с другими шахматистами, рассчитали время поездок туда и обратно по немецкому расписанию поездов, и в итоге вычислили, что этот нехороший военнослужащий выезжает в Берлин обычно в субботу ближе к вечеру, закупается валютой, утром он уже в Лейпциге, скидывает западные деньги, и к вечеру воскресенья валютчик уже дома. Что на это скажешь, прапорщик?
– Товарищ майор, нам всем запрещено ездить в Восточный Берлин. Кругом патрули из офицеров и прапорщиков, которых инструктируют на поведение и внешний вид советских военнослужащих и их жён. Потом, на всех вокзальных переходах есть секретные комнаты с зеркальными стёклами, через которые специально обученные солдаты и прапорщики фиксируют наших граждан. Не так, русским, просто прогуляться по Берлину. С нашего полка только один Патя смог.
– Прапорщик, про рядового Патрикеева лучше молчи. Не сыпь мне соль на боевые раны… Откуда знаешь про патрули и специальные комнаты?
– В нашей бане один проверяющий из Вюнсдорфа рассказывал.
– Звание и фамилию проверяющего помнишь?
– Забыл, товарищ майор. Давно в бане парились.
– Ладно, проехали. А теперь, самое интересное, товарищ прапорщик. А вообще – товарищ ли ты мне, Кантемиров?
– Товарищ, конечно. И этого разговора в природе не существует.
Майор Яшкин оглядел буйную зелень полигона, с удовольствием вдохнул аромат травы, приправленный запахом распустившихся цветов, выдохнул и посмотрел на собеседника.
– Слушай и мотай на ус. У Шахматиста появилась проверенная информация, что этот военнослужащий за день до поездки сообщает из немецкого телефона-автомата на один домашний номер в Берлине точную сумму закупки валюты. Немецкие коллеги поставили недавно номер на прослушку. И сейчас только вопрос времени, когда валютчик выберет день звонка и день поездки в Восточный Берлин...
Сердце прапорщика ухнуло куда-то вниз, в солдатский сапог. Кантемиров расставил ноги, как на ринге и опёрся руками об скамейку, затем поднял голову и посмотрел на собеседника ошарашенными глазами. Яшкин с профессиональным интересом наблюдал за реакцией начальника стрельбища и одновременно – потенциально обвиняемым по тяжкой статье Уголовного Кодекса РСФСР.
Контрразведчик решил добить валютчика твёрдым словом:
– И возьмут этого нехорошего военнослужащего с поличным на выходе из ресторана, да повезут в город Потсдам… благо рядом. И как сам хорошо знаешь, студент, не на прогулку по парку Сан-Суси, а в следственный изолятор группы войск. А там – уголовное дело и… да здравствует самый гуманный суд в мире. По первому разу много не дадут. Признает свою вину, глубоко раскается в содеянном, и поедет бывший военнослужащий Советской Армии в спецвагоне на ближайшую пятилеточку за Урал, лес валить. Вот такая вот история, товарищ…
Майор отвернулся и задумчиво посмотрел на виднеющийся вдали дом казармы стрельбища. Начальник полигона молчал и ясно представил себя в камере следственного изолятора, где уже не будет дружественного начгуба и приятелей – начкаров. В тюрьму молодой человек не хотел. Очень не хотел…
Опять решётки на окнах, ограниченное пространство, три шага вперёд, три шага назад. Конечно, каждый следующий раз садиться всегда легче, чем в первый. Но, уж очень не хотелось ближайшие пять лет прожить в изоляции от приличного общества. Да и дослужить надо бы нормально, дембельнуться, как положено, и вернуться на Родину.
Кантемиров тяжело вздохнул и только смог сказать:
– Спасибо, товарищ майор.
– За что благодаришь?
– За поучительную историю.
– «Век живи – век учись», прапорщик…
– Так точно, товарищ майор.
Участники разговора, которого не было, одновременно встали и молча пошли в направлении УАЗа, стоящего на площадке перед воротами казармы.
Около машины начальник стрельбища обратился к начальнику особого отдела мотострелкового полка:
– Товарищ майор, разрешите вопрос.
– Спрашивай.
– А этот Шахматист – он падать умеет?
– Не знаю. Не ронял… – Усмехнулся контрразведчик и добавил: – Но, одно знаю точно – спортсмен хотел, чтобы и ты услышал эту историю.
– При случае от меня спасибо передайте.
– Мы оба посмотрим на твоё поведение, Тимур. – Яшкин впервые назвал прапорщика по имени, пожал руку и сел в советский джип.
Кантемиров развернулся кругом и пошёл в направлении Директрисы БМП, проверять свои деньги, нажитые нелёгким и опасным трудом… И думать, думать, думать…
По слою пыли на полу в закрытой комнате с кабелем высокого напряжения начальник стрельбища понял, что кроме него в это специальное помещение никто не заходил. И это правильно. Согласно Правилам устройства электроустановок (ПУЭ) допуск работы с высоковольтным напряжением на полигоне был официально оформлен только на прапорщика.
Надо будет в выходные отключить силовой кабель, вызвать оператора директрисы и навести здесь порядок, чтобы даже у проверяющих не возникла шальная мысль сдуру сунуться в секретную комнату. Потом закрыть и снова опечатать…
После того, как прапорщик превратил «силовую» полигона в личный банк, где хранил в цинковой коробке из под патронов нажитые с риском для свободы восточногерманские и западногерманские деньги – это комната стала сверхсекретной.
И не надо никуда перепрятывать свои рисковые сбережения. Пусть так и останутся под охраной высокого напряжения и хорошей силы тока, способного в долю секунды убить любого проверяющего. Храните деньги в цинковой банке!
Прапорщик при дневном свете единственного зарешечённого окна специального помещения с любовью потрогал ручку мощного рубильника, улыбнулся висящей на проволоке табличке с жизнеутверждающей надписью: «Не влезай – убьёт!» и аккуратно вытащил цинк из тайника.
Все деньги оказались на месте. Тимур захватил с собой пару сотен социалистических марок на мелкие расходы, а с капиталистическими деньгами решил всё же быть осторожней. Пусть полежат, сейчас не до покупок в «Интершопе».
С одной стороны: «Zeit ist Geld» (Время – деньги), а с другой стороны: «Jedes Ding hat zwei Seiten. (У каждой вещи есть две стороны). Спешить не будем, до дембеля ещё далеко.
Кантемиров задумчиво разглядел мощную решётку на окне. Садиться в следственный изолятор прапорщику очень не хотелось. Кстати, надо будет посмотреть в Уголовном Кодексе санкцию статьи 88 – «Незаконные валютные операции». Так, на всякий пожарный случай…
(продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/pobeg-24-63b3e9f35ba1321f072b41df )
