- Вон, смотри, уже стоит гад, - шедший рядом с Виктором молодой парнишка сплюнул под ноги. – Старый приказчик лют был, а этот ещё лютее. И как земля таких только носит?
- Ты не смотри на него, Тимоха, - загородил товарища сосед, - а то он специально взгляды наши ловит. И кто не улыбается лакейски, того на примет берёт. Вчера Захара исполосовал за это.
- Откуда он взялся? – Виктор оглядел стоящего у ворот плотного невысокого мужика, играющего плёткой сплетённой из кожаных ремешков. Тот сверлил чёрными глазами проходящих рабочих. Позади него переминались ещё с десяток похожих по одежде молодых мужиков с деградированными физиономиями.
- Вишь и банду по себе подобрал, сволочь! – опять сплюнул Тимоха, отворачиваясь.
- Ты что, скотина, плюёшься? – мужик с плёткой шагнул наперерез Тимохи и вскинул руку. Резкий свист и вскрик парня. Рубаха на плече лопнула, окрасившись в красный цвет.
- За что бьёшь? – вскинул Тимоха ненавидящий взгляд.
- За красивые глаза, - захохотал мужик и опять поднял плётку. Но вдруг взбрыкнув ногами опрокинулся на спину, больно стукнувшись головой о бордюр тротуара. Сев, он потёр затылок. И оглянулся в поисках плётки. К нему уже бежали лакеи. Опираясь на их руки, мужик встал.
- Плётка где? – завертел он головой.
- Не видели, ваше благородие, не видели, - помощники тоже завертели головами.
- А кто меня сзади дёрнул? – нахмурился мужик, потирая затылок.
- Не было никого, ваше бродь, не было, - замахали головами помощники. – Ты один стоял.
- А почему я упал тогда?
- Не знаем, ваше бродь. Ты вдруг взмахнул руками и упал.
- Тебя Тимоха может ударил? – высунулся один. – Он перед тобой стоял.
- Тимоха? – мужик посмотрел в спины уходящих в проём цеха рабочих. – Нет, Тимоха не мог.
Меня сзади кто – то дёрнул за плётку. И плётки вот нет.
- Всё равно, Тимоха виноват. Он, ваш бродь, всё время на вас волком смотрит.
- Надо его обломать сволочугу, - предложил другой.
- Плётку мне найдите новую, раз моя пропала, - велел мужик. – И пошли в цех. Вроде все уже прошли. Опаздавших сегодня нет. Приучили, наконец, не опаздывать, - мужик сверкнул глазами в сторону дверей цеха.
Приказчику принесли плетку, и он направился в цех. Позади не отставали помощники. Войдя в цех, приказчик огляделся. Рабочие уже приступили к работе. Новая смена загружала в печь шихту. Старая заканчивала чистить лотки. Приказчик направился вдоль печей, выискивая до кого ж придраться. Но все были заняты делом. Тогда он остановился возле чистящих лотки. Три пожилых рабочих, устало двигали ломами, сбивая окалину. Молодой парнишка собирал её совковой лопатой в тачку. Второй махал метлой.
- Поживее можешь, скотина? – рыкнул на метущего приказчик и замахнулся. И вдруг у его ног рассыпался на мелкие части упавший сверху кирпич. Приказчик испуганно шарахнулся назад, отдавив стоящим позади помощникам ноги.
- Что, кто? – завопил он, крутя головой, и уставился на потолок цеха. Но, ни рядом, ни наверху никого не было. Обдав сжавшегося парня лютым взглядом, приказчик поспешил дальше.
- Хозяйка шутит, - усмехнулся старый рабочий, провожая взглядом приказчика, и подмигнул парнишке с метлой. – Свечку хозяйке поставь, Степан, в воскресенье.
- Я бы три поставил, чтобы только она избавила нас от этого аспида, - буркнул парнишка и взялся опять за метлу, усердно сметая в кучу разбившийся кирпич.
А приказчик, обойдя литейный цех и не найдя к чему придраться, направился с командой в забой. Там он уже на входе избил работающего на подъемнике мужика, располосовав ему щеку. А спустившись вниз, набросился на откатчика. Мужик едва встал после избиения.
Настроение у приказчика поднялось, и он шёл дальше, посвистывая и надменно поглядывая на работающих. Те при его приближении оживляли суету. Пройдя первый забой, приказчик свернул во второй. И тут увидел осторожно разгребающего обвалившуюся породу паренька.
- Ты что копаешься, сволочь? – подскочил к нему мужик, замахиваясь. И тут парнишка поднял руку. В его пальцах сверкнул огромный золотой самородок.
- Вот нашёл, ваш бродь, - растянул он губы в блаженной ухмылке. – Целый остался.
- Ах ты, червь, - слова застряли в горле приказчика. Он, как заворожённый, протянул к самородку руку. И взяв его, поднёс к глазам. – Золото, - прохрипел сразу пересохшим горлом приказчик и вдруг застыл, словно окаменев. Подбежавшие помощники, окружили начальника, глядя преданно. Тот продолжал стоять, глядя остеклевшими глазами на самородок. Минут через десять помощники забеспокоились. Начальник не двигался. Наконец, решившись, один осторожно тронул приказчика за локоть. Потом потряс его. Тот не шелохнулся. Помощник запаниковал и потряс сильней. Результат тот же.
- Господи Иисусе, беда! – оглянулся он на товарищей. – Окаменел начальник.
Испуганные помощники, окружив тело приказчика, подхватили его, кто, за что мог, и потащили к подъемнику. Там кое-как втиснули в клетку и, подняв наверх, понесли к дому управляющего. Поставив у крыльца, позвали того. Тот, недовольный, что оторвали от рюмки хереса, вышел и долго смотрел на стоящего приказчика.
- Доктора вызвали? – наконец дёрнул он подбородком. Один из помощников, сорвавшись, побежал за доктором. Тот, придя, осмотрел приказчика, обстукал и пожал плечами.
- Столбняк, чистой воды.
- От чего?
- От золота, наверное, - кивнул доктор презрительно на самородок в руке приказчика. – Взял, и заклинило. Редчайший случай.
- Самородок у него заберите, - велел управляющий, пожевав губами. – Может, отомрёт?
Но, как не старались помощники, пальцы приказчика намертво вцепились в камень. Пришлось отпиливать фаланги ножовкой. А приказчика отнесли потом домой и положили на диван в гостиной. Жена так и обмерла, увидев мужа. Перепугалась до посинения. Саму водой пришлось отливать и соль нюхать давать.
Так и остался приказчик лежать статуей. Вроде и живой, а не шевелится. Только через три дня глаза стал крутить, а язык не зашевелился.
А по прииску слух пошёл: “Наказала, мол, хозяйка горы приказчика. За лютость его наказала, за злость к людям”. Рабочие стали смело поглядывать на помощников приказчика. Те тоже присмирели. Плётки теперь только для форсу носили, пускать в дело побаивались. Так прошла неделя. Приказчик исхудал весь. Чисто мумией стал. Есть, пить не мог же. И в пятницу тихо помер. Похоронили его. Прошла ещё неделя. Помощникам скучно было просто ходить, надзирать за рабочими. Вот то один, то другой опять стали плёточками помахивать. И вроде жизнь у них опять весёлая началась. Стали забывать приказчика. А тут праздник как раз. Собрались приказчики на берегу озера. Костёр запалили, мясо жарят. Стол приволокли, закусками его уставили. Тут и бутылки с водкой и вином появились. Загуляли, в общем, ребята. Только утром никто из них на работу и не пришёл. Стали искать, и нашли всех на берегу. Засекли приказчики с пьяну друг друга. Лежат на траве все в кровавых лоскутах, мёртвые. И опять слухи пошли по прииску зловещие: “Что наказала, мол, хозяйка и этих за обиды людские”. Притихли заводские начальники. Не знают, что делать теперь. За свою шкуру боятся. Привезли следователя из города. Тот осмотрел всё, облазил с увеличительным стеклом и пожал плечами. “Сами, мол, себя поубивали, по пьянке”. И уехал. А управляющий из местных стариков поставил за работами смотреть, кто сам уже работать не мог, но в состоянии был подсказать что, посоветовать. Вздохнули с облегчением рабочие: “Хоть спины теперь целы”.
