День не задался с утра. Тимофей Иванович, отстояв в очереди для уплаты коммуналки, устал, вспотел и был окончательно вымотан. Там целая очередь из таких же вот престарелых бедолаг, которые так и не смогли освоить все прелести онлайн-платежей, стремясь в первый же день после получения квитанции оттащить свои кровные в банк. Некоторым, правда, дети с этой хитроумной штукой помогают, но не Тимофею Ивановичу. Его дети очень заняты. Он это понимает и никогда со своими старческими проблемами к ним не пристает.
Потом поликлиника. У Тимофея Ивановича было назначено ко времени, но он, вот незадача, перепутал и пришел позже, да еще в банке задержался. В поликлинике его встретила угрюмая очередь, и услышав, что его талончик уже давно утратил свои временные границы, высказалась устами краснолицей полной женщины:
– Вовремя надо приходить. Не пущу.
– Да как же,.. – робко промямлил Тимофей Иванович, – ведь назначено у меня…
Потом присел на кресло и задумался. Очередь тянулась долго, кто с талончиками, кто без, кто «только спросить». Тимофей Иванович решил для себя, что досидит до последнего посетителя, а потом уж пройдет к врачу. Но врач, выйдя из кабинета и запирая дверь на ключ, смерила Тимофея Ивановича с ног до головы ледяным взглядом и на его попытки объясниться по поводу опоздания безапелляционно сказала:
– Нужно было заходить вовремя. Теперь записывайтесь повторно, мои приемные часы окончены, а переработки мне никто не оплатит, – развернулась на каблуках и пошла прочь.
Поплелся прочь и Тимофей Иванович, понимая, что снова как минимум на две недели записи на прием к врачу у него не будет…
Щенок сидел около гаражей, маленький и жалкий. Крупные снежные хлопья валили из жирных облаков, щедро посыпая замерзшую землю. Тимофей Иванович прошел бы мимо и не заметил его в сгущающихся сумерках, но вдруг до него донеслось жалобное «Тяф». Маленькая собачка с непропорционально огромной головой, увенчанной крупными оттопыренными ушами, воззрилась на Тимофея Ивановича большими темными бусинами глаз.
– Сидишь, песий сын? Околеешь ты, брат, тут совсем, – обратился к щенку Тимофей Иванович, расстегивая верхние пуговицы своего драпового пальто, поднимая щенка и аккуратно засовывая его за пазуху. Пес завозился , но почти сразу же притих, крепко прижавшись к человеку и наслаждаясь исходящим от него теплом.
Ох, Елена Петровна будет недовольна... При мысли о жене Тимофей Иванович поежился – скоро грянет буря… Да еще его старенький кнопочный мобильник разрядился, совсем зарядку не держит. А ведь она наверняка звонила не один раз…
В прогнозах Тимофей Иванович не ошибся – буря в лице Елены Петровны раскатисто заклокотала над несчастной его головой, порывисто набирая обороты (долгое отсутствие, пропущенные вызовы на мобильном), а уж когда на свет был извлечен маленький криволапый щенок с огромными ушами, то достигла своего апогея.
– Ты же знаешь, что я аллергик, – кричала, не приходя в сознание Елена Петровна, – на кой ты принес в дом эту собаку! Хочешь, чтобы мы все тут бешенством или глистами от нее заразились? – сыпала аргументами Елена Петровна, надвигаясь на Тимофея Ивановича и плавно оттесняя его ко входной двери. – Убирайся вместе со своей животиной, неси, где взял.
– Ну уж нет, Лена, – осмелился возразить ей Тимофей Иванович, – не будет по-твоему. Аллергик ты, как я космонавт. А собака останется, или я уйду вместе с ней.
Не ожидая такого неповиновения, Елена Петровна задохнулась от возмущения:
– Да ты… да что ты себе позволяешь… да как ты разговариваешь со мной, – срываясь на истерику, выкрикивала Елена Петровна.
Прервав ее гневную тираду звуком захлопнувшейся двери, Тимофей Иванович быстро, сам не ожидая от себя такой прыти, сбежал по лестнице вниз.
– Сейчас бы к Семёнычу зайти, так он в ночную сегодня, детям позвонить, так мобильный сел, а они не любят, когда без приглашения. И с приглашением не особо рады, а уж так, нежданно-негаданно… – рассуждал сам с собой Тимофей Иванович, крепче прижимая к себе теплое тельце щенка, – ничего, мой хороший, прорвемся…
Немого успокоившись, Елена Петровна подошла к телефону и набрала номер своей закадычной подруги Светланы Степановны. Они не то чтобы дружили, но всю боль, накопившуюся от безрадостной семейной жизни, Елена Петровна вываливала именно ей. Та слушала, поддакивая и давая мудрые советы, руководствуясь опытом трех оставленных за плечами браков. Беседа была долгой и насыщенной, практически освободившей Елену Петровну от груза моральных терзаний и желания пойти на попятную, оставив в доме незадачливого щенка. Посмотрев на часы, Елена Петровна почувствовала легкое волнение, так как стрелки показывали почти десять вечера, за окном валил снег, а Тимофей Иванович ушел в ночь в неизвестном направлении.
Набрав номер Семеныча и выяснив, что тот на службе, Елена Петровна слегка запаниковала. Она подошла к окну и стала всматриваться в ночь сквозь крупные снежные хлопья, летевшие вниз большими белокрылыми бабочками. При выключенном свете ей удалось рассмотреть на лавочке возле детской площадки долговязую фигуру мужа, и она почувствовала некое облегчение и злость одновременно.
– Замерзнет же, заболеет! Как же он измучал меня , права была Светлана Степановна, ой права… Не повезло мне с мужем.
Елена Петровна влезла на подоконник, открыла окно и стала звать Тимофея Ивановича, однако он не реагировал на ее крики. Движимая праведным гневом, она накинула на плечи болоньевое пальто с капюшоном, сунула ноги в сапоги и двинулась в сторону детской площадки.
Тимофей Иванович уже не дышал, когда Елена Петровна прикоснулась к его плечу. Из-за пазухи у него выглядывала крупная смешная голова щенка с большими оттопыренными ушами. Собака тихо скулила, прижимаясь все крепче к Человеку и как бы желая отдать ему хоть крохотную частичку тепла, которого так не хватало ему при жизни…
01.01.2023
