В день памяти святого праведного Иоанна Кронштадтского предлагает вам статью секретаря Архиерейского совета Ивановской митрополии игумена Виталия (Уткина).
Впервые опубликована: Виталий (Уткин), игум. Святой праведный Иоанн Кронштадтский vs церковный либерализм и либеральные СМИ // Тетради по консерватизму. — 2020. — № 1. — С. 488–501.
В статье анализируются церковно-политические взгляды святого праведного Иоанна Кронштадтского и его оппонентов из церковно-либерального лагеря. Описывается кампания по дискредитации праведного Иоанна и его окружения, развернутая на страницах периодической печати начиная с 1905 года. Показывается участие в этой кампании представителей православного духовенства, а также старообрядцев-поповцев. Автор считает, что организаторы указанной информационной кампании видели своей главной задачей выдавливание праведного Иоанна Кронштадтского и его окружения из реального церковно-политического пространства, дискредитацию церковно-политической позиции кронштадтского праведника.
Ниже - текст статьи:
Последние годы жизни святого праведного Иоанна Кронштадтского (1829 – 1908) отмечены травлей со стороны как светского либерального сообщества, так и либеральной части петербургского духовенства. Прямая борьба либералов против отца Иоанна была, в первую очередь, обусловлена мировоззренческой позицией кронштадтского праведника. Наиболее выпукло и комплексно данная позиция представлена в сборниках, издаваемых его последователями, сторонниками и защитниками. Такие последователи отца Иоанна в прессе и миссионерском сообществе именовались «иоаннитами».
Одним из ведущих издателей сборников проповедей и поучений праведного Иоанна Кронштадтского был крестьянин Ярославской губернии Василий Федорович Пустошкин. Он являлся также одним из руководителей и постоянных авторов журнала «Кронштадтский маяк», газеты «Гроза» [9, с. 264].
По благословению праведного Иоанна Пустошкин вел строительство величественного пятиглавого собора в Воронцовском Благовещенском женском монастыре (Псковская губерния, ныне – в Торопецком районе Тверской области) [10, с. 12], а также перестроил и расширил Леонтиевский храм в селе Фатьяново Ярославской губернии [26, с. 5]
Решением Святейшего Синода от 13 апреля 1912 года В.Ф. Пустошкин был осужден как «иоаннит», член «секты хлыстовского типа» [7, с. 135].
Однако годы гонений со стороны Советской власти показали его стойкую веру. После большевистской революции он перешел на нелегальное положение, а собранные вокруг него так называемые «иоанниты» стали одним из первых пластов православного катакомбного движения [8, с. 42].
В 1927 году в «иоаннитском» движении происходит раскол из-за известной Декларации заместителя Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского). Пустошкин, находясь в подполье, остался, тем не менее, верен митрополиту Сергию. В 1929 году он принимает монашеский постриг с именем Досифей, становится священником, его возводят в сан архимандрита [7, с. 137].
На архимандрита Досифея в катакомбном движении ориентировались тысячи последователей святого праведного Иоанна Кронштадтского [7, с. 137]. Власти безуспешно разыскивали его по всей стране. Наконец, 10 ноября 1941 года в возрасте 76 лет он был арестован в Рязани. В следственном деле Пустошкин проходит уже с именем архимандрит Феодосий, что, вероятно, свидетельствует о принятии им великой схимы. Первоначально приговоренный к расстрелу, он затем содержался в лагерях как минимум до 1952 (или 1955) года. Его сын, Павел Васильевич Пустошкин был расстрелян в июне 1941 года в Орле, дочь погибла в тюрьме [22].
Таким образом, с именем Василия Федоровича Пустошкина связана одна из самых ярких страниц подпольного православного сопротивления коммунистическому режиму. Поэтому его репрезентацию взглядов святого праведного Иоанна Кронштадтского никак нельзя считать нецерковной.
В 1911 году Василий Пустошкин издал в Санкт-Петербурге одобренный духовной цензурой сборник проповедей о. Иоанна «Правда дороже золота» [21]. В нем раздел «Самодержавие Царское» помещен сразу же после раздела «Вера Православная» [21, с.4].
Как бы суммой взглядов святого праведного Иоанна Кронштадтского В.Ф. Пустошкин считает такие его слова: «Господи, всемогущий, всеблагий, премудрый Царь царств земных! Устрой и утверди русское царство с русскою Православною Церковью на непоколебимом Камне, каковый еси Ты, Иисусе Христе, Боже наш! Покори, Господи, все народы. Составляющие Россию, одной воле Императора и наипаче Себе, верховному и единственному Главе Церкви Своей. Да не поколеблют державы Российской инородцы и иноверные и инославные!» [21, с. 44].
«Если отпадешь от своей веры, - предсказывает о.Иоанн России, - как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией и Русью Святою, а сбродом всяких иноверцев, стремящихся истребить друг друга» [21, с. 28].
Здесь же праведный Иоанн предсказывает «праведное наказание Божие» «изменникам», «покушавшимся на убиение Богом помазанного на Царство Царя нашего» [21, с. 44].
«И чем бы мы стали, россияне, без Царя? – вопрошает Иоанн Кронштадтский и отвечает – Враги наши скоро постарались бы уничтожить и самое имя России, так как Носитель и Хранитель России, после Бога, есть Государь России, Царь Самодержавный, и без него Россия – не Россия» [21, с. 44].
Праведный Иоанн называет Бога «стражем израиля» (с маленькой буквы – и.В.), уточняя, что имеет в виду «новый, то есть христианский израиль», который есть «Церковь Христова и Россия, содержащая веру Христову православную» [21, с. 12].
Святой Иоанн Кронштадский восклицает: «Да хранит Бог Россию и Царя России если не ради русских, ставших недостойными по своим великим грехам, то ради Церкви Православной, ради всех святых и ради всех чудес, явленных в России» [21, с. 44].
Праведный Иоанн Кронштадский перечисляет «богоотступников». Это «все еретики, толстовцы, вольнодумцы, баптисты, пашковцы, штундисты и прочие». Он называет их «наследниками ада» и, одновременно, «насадителями ада», которые «из православных русских сделались ниже язычников, ни во что не веруют, богохульничают, хулят святых» [21, с. 20, 45].
Пустошкин приводит такие слова праведного Иоанна: «Царь, как получивший от Господа царскую державу… есть и должен быть Самодержавен… Умолкните же вы, мечтательные конституционалисты и парламентаристы!». Здесь же отец Иоанн сравнивает «конституционалистов и парламентаристов» с сатаной, искушавшим Христа [21, с. 14]. «Кто верен Богу, тот верен и Царю» [21, с. 15].
«Господи, - молится отец Иоанн во время первой русской революции, - умиротвори Россию ради Церкви Твоей, ради нищих людей твоих, прекрати мятеж и революцию, даруй Царю мудрость и мужество, пошли Ему многих советников благочестивых, мудрых и могущественных» [21, с. 46].
Широко известны теперь включенные в сборник Пустошкина слова о.Иоанна: «Отче наш, иже еси на небесех! Да святится Имя Твое в России! Да приидет царствие Твое в России! Ты насади в ней веру истинную, животворную! Да будет она царствующей и господствующей в России, а не уравненною с иноверными исповеданиями и неверными… Истина не может быть сравнена с ложью и правда веры с неправыми вероисповеданиями» [21, с. 45].
Главным фундаментом мира, по праведному Иоанну Кронштадтскому, является Евхаристия, Бескровная Жертва, ежедневно приносимая в храмах: «Мир стоит, крепится, не колеблется ради этой жертвы, грады стоят и не разрушаются… семейства утверждаются, козни и мечтания еретиков и раскольников бездейственны бывают» [21, с. 19].
Те же, кто отвернулись от Евхаристии, от Церкви, от православного царя, по мнению отца Иоанна, готовят царство антихриста. Праведный Иоанн Кронштадтский обращает к ним евангельские слова: «Отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его» (Мф. 21, 43).
«Разгневанный Господь, - говорит отец Иоанн, - отвратил лицо Свое от богохульников и еретиков, они уподобились скотам» [21, с. 30].
Для праведного Иоанна очень важна тайна имени, в первую очередь Имени Иисусова и имен святых. Он недоумевает, почему те, кто не почитают святых, носят «человеческие имена», то есть имена святых [21, с. 30]. Разрыв с Царством Небесным в глазах отца Иоанна дегуманизирует человека, утратившего свою человеческую суть. «Революционеры», «интеллегенты», «еретики» для него – как бы вне человечества.
Своих современников отец Иоанн характеризует так: «Христиане стали ныне читателями только газет и журналов, да романов… но не читателями и слушателями Евангелия и святоотеческих писаний. От того и дух христианский потеряли, дух небесный, и стали все земными» [21, с. 42]. Дух секуляризации, обезбоживания, разрыв социальной и политической реальности с мистериальностью таинств, открывающих на земле Царство Небесное, неизбежно ведет к приходу антихриста и Страшному Суду.
«От подошвы ноги до темени головы, - говорит отец Иоанн, - нет в обществе здорового места… Истинно, близок день пришествия страшного Судии для суда над всеми людьми, потому что уже настало предсказанное отступление от Бога и открылся уже предтеча антихриста» [21, с. 26].
Собрав в небольшой брошюре как бы квинтэссенцию политико-богословских взглядов святого праведного Иоанна Кронштадтского, Василий Федорович Пустошкин назвал ее «Правдой золота» и подчеркнул, что «слова эти многим покажутся не по духу» [21, с. 41].
Действительно, взгляды отца Иоанна были прямо противоположны тем основным мировоззренческим трендам, которые к тому времени стали уже практически господствующими в русском обществе. Отметим, что собранные Пустошкиным идеи святого праведного Иоанна Кронштадтского были характерны для последнего на протяжении многих десятилетий.
В центре политико-теологических взглядов кронштадтского праведника - Бог, раскрывающей себя на земле через Церковь в русском царстве и русском царе. Правильное политическое для него – только сильное самодержавие, ограждающее православных, в первую очередь, от внутренних врагов Православия. Эти внутренние враги, отпавшие от Церкви, в полном смысле слова не являются даже людьми. В этом дискурсе задача православных христиан видится как всемерное содействие самодержавному царю в его миссии по защите чистоты веры. Политическое и религиозное здесь неразрывно сплетено воедино.
Совершенно иной дискурс предлагался внутрицерковными либералами.
За два года до брошюры В.Ф. Пустошкина в том же Петербурге выходит сборник статей епархиального миссионера Санкт-Петербургской епархии Дмитрия Ивановича Боголюбова (1869 – 1953) «Религиозно-общественные течения в современной русской жизни и наша православно-христианская миссия» [3].
Дмитрий Иванович в будущем был членом Предсоборного совета, участником Поместного собора 1917 – 1918 годов. С 1922 года после рукоположения в сан священника, он стал деятельным помощником патриарха Тихона и борцом с обновленцами, в 1944 – 1953 годах преподавал в Православном Богословском институте и воссозданной на его основе Московской духовной академии [14, с. 457].
Нужно отметить, что Д.И. Боголюбов активно выступал в защиту так называемых «иоаннитов», хотя на деле придерживался церковно-либеральных взглядов.
Главная мысль Д.И. Боголюбова, как и других представителей церковного либерализма в это время, заключается в последовательной деполитизации Церкви, удалении священнослужителей и миссионеров из право-монархического движения, разрыве с силовыми структурами. Боголюбов выступает за «народно-органическую миссию» [14, с. 457].
Он пишет: «Явственно обрисовываются два направления в миссионерах: одно – охранительно-традиционное, облюбовавшее и всячески защищающее те воздействия на людскую совесть, которые так пышно расцвели в эпоху К.П. Победоносцева; другое направление в миссионерстве – прогрессивно-органическое, видящее силу православия только во внутренних его духовно-благодатных учреждениях, а отнюдь не в содействии миссионерам со стороны полицейской репрессии. Это направление в миссионерстве не связывает себя органически ни с одной политической партией в государстве. Оно мечтает и молится, как о своей базе, об обновленной народно-приходской жизни православных христиан на основах кафолического христианства» [3, с. 3].
Если святой праведный Иоанн Кронштадтский постоянно говорил о сатанинском характере атеизма, то Боголюбов утверждает: «Религия по существу своему незыблема и не может… пошатнуться от смелых приговоров доморощенных наших атеистов. Значит, бояться этого рода «выпадов» на религию мы не должны» [3, с. 7].
«Дело Церкви среди людей, - писал Дмитрий Иванович, - сводится не к мелочному вмешательству в политическую борьбу партий… чтобы участвовать… в злободневных социально-экономических спорах, а в том… чтобы напоминать нам всегда о Христе» [3, с. 9].
С точки зрения Боголюбова необходимо принять современный мир, чтобы христианизировать его. Он отрицает «крайности монашеского аскетизма» [3, с. 11].
Ссылаясь на В.С. Соловьева Д.И. Боголюбов пишет о справедливости борьбы за «справедливые и разумные гражданские формы жизни», о том, что христианство должно иметь «деятельно-практический характер». Более того, он настаивает, что именно такой характер деятельности необходимо считать «величайше-православным» [3, с. 13].
По его словам, «православие благожелательно ко всяким формам жизни, которые любезны сердцу людей и через которые божественная правда ярко светится миру. А потому утверждать, будто наше русское православие по природе благоволит только тому, что реакционно, что на руку бюрократам и что подавляет простой народ - это значит клеветать на святую Церковь, на ее учение, каноны и всю ее историю» [3, с. 14]. Поэтому нужно «заговорить против рабства у нас социально-экономического» [3, с. 15].
Такой борьбе, по мнению Боголюбова, нужно дать «святое знамя» в Евангелии [3, с. 18]. Впрочем, «христианский прогресс достигается не революцией народной, а историко-бытовой эволюцией», а «пастыри, становящиеся под знамя революционных антирелигиозных партий или действующие революционными методами, погрешают». Однако, по мнению Боголюбова, таким пастырям нужно оставить возможность служения, чтобы они вдохновляли людей на социальные перемены [3, с. 19]. «Церковь православная не учит своих пастырей рабству перед богатой знатью» [3, с. 19].
«Если бы наша старая правительственная машины, - пишет Боголюбов, - подлинно отвечала своему назначению, если бы она соответствовала видам народным, она давно бы замирила нашу родину и навела бы на Россию вожделенный мир. Но она бессильна благоволением подарить народ, при всех своих чрезвычайных полномочиях». Поэтому, «наша правительственная машина нуждается в основательной чистке, а быт народный – в коренном переустройстве» [3, с. 159].
По мнению Дмитрия Ивановича, «настаивать на сохранении в неприкосновенности нашего социально-политического быта до манифеста 17 октября 1905 года нельзя по чисто-религиозным и христианским побуждениям» [3, с. 158]. Следовательно нужно лишить всякой церковной поддержки Союз русского народа, которая, с его точки зрения, «просто боевая архиконсервативная партия, правда, пользующаяся покровительством сильных мира сего» [3, с. 157].
Боголюбов, ссылаясь на В.П. Свенцицкого, утверждает, что «христианскому аскетизму» нужно «вменить в обязанности» «новые подвиги, не субъективно-монашеского характера, а подвиги на пользу укрепления в жизни христианской общественности и социологии», ибо «таких подвигов требует время» [3, с. 58].
Как видим, Д.И. Боголюбов не отстаивает совершенной аполитичности Церкви. Церковь, считает он, однозначно должна быть на стороне прогресса, в том числе социально-экономического. Он апеллирует здесь к священноначалию.
В «духовно-блудливое время» Синод, по мнению Дмитрия Ивановича, не должен молчать [3, с. 97]. Нужно подавить все «реакционное», что есть внутри Церкви, иначе восставший народ разрушит саму Церковь. И здесь появляется устойчивое политическое выражение той эпохи – «черные вороны». Если под «темными силами» буквально через несколько лет будут иметь в виду как окружение Г.И. Распутина, так и саму царскую семью, то под «черными воронами» (по имени, как увидим ниже, одноименной пьесы) подразумевалась деятельность святого праведного Иоанна Кронштадтского и вообще религиозных «монархистов».
«Бояться свобод, - пишет Д.И. Боголюбов, - православный христианин не должен. И скоро, очень скоро подойдет пора, когда мракобесов обуздают. И тогда горе будет самой Церкви! В глазах народа наши черные вороны сделают ее синонимом рабства, застоя, духовной немощи. И опрокинется на Церковь освобожденный народ и поднимет над собой знамя реформации» [3, с. 99].
Поэтому Церкви, считает Боголюбов, необходимо внутренне измениться самой. Он убежден, что «церковно-богослужебный язык наш» непонятен и «невразумителен», равным образом «невразумительны» церковные службы, которые «в массе своей за живую душу… уже не берут рядового христианина» [3, с. 150]. По его мнению, «пастыри наши» «обязаны» (и это слово выделено у автора курсивом) перевести богослужебные тексты «если не на современный русский язык, так по крайне мере на язык Четий-Миней Димитрия Ростовского». И тогда «рухнет средостение между Церковью и народом» [3, с. 151].
Необходимо, уверен Дмитрий Иванович, «обновленное священство», выбранное из народа. Ведь «поповичи-семинаристы» «нередко лишены всякой любви к церковности, всякой охоты радеть за христианский народ при современных условиях жизни» [3, с. 153].
Выбранным «из народа» кандидатам в священники нужно дать иное воспитание, такое, которое «соответствовало бы их высокому служению в наше время и делало бы из них пламенных борцов за правду в условиях нашей социально-общественной жизни» [3, с. 153].
«Люди, - пишет Боголюбов, - видят, как мы равнодушны к общечеловеческому прогрессу, слышат, какими жалкими словами мы при этом прикрываемся, и заключают о полной непригодности для жизни веры нашей, о совершенной ее дряхлости и серьезно с ней не считаются» [3, с. 184]. Поэтому «христиане-прогрессисты… обязаны сбросить с себя цепи также религиозного невежества и недомыслия» [3, с. 184].
Церковь, по его мнению, не должна быть «покровительницей духовного мрака и невежества, гасительницей научного просвещения», а церковный клин не должен быть «спаян» с государственной властью. Здесь Д.И. Боголюбов напрямую употребляет термин «старый режим», правда, ссылаясь на историю Франции [3, с. 205].
Боголюбов ссылается на «мужей христианских, умудренных знанием и постоянными размышлениями» [3, с. 184]. Однако для него это не святые отцы и учителя Церкви, а В.С. Соловьев, С.Н. Булгаков, В.П. Свенцицкий, ряд иностранных авторов, которые постоянно мелькают на страницах сборника.
Итак, перед нами также четко-очерченная мировоззренческая позиция, которая видит задачу Церкви в поддержке трансформации политической системы, изменении социально-экономических условиях жизни, отстаивании прогресса, внесения в него некого «христианского начала». Для Боголюбова очевидна необходимость обновления Церкви, в частности перевод богослужебных текстов на русский язык, приспособление церковных богослужений к «нуждам времени». Отстаиваемая же им «аполитичность» на самом деле сводится к прекращению какой-либо поддержки со стороны Церкви Союзу русского народа, других право-монархическим политических объединений.
Еще перед первой русской революцией, в 1902 – 1903 годах пять раз издавалась брошюра духовного писателя, служащего канцелярии обер-прокурора Ивана Васильевича Преображенского (1854 – 1919) «Новый и традиционный духовные ораторы: о.о. Григорий Петров и Иоанн Сергиев (Кронштадтский)» [18].
В ней Иван Васильевич не просто сравнивал стили проповедования кронштадтского праведника и известного либерального священника Григория Петрова. Речь шла о столкновении двух принципиально разных мировоззрений. Священник Григорий Петров (1866 – 1925), один из самых ярких дореволюционных обновленческих деятелей, сторонник «христианского социализма», публицист, депутат 2-й Государственной думы по списку конституционно-демократической партии, был в 1908 году лишен священного сана [24]. Однако, Всероссийский Поместный собор 2 (15) августа 1918 года вынес определение о признании недействительным лишения сана священнослужителей по политическим мотивам. В том числе был восстановлен священный сан и у Григория Петрова.
И.В. Преображенский отмечает, что священник Григорий Петров принципиально разделяет «Царство Небесное» и «Царство Божие». «Царство Небесное», с этой точки зрения, это «жизнь праведных за гробом», а «Царство Божие» - «праведная, нравственно-совершенная жизнь людей на земле» [18, с. 4].
Соответственно, согласно взглядам о. Петрова, «Царство Божие» достигается усилиями людей. Преображенский отмечает, что в отличие от о.Иоанна Кронштадтского, Григорий Петров в своих беседах и брошюрах не обращается совершенно к православной догматике, являющейся основой вероучения, принципиально избегает таких слов, как «Пресвятая Богородица», «угодник Божий», «рай», «ад», «спасение», «таинства», «благодать», не говорит о церковных установлениях и иерархии, о Церкви, как «руководительнице ко спасению» [18, с. 4, 6].
Иван Васильевич особо подчеркивает, что «о.Петров «не позволяет себе ссылок на какие-либо авторитеты Церкви, включительно до ее отцов и учителей. Он их положительно игнорирует», игнорирует также в целом «христианскую Церковь и ее историю», для него они «как бы совсем не существуют» [18, с. 5, 14].
Петров, по словам Преображенского, основывает свои «духовные беседы» с интеллигенцией и народом «на авторитете мыслителей светских, до языческих включительно», «заимствует нужные ему доказательства из литературы русской и иностранной», «приводит газетные сообщения» [18, с. 14].
Преображенский обращает внимание читателей на весьма показательную дискуссию в петербургских газетах по поводу проповедей священника Григория Петрова. Когда «Санкт-Петербургские ведомости» назвали его поучения «банальностями и побасенками с сентиментальными цветочками», два петербургских священника – «полуанонимный» священник В.К. и протоиерей церкви святого Пантелеимона Н. Дроздов вступились за о.Петрова. При этом, по мнению Ивана Васильевича, они проявили «раздраженную нетерпимость к чужому мнению» [18, с. 21 - 23].
Именно газеты и публицистические брошюры были пространством, в значительной степени формировавшем на рубеже XIX - XX веков дискурс петербургского духовенства. СМИ становятся важным средством модернизации самосознания священнослужителей. Конфликт вокруг личности святого праведного Иоанна Кронштадтского, его последователей, созданных ими детских приютов носил ярко выраженный информационный характер.
Так, С.Л. Фурсов и священник Филипп Ильяшенко в обширной статье «Православной энциклопедии» о святом праведном Иоанне Кронштадтском отмечают, что началом всероссийской известности его чудотворений стала публикация газеты «Новое время» от 20 декабря 1883 года. В ней 16 человек описывали исцеления по молитвам кронштадтского праведника, изъявляли ему благодарность и передавали всем завет о.Иоанна – чаще приступать ко Святому Причащению [2, с. 356]. Резкое неудовольствие публикацией выразил обер-прокурор Святейшего Синода К.П. Победоносцев [2, с. 356].
В «Новом времени» Василий Васильевич Розанов (1856 – 1919) передавал народный «шепот» «это – святой» и подчеркивал, что через праведного Иоанна «Живой Бог» «залил значением своим», а также «привязанностью народа» «всю официальную церковную власть» [9, с. 201].
О.В. Хомченко, посвятившая свое диссертационное исследование газете «Петербургский листок», особо отмечала - до 1905 года редакция этого издания «проявляла исключительное почтение и повышенный интерес к пастырскому служению о. Иоанна» [25, с. 196].
Например, в декабре 1890 года в «Петербургском листке» был опубликован цикл очерков А.А. Зыбина, посвященный 35-летию священствования отца Иоанна Кронштадтского [25, с. 198]. По мнению исследовательницы эти очерки были близки к агиографическому жанру [25, с. 198].
С 1891 года «Петербургский листок» завел целую рубрику «По молитве отца Иоанна» [25, с. 217].
О.В. Хомченко анализирует также другие крупные публикации «Петербургского листка» 1894 – 1896 годов, являвшиеся предельно позитивной репрезентацией кронштадтского праведника [25, с. 202].
В 1894 году редакция «Петербургского листка» изложила содержание брошюры психиатра И.А. Сикорского, в которой подчеркивалась «колоссальная воля», искренность, кротость, проницательность, «моложавость» кронштадтского праведника [25, с. 218].
С июня по сентябрь 1903 года в иллюстрированных прибавлениях к «Петербургскому листку» публиковался цикл путевых очерков художника С.В. Животовского «На Север с отцом Иоанном». Здесь подробно рассказывалась биография пастыря, давались его позитивные психологические характеристики. Впервые в агиографической манере сообщались сведения о детстве о. Иоанна, когда он рос «не похожим на других» [25, с. 209].
Такие публикации способствовали повышению тиража газеты. Так, выпуск при «Петербургском листке» 12 декабря 1890 года бесплатного приложения в виде портрета святого праведного Иоанна Кронштадтского способствовал повышению тиража с 13 000 до 15 885 экземпляров [25, с. 203].
Одновременно, пространство массовой газеты стало местом не только коммерциализации образа о. Иоанна, но и десакрализации его. Здесь рассказы о биографии, подвигах и чудесах праведника ставились в один ряд с описанием уголовных преступлений, различных происшествий и т.д.
Так, одновременно с очерками А.А. Зыбина публиковался роман с продолжением Ж. Мари «Адское внушение», где одна из глав называлась «Месть мертвецов» [25, с. 206]. Публикуя практически в каждом номере сообщения о преступлениях, газета смаковала подробности их совершения [25, с. 206]. Это точно так же привлекало внимание читателей, как и рассказы об исцелениях, совершаемых праведным Иоанном.
Тем самым СМИ разрушали образ Церкви в целом. В середине 1880-х годов газета «Минута» писала о том, что отец Иоанн, якобы, основал новую секту, небрежен в своих обязанностях, разрушает семейные узы, занимается самовосхвалением [25, с. 213].
Имя праведного Иоанна активно использовалось в коммерческих целях, на что он был вынужден реагировать. В 1903 году Генеральное страховое общество, доказывая возможность страхования для православного христианина, заявило, что отец Иоанн застраховал в нем свою жизнь. Иоанн Кронштадтский через «Петербургский листок» разъяснил, что это не так. Такие публикации способствовали расширению прибылей страхового общества [25, с. 215].
В то время, когда «Петербургский листок» еще зарабатывал на позитивной репрезентации отца Иоанна Сергиева главный рупор русского либерализма конца XIX века «Вестник Европы» начал атаку на кронштадтского праведника.
В ноябре – декабре 1891 года здесь выходит повесть Николая Семеновича Лескова «Полунощники» [13]. Надежда Киценко в своем исследовании о протоиерее Иоанне Сергиеве пишет: «Лесков ненавидел о. Иоанна как символ всего того, что он презирал в Православной церкви, от святых таинств, икон и чудес до культа святых» [9, с. 228]. По ее мнению, праведный Иоанн Кронштадтский для Лескова воплощал все худшее в религиозной жизни России. «Полунощники» оказались жестокой сатирой на только на окружение о.Иоанна, но и на него самого [9, с. 228].
В библиографической заметке, посвященной повести Лескова, журнал «Русская мысль» заявил, что в почитании о. Иоанна «проявляется хроническое умственное оскудение и отощание нравственное», поклоняться «живому человеку» совершенно «не по-христиански» [25, с. 216].
С 1905 года придерживаться прежней линии в отношении отца Иоанна «Петербургскому листку» было уже не только коммерчески, но и политически невыгодно.
Когда 17 марта 1905 года в «Церковном вестнике» 32 священника поместили предельно либеральную записку «О необходимости перемен в русском церковном управлении», редакция «Петербургского листка» их активно поддержала. Авторов она назвала «кружком нашего столичного духовенства, который принимает близко к сердцу интересы Православной церкви и желает по мере сил послужить этим интересам». Теперь в «Петербургском листке» публиковались биографии и портреты членов этого «кружка» [25, с. 226 - 227].
Уже 22 марта 1905 года газета начала кампанию по дискридитации окружения праведного Иоанна Кронштадтского, которое маркировалось прессой и миссионерами в качестве «секты иоаннитов». В кампании приняли участие и либеральные священнослужители.
Так, автором самой первой статьи о «секте», главным действующим лицом которой является, якобы, близкая к о. Иоанну Порфирия Ивановна Киселева, был некто, скрывавшийся под псевдонимом «И. Духовцев». О.В. Хомченко считает, что этот автор «принадлежал к священному сану» [25, с. 231].
Уже через три дня после выхода статьи митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Вадковский, 1846 – 1912) потребовал от праведного Иоанна Кронштадтского «принять необходимые меры» против «иоаннитов» [25, с. 234]. Таком образом, СМИ теперь напрямую оказывали влияние на церковную жизнь, даже через анонимные, по сути, публикации.
В «Петербургском листке» был опубликован ответ о. Иоанна на статью «И. Духовцева» [25, с. 234]. Кронштадтского праведника так или иначе заставили вступить в полемику со скрывающимся под псевдонимом автором, что вывело полемику на новый уровень. Фактически, Церкви был навязан дискурс, который формировался журналистским сообществом, церковным чиновничеством и либеральным духовенством.
Отцу Иоанну пришлось еще несколько раз выступать в газете в спор с анонимом, он даже приглашал последнего себе на духовную беседу. Однако «И. Духовцев» от личной встречи, конечно же, отказался. Зато он опубликовал перечень вопросов, ответов на которые требовал от о. Иоанна [25, с. 243].
Затем в «Петербургском листке» появились публикации за подписью «А-в». О.В. Хомченко считает, что этот автор принадлежал к епархиальному миссионерскому сообществу, так как он «оперировал официальными документами Санкт-Петербургской духовной консистории, перепиской начальства московской и петербургской митрополий, рапортами полиции, донесениями епархиальных миссионеров» [25, с. 236 - 237].
Цель всех этих публикаций напрямую обозначил еще «И. Духовцев» - потребовать от «начальства» «власть употребить» [25, с. 233].
Стоит обратить внимание на то, что популярная газета, публиковавшая массу скандальных материалов и, одновременно, долго, в коммерческих целях эксплуатировавшая образ праведного Иоанна Кронштадтского, теперь стала местом «слива» закрытых церковных и полицейских материалов. У этого «слива» была конкретная цель – разгромить окружение праведного Иоанна, выдавить его из церковно-политической жизни северной столицы.
На протяжении 1905 года материалы против «иоаннитов» публиковались в 50 номерах «Петербургского листка», здесь же печатались карикатуры на окружение праведного Иоанна [25, с. 260].
Газетные сообщения были прямым поводом для действий полицейских властей против окружения праведного Иоанна Кронштадтского. Наряду с журналистами материалы об «иоаннитах» собирали тайные агенты полиции [25, с. 264].
Уже в июне 1905 года редакция «Петербургского листка» заявила, что «акции отца Иоанна сильно пали и теперь их не поднять никакими способами» [25, с. 271].
Кампания в печати против кронштадтского пастыря резко усилилась после манифеста 17 октября 1905 года. Ее политические цели уже практически не скрывались.
В кампании продолжали активно участвовать либеральные священнослужители, иногда под псевдонимом. Так, одним из авторов, резко выступавших в печати, в том числе в «Петербургском листке» против не только окружения праведного Иоанна, но и его самого, был священник Михаил Федорович Паозерский (1866 – 1930), священник села Васильково Новоладожского уезда Петербургской губернии. Он писал под псевдонимом «М. Федоров».
Паозерский выступал также с рядом публикаций, в которых отрицал монашество, почитание святых, требовал «коренной ломки всего… церковного строя, окончательно задохнувшегося в затхлой византийщине» [25, с. 245 - 246].
Церковные власти не обращали внимания на эту деятельность, пока она не открылась в 1907 году благодаря запросу обер-прокурора Святейшего Синода П.П. Извольского начальнику Главного управления по делам печати [25, с. 246 - 247].
При всем этом Паозерский был еще и помощником благочинного Шлиссельбургского округа [16]. В 1896 году он был награжден медалью в память императора Александра III за активную просветительскую деятельность, а с 1901 года являлся следователем Санкт-Петербургской духовной консистории [25, с. 247 - 248].
После разразившегося скандала Михаил Паозерский заявил о снятии с себя священного сана. Затем он заведовал отделом хроники в газете «Вечернее время», сотрудничал в ряде левых изданий [11].
Резко отрицательно относящийся к Церкви Паозерский, тем не менее, был активным участником церковной революции в Петрограде, членом Петроградского епархиального собора 23 – 24 мая 1917 года. В первые годы Советской власти состоял на службе в Отделе снабжения Союза коммун Северной области и Центральном жилищном отделе [11].
1 сентября 1920 года Михаил Паозерский был назначен заведующим «ликвидационным» «церковным» отделением Петроградского губотдела юстиции. Однако уже 11 ноября того же года он был арестован сотрудниками Петроградской губернской ЧК [11].
Было перехвачено письмо одного из церковных деятелей патриарху Тихону, в котором передавался привет от Паозерского с обещанием защищать «интересы Церкви». В результате М. Ф. Паозерский предстал перед судом, который за «заискивание перед духовенством» лишил его на два года права «занимать ответственные советские должности» [11]. Паозерский каялся и заявлял, что на своем посту вредил духовенству «как сословию паразитарному, сидящему на шее трудящегося класса» [11].
Выйдя из тюрьмы и лишившись заработка М.Ф. Паозерский занялся «литературным трудом». Он использовал свои дореволюционные наработки для издания ряда брошюр, направленных против почитания русских святых, которые в 1923 году объединил в книгу «Русские святые перед судом истории» [17].
О.В. Хомченко отмечает, что в своей книге Паозерский использовал те же фразеологические выражения, что и во время критики праведного Иоанна Кронштадтского в 1905 году [25, с. 250].
С 1924 года Паозерский работал в Ленинградском отделении Центрархива, но был уволен на следующий год. В 1929 году его арестовали за вскрывшееся хищение материалов из так называемого «секретного фонда» Святейшего Правительствующего Синода, которые он предлагал на продажу Центральному совету Союза безбожников. Левосторонний паралич спас его от уголовного преследования [11]. Так закончилась жизнь одного из самых яростных противников святого праведного Иоанна Кронштадтского.
Наряду с анонимами «И. Духовцевым» и «М. Федоровым» в «Петербургском листке» против «иоаннитов» выступил и санкт-петербургский епархиальный миссионер, дядя писателя Михаила Афанасьевича Булгакова Николай Иванович Булгаков (1867 – не ранее 1916).
Он был выпускником Киевской духовной академии, преподавал в Тифлисской духовной семинарии [15].
Во время волнений тифлисских семинаристов 1- 4 декабря 1893 года они потребовали удалить Булгакова и двух надзирателей «вследствие невозможности исправить их по характеру» [15].
Неясно, преподавал ли еще Николай Иванович в Тифлисской семинарии при поступлении туда Иосифа Джугашвили (будущего Сталина).
Затем Булгаков оказывается на должности епархиального миссионера в Петербурге, где активно включается в кампанию против «иоаннитов», в том числе на страницах «Петербургского листка» [25, с. 242]. Газете он заявил: «Я чрезвычайно рад, что лучи гласности коснулись этих вредных микробов и вполне уверен, что их возмутительной деятельности скоро придет конец» [25, с. 242].
Перед IV Всероссийским миссионерским съездом, на котором предполагалось нанести церковно-политический удар по последователям праведного Иоанна Кронштадтского Николай Иванович Булгаков выступил в журнале «Миссионерское обозрение» с библиографической статьей «Правда о секте иоаннитов» [5].
Формально в ней разбирались публикации журнала «Кронштадтский маяк», а на деле окончательно формировалось представление о последователях святого праведного Иоанна Кронштадтского как «сектантах».
В основу такого представления санкт-Петербургский епархиальный миссионер однозначно клал публикации СМИ. Булгаков писал: «В 1905 году на страницах легковесной светской печати начали появляться разоблачения кронштадтских безобразий. Была приведена масса неоспоримых фактов, что в Кронштадте образовалась сект-шайка с определенным догматическим вероучением» [5, с. 1486]. То есть, с одной стороны, светская печать именуется «легковесной», с другой, ее публикации признаются «неоспоримыми».
С 31 июля 1905 года в «Петербургском листке» публиковался роман Д. Вронского «Божья кара», в котором описывалось создание секты некоей аферисткой, с помощью гипноза управлявшей знаменитым на всю страну духовником. Параллели с обвинениями в адрес праведного Иоанна Кронштадского и Порфирии Киселевой здесь были очевидны [25, с. 273 - 274].
Главное обвинение в адрес «духовника» в романе звучало так: «Игра в святость, обман людей и хватание денег, денег без конца, которые плывут к нему и расходятся неизвестно куда. Его считают благодетелем, а добра он не сделал никому, его считают чистым, почти святым, в его честь слагают акафисты, а, между тем, он – большой страшный грешник» [26, с. 275].
Однако, самым известным литературным сочинением, направленным против святого праведного Иоанна Кронштадтского, является пьеса журналиста и драматурга Виктора Викторовича Протопопова (1866 – 1919) «Черные вороны» [19]. Она была опубликована журналом «Театр и искусство» в 1907 году и на протяжении следующего года выдержала, как минимум пять изданий [20].
В петербургском театре В.А. Неметти пьеса была дана не менее 60 раз при всегда переполненном зале [6, с. 172].
В качестве предисловия к пьесе публиковалось письмо ее автору Н.И. Булгакова [19, с. 3]. Санкт-Петербургский миссионер выражал благодарность В.В. Протопопову за борьбу с «темным, бессмысленным и отвратительным явлением, которое не только портит чистоту веры», но и с которым нет сил бороться у «разрозненных и слабых сил миссии» [23, с. 265].
Ссылки на это письмо будут фигурировать затем в статье Василия Васильевича Розанова (1856 – 1919) «Судьба «Черных воронов»» [23]. Здесь приводится беседа Василия Васильевича с Протопоповым, из которой следует, что пьесу поддержал не только Булгаков, но и МВД.
Виктор Протопопов говорит: «Я достал официальную циркулярную бумагу, в которой рекомендовалась губернаторам моя пьеса, как чрезвычайно полезная в общественном отношении, и высказывалось пожелание, чтобы она не только беспрепятственно ставилась на сцене, но, и чтобы ей было оказано известное покровительство» [23, с. 265].
Однако 11 декабря 1907 года во время аудиенции у императора Николая II епископ Саратовский Гермоген (Долганев) пожаловался царю на травлю в отношении праведного Иоанна (Кронштадтского). Царь приказал П.А. Столыпину снять пьесу с репертуара [2, с. 362].
Этому запрещению и посвящена статья В.В. Розанова. Те, кто, вопреки, якобы, мнению Церкви и либеральной части чиновничества, запретили пьесу названы здесь «закулисными темными силами, с которыми вынуждены считаться и официальные власти» [23, с. 266]. Было бы интересно проследить судьбу словосочетания «темные силы», устойчиво затем применявшегося в отношении неких лиц, якобы разрушительно влияющих на Церковь и власть. Не окажется ли статья В.В. Розанова одним из первых случаев употребления такого словосочетания?
В печати развернулась полемика вокруг пьесы и ее запрещения [6, с. 173]. Это еще больше способствовало рекламе «Черных воронов» и раздуванию общественного скандала не только вокруг так называемых «иоаннитов», но и самого праведного Иоанна Кронштадтского.
Впоследствии пьеса активно использовалась в антирелигиозных целях. В 1917 году кинорежиссер Михаил Михайлович Бонч-Томашевский снял по этой пьесе одноименный фильм [4].
В ходе кампании против «иоаннитов», начатой «Петербургским листком», либеральная газета «Русь» опубликовала антицерковную сатиру «Стихиры российские, исправленные и усовершенствованные по закону сего времени» Александра Валентиновича Амфитеатрова (1862 – 1938) [6, с. 174].
Примечательно, что он был сыном известного священнослужителя, духовного писателя, настоятеля Архангельского собора Московского Кремля протоиерея Валентина Николаевича Амфитеатрова (1836 – 1908), и его знаменитый отец был еще жив, когда эта сатира публиковалась.
Среди текстов «стихир», пародировавших церковные песнопения, была и «Стихира Кронштадтская», предисловие к которой прямо указывало на святого праведного Иоанна Кронштадтского как «от черных сотен суща, бабия пророка, блаженномздаимца, всих плутов и казеннотатей молитвенника» [6, с. 174].
Приведем для полноты картины и отрывок из этого текста. В нем сын маститого протоиерея пародировал одно из самых любимых народом православных песнопений «Свете тихий». «Сатира» прямо адресовывается праведному Иоанну:
«Плуте тихий
Хмельныя славы!
Близ тебя, священного,
Близ тебя, блаженного,
Жулик на мазурике
И вор на плуте!» [6, с. 175].
Таким образом, не только священнослужители, но и вообще представители либерального духовенства как сословия приняли самое активное участие в травле святого праведного Иоанна Кронштадтского в последние годы его жизни. Эта травля была обусловлена категорическим несовпадением взглядов на церковно-политическую реальность со стороны праведного Иоанна с одной стороны, и либеральных представителей Церкви - с другой.
Травля кронштадтского праведника осуществлялась, в первую очередь, в СМИ, ставших пространством формирования либерального дискурса, в том числе и внутрицерковного.
Не избежали участия в этой информационной компании и представители старообрядцев.
Так, уже во втором номере журнала поповцев белокриницкого согласия «Старообрядец», начавшего с 1906 года выходить в Нижнем Новгороде, была помещена неподписанная статья «К характеристике о. Иоанна Сергиева (Кронштадтского)» [12]. Здесь дается прямая ссылка на публикации «М. Федорова» (то есть Паозерского) в «Петербургском листке» [12, с. 217].
Статья в «Старообрядце» представляет собой изложение основных «обличительных» публикаций в СМИ по поводу святого праведного Иоанна Кронштадтского и его окружения. В ней говорится, будто бы «о. Иоанн окутан ложью, обманом и самым возмутительным кощунством, нечестием и богохульством» и в печати, якобы, приведены доказывающие это факты [12, с. 218].
Статья цитирует вопрошания «М. Федорова»: «Почему… протоиерей И.Сергиев… остается на своем прежнем посту?» [12, с. 218].
Об Иоанновском монастыре в Петербурге, основанном праведным Иоанном Кронштадтским, «Старообрядец» пишет: «Грубые (порнографические) романы, место действия которых не только монастырские кельи и келья самой игумении, но даже «святая святых» монастыря – церковь. Пьянство, оргии, интриги, короткая и жестокая расправа с тем, кто заподозривался в несочувствии подобной «монастырской жизни» [12, с. 220].
«И все это, - продолжает анонимный автор «Старообрядца», - творится под покровительством о. Иоанна кронштадтского (с маленькой буквы – и. В.)… Недаром же сам о. Иоанн сознался, что Россия теперь стала царством сатаны. Только напрасно и несправедливо он дал это название русскому правительству за его акт относительно свободы вероисповеданий. Вернее всего сатаной следовало бы назвать того, кто, будучи тварью, именуется Богом. А таков и есть о. Иоанн кронштадтский и его сообщники» [12, с. 220].
Автор имеет в виду обвинения, выдвинутые в СМИ и подхваченные миссионерами, будто среди сторонников святого праведного Иоанна Кронштадтского «самые поганые развратники и развратницы именуются самыми священнейшими именами: Богом, Богородиецй, Предтечей, святой Марией Магдалиной» [12, с. 220].
Автор восклицает: «Сколько диавол увлек в погибель христианских душ через посредство этого лжебога о. Иоанна кронштадтского, которого некоторые имеют наивность почитать за святого!» [12, с. 221].
«Иоаннитов» аноним называет «истинными чадами господствующей церкви», составляющими «свиту или шайку» о. Иоанна, которые «не удостаиваются осуждения со стороны иерархии» [12, с. 220]. Слово «шайка», которое через год применит к сторонникам кронштадтского праведника санкт-петербургский епархиальный миссионер Н.И. Булгаков, как видим, оказывается устойчивым термином, и раньше использовавшийся в СМИ аналогичным образом.
В статье говорится: «Есть еще и другая святоша, не менее знаменитая, чем о. Иоанн. Это – некая юродивая Паша, живущая в Дивеевском монастыре близ Сарова. В народе распространено ее жизнеописание как святой. Богомольцы толпами ходят к ней на поклонение, как к великой угоднице Божией. Но эта «святая» иногда так сквернословит по матерну, что не всякий и пьяный босяк позволит себе так сквернословить» [12, с. 221].
Имеется в виду блаженная схимонахиня Параскева, прославленная ныне в лике святых Русской Православной Церкви. Тут старообрядческий журнал напрямую ссылается на оплот либерализма, журнал «Вестник Европы» [12, с. 221].
Анонимный автор заканчивает свою статью следующим образом: «Правда, что какова жизнь и управление церкви, таковы и ее святые!» [12, с. 221].
В следующем номере журнала «Старообрядец» была помещена анонимная заметка под названием «Безобразия о. Иоанна Кронштадтского» [1]. Здесь автор на основании «газетных известий» возмущается общей исповедью о. Иоанна, совершаемой им в Андреевском соборе.
«Интересно знать, - вопрошает он, - в силу какого церковного закона эта «общая исповедь» совершается? Когда ее церковь установила? И кто ее кроме Кронштадтского «лжебога» совершал? Не потрудятся ли нам на эти вопросы ответить последователи государственной церкви?» [1, с. 361]
Автор риторически восклицает: «Когда же, наконец, будет обращено серьезное внимание на причуды и «выкрутасы» этого «молитвенника», бессовестно морочащего и эксплуатирующего темный, суеверный и доверчивый русский народ?!» [1, с. 361]
Публицисты старообрядцев-поповцев воспользовались информационной кампаний против святого праведного Иоанна Кронштадтского для очередного доказательства «неправоты» господствующей Церкви. Однако их обвинения были полностью почерпнуты из либеральной печати. Таким образом, СМИ напрямую оказывали влияние и на старообрядческий дискурс. Первый легальный журнал «Старообрядец» через участие в травле праведного Иоанна Кронштадтского также оказывался частью общего оппозиционного политического пространства.
Источники и литература:
- Безобразия о. Иоанна Кронштадтского // Старообрядец. 1906. №3. С. 361
- Беловолов, Геннадий, прот., Большакова С.Е., Ильяшенко, Филипп, свящ., Фирсов С.Л., Хондзинский, Павел, свящ. Иоанн Кронштадтский // Православная энциклопедия. Том XXIV. Иоанн Воин – Иоанна Богослова Откровение. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2010. С. 353 – 382
- Боголюбов Д.И. Религиозно-общественные течения в современной русской жизни и наша православно-христианская миссия : (Ряд критико-апологет. ст.). - Санкт-Петербург : тип. И.В. Леонтьева, 1909. - 358, [1] с.
- Бонч-Томашевский Михаил Михайлович [Электронный ресурс] // Кино-Театр.ru. – М., 2006 – 2013 Режим доступа: https://web.archive.org/web/20140222180830/http://kino-teatr.info/kino/director/empire/42855/works/ (дата обращения: 29.06.2020).
- Булгаков Н.И. Приложение к журналу «Кронштадтский маяк»: Правда о секте иоаннитов. С.-Петербург, 1906: [Отзыв] // Миссионерское обозрение : журнал внутренней миссии. – СПб.:Тип.газеты «Колокол» В.М.Скворцова, 1907. № 10. С. 1486-1490
- Зарембо Н.Г. Русская Православная Церковь в общественной жизни Санкт-Петербурга : 1907-1914 гг. : диссертация ... кандидата исторических наук : 07.00.02; [Место защиты: Рос. гос. пед. ун-т им. А.И. Герцена]. - Санкт-Петербург, 2011. - 239 с.
- Зимина Н.П. Иоанниты // Православная энциклопедия. Том XXV. Иоанна Деяния – Иосиф. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2010. С. 127 – 139
- Зимина Н.П. К вопросу об иоаннитском движении в Русской Православной Церкви и возникновении в конце 1920-х гг. катакомбного течения "Архиепископа" Агафангела (Садовскова) // Вестник Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета. Серия 2: История. История Русской Православной Церкви. 2010. №4 (37). С. 28-54
- Киценко, Надежда. Святой нашего времени: отец Иоанн Кронштадтский и русский народ. - Москва : Новое литературное обозрение, 2006. - 390 с.
- Климентова, Г. Предсказание исполнилось праведника божия отца Иоанна Кронштадтского : [О постройке храма в Воронц. Благовещ. жен. монастыре]. – СПб. : Климентова, 1912. - 100 с.
- Крапивин М. Ю. Следственное дело заведующего «церковным» отделением Петроградского губотдела юстиции М. Ф. Паозерского [Электронный ресурс] // Седмица.Ru. Церковно-научный центр «Православная энциклопедия». – М., 2008 – 2020 Режим доступа: http://www.sedmitza.ru/lib/text/7165223/ (дата обращения: 29.06.2020).
- «К характеристике о. Иоанна Сергиева (Кронштадтского)» // Старообрядец. 1906. №2. С. 217 - 221
- Лесков Н.С. Полунощники // Вестник Европы. 1891. Т. 6 (кн. 11 – 12). С. 92 – 137; 537 - 576
- Матюшин, Сергий, диак. Боголюбов Дмитрий Иванович // Православная энциклопедия. Том V. Бессонов – Бонвеч. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2002. С. 457 - 458
- Мягков Б.С. Пастырь «пастыря» [Электронный ресурс] // Дикое поле, №3, 2003 / Дикое поле : Донецкий проект. – Донецк, 2005 – 2006 / Режим доступа: http://www.dikoepole.org/numbers_journal.php?id_txt=137 (дата обращения: 29.06.2020).
- Паозерские [Электронный ресурс] // Петербургский генеалогический портал. – СПб., 2001 – 2020 / Режим доступа: https://petergen.com/bovkalo/spbd/paozersky.htm (дата обращения: 29.06.2020).
- Паозерский М. Ф. Русские святые пред судом истории. – М. ; Петроград : Гос. изд-во, 1923. - 156 с.
- Преображенский И.В. Новый и традиционный духовные ораторы: о.о. Григорий Петров и Иоанн Сергиев (Кронштадтский) : (Крит. этюд) / И.В. Преображенский. - 5-е изд. - Санкт-Петербург : тип. спб. о-ва печ. и писч. дела в России "Слово", 1903. - 40 с.
- Протопопов В.В. Черные вороны : Пьеса в 5 д. В. Протопопова. - [Санкт-Петербург] : Журн. "Театр и искусство", [1907]. - [4], 64 с.
- Протопопов В.В. Черные вороны : Пьеса в 5 д. В. Протопопова. - 5-е изд. - [Санкт-Петербург] : журн. "Театр и искусство", 1908. - 94 с.
- Пустошкин В.Ф. Правда дороже золота : [Сб. отрывков из проповедей И.И. Сергиева (Иоанна Кронштадтского) с примеч. и доб. составителя] / В.П. - Санкт-Петербург : печ. Граф. ин-та бр. Лукшевиц, 1911. - 48 с.
- Пустошкин Василий Федорович (архимандрит Феодосий) [Электрон. ресурс]. // Рязанский Мартиролог. – Рязань, 2020. / Режим доступа: http://stopgulag.org/object/62587761?lc=ru (дата обращения 29.06. 2020 г.).
- Розанов В.В. Судьба «Черных воронов» // Розанов В.В. Собрание сочинений. Том 1. Среди художников / Общая. ред., сост. и вступ.ст. А.Н. Николюкина. – М.: Республика, 1994. С. 264 – 269
- Священник Григорий Петров [Электрон. ресурс] // Православие и мир. Электронная библиотека. – М., 2011 – 2020. / Режим доступа: http://stopgulag.org/object/62587761?lc=ru (дата обращения 29.06. 2020 г.).
- Хомченко О.В. Религиозная проблематика в массовой газете : на примере "Петербургского листка" 1864 - 1905 гг. : диссертация ... кандидата филологических наук : 10.01.10; [Место защиты: С.-Петерб. гос. ун-т]. - Санкт-Петербург, 2012. - 316 с.
- Ярославский И.А. Торжественное освящение нового храма // Свет истины. 1912. №27. С. 5 - 18