Эмоции захлестнули. Афганистан. Родная 56 ОДШБр. Легенда воздушно-десантных войск! Человек, об упоминании которого, возникает трепет, тот самый, юношеский, а сейчас другой - яростный, когда в памяти переворачиваешь страницы несправедливости по отношению к нему: Хабарову Леониду Васильевичу.
Снова снится САЛАНГ
Врачи, казалось, свершили чудо. Но главное чудо совершил сам Леонид Хабаров.
Офицер перенёс одиннадцать серьёзных операций и вернулся в строй.
С началом перестройки в Советском Союзе - редко, но метко в статьях про афганскую войну стали просачиваться истории. Раскрываю газету ПРАВДА: Вторник, 10 сентября 1985 года, читаю статью:
"В тот день (это выло 24 июля 1984 года», когда "Правда" опубликовала корреспонденцию "И снится им Саланг", наш самолет доставил в гарнизонный военный госпиталь раненых солдат из Афганистана. К этому времени при Куйбышевском авиапредприятии начал работать военно-патриотичесиий отряд, который взял шефство над госпиталем. Мы пришли в палаты к раненым и на тумбочке у каждого увидели этот номер газеты. С каким волнением говорили солдаты о мужестве Леонида Хабарова!
Что нами сделано за этот год? Самое главное, удалось помочь «поставить на ноги» тех, кто получил тяжелое увечье. Пример Леонида Хабарова словно вернул ребятам дыхание. Мы знаем, Леонид Васильевич снова служит и армии. Но где он? Что с ним? Расскажите, пожалуйста. Это так хотят знать наши "подопечные"! И это так им нужно! (Долорес МАСЛАКОВА, бортпроводница).
ВОТ такое письмо пришло недавно в редакцию. Напомню кратко: в корреспонденции рассказывалось о бывшем комбате гвардии майоре Леониде Васильевиче Хабарове, который 13 апреля 1980 года при выполнении интернационального долга в Афганистане был тяжело ранен. В Кабульском госпитале хирургам удалось сопершить первое чудо — пришить висевшую на лохмотьях кожи руку. Борьбу с остро развивающимся остеомиелитом продолжили хирурги Главного военного клиническою госпиталя имени академика И. Бурденко, а в ЦИТО проделали "ювелирную работу". — срастили кости и сшили нервы, но предупредили офицера: <Все теперь зависит от вас. Работайте..>
И он работал — массаж, гимнастика... Каждый лень по десять — двенадцать часов. Чтобы руку «оживить» — научиться поднимать ее хотя бы на пять—десять сантиметров, потребовалось около года. Через полтора года после долгих изнурительных тренировок зашевелились пальцы. Но чтобы взять, вернее, вложить в руку карандаш и написать обыкновенную, желательно, прямую, как пишут первоклашки палочку, потребовалось еще несколько месяцев мучительных, доводящих до изнеможения усилий. Хабаров перевес одиннадцать серьезных операций. Некоторые «сердобольные» люди говорили: не терзай себя! Получай пенсию и живи спокойно». Он только улыбался в ответ: <У меня дед дослужился до полковника, а я майор... Нет, дед бы не одобрил моею малодушия...»
Да, спокойной жизни он не искал. Научился левой рукой владеть, как правой, даже стреляет сейчас из автомата и пулемета не хуже прежнего. Между операциями успешно сдал экзамены в Военную академию имени М. В. Фрунзе, окончил ее. И так — четыре года постоянной, требующей полного напряжения физических к моральных сил борьбы. И всё для того, чтобы вернуться в воинский строй! Как им же радостным и счастливым для него самого, его родных и друзей был тот день, когда пришел приказ о его назначении в свою родную часть — он возвращался в Афганистан. Он не старался скрыть своей радости. И говорил, будто всё еще продолжал не оконченный с кем-то разговор, все пытался еще кого-то переубедить: «Боевой опыт — это все же опыт... Понимаешь, очень хочу передать его ребятам».
КОГДА подполковник Л . Хабаров (к этому времени он получил очередное воинское звание) готовился к отъезду в Афганистан, и была опубликована корреспонденция «И снится им Саланг». Редакцию в тот день буквально осаждали телефонными звонками. Уволившиеся давно в запас солдаты, бывшие его подчиненные, просили сообщить адрес:
«Это же наш командир! Столько лет прошло, но он же нам как отец родной - разве забудешь!» Звонили однокашники по училищу: гордимся боевым другом! Женщины спрашивали: как ему в быту приходится, не тяжело ли? Звонили фронтовики - достойную мы себе смену вырастили...
Из Военно политической академии имени В. И. Ленина позвонил заслуженный генерал, доктор экономических наук, профессор Александр Александрович Гуров. Сам он — фронтовик, сражался под Москвой и Сталинградом, на Балатоне и в Австрии... Был ранен, многое пережил на войне.
- Это мужество высокой пробы, сказал он. Многих на фронте знал я ребят, которые хладнокровно поднимались в атаку на пулемёты. Но есть мужество иного рода. Когда человеку изо дня в день на протяжении длительного времени приходится подавлять в себе страх перед физической болью. Когда в тяжелой изнурительной борьбе человек добивается поставленной перед собой цели. Мне приходилось встречаться с Леонидом Васильевичем Хабаровым. Как фронтовик восхищаюсь им...
ПОТОМ стали приходить письма. Пионеры из Хабаровска, Москвы, Харькова и Иванова сообщали, что их отряды борются за право носить имя Леонида Хабарова и просили убедительно: «Сделайте так, чтобы Леонид Васильевич обязательно к нам приехал...»
В отдельную папку собраны письма тех, кто знал Леонида Хабарова лично — учился или служил с ним, или просто когда-то встречался на житейских перекрестках. И хотя давно знаю Л. Хабарова — с лейтенантских еще времен, но эти письма открывали в нем что-то новое. Никогда, например, Хабаров не рассказывал о своей срочной службе в воздушно-десантных войсках, а на вопрос: «Почему все-таки пошел в воздушно-десантное училище?» — не отвечал или переводил разговор на другое. Вот что пишет об этом его бывший однополчанин — ефрейтор запаса, как он подписался, Николай Трущенков:
«Десантником Леонид был хорошим — волевым, смелым. До призыва в армию работал, кажется, экскаваторщиком, и эта работа, насколько знаю, ему нравилась. После увольнения он собирался вернуться на прежнее место работы. А потом произошел несчастный случай. Прыгнули мы с парашютом на сложную площадку — камни, кустарник... И вот перед самой землей, когда Хабаров сгруппировался по всем правилам, налетел порыв ветра, его ударило головой и спиной о камни. В госпитале узнали, что повредило Хабарову позвоночник. Врачи ему вынесли «суровый приговор»: небо закрыто навсегда. Его даже хотели комиссовать из армии. Вот тут он и удивил всех. Ему долго и трудно пришлось «разрабатывать» позвоночник. И все же своего он добился, вернулся в подразделение, снова прыгал с парашютом, а закончив срочную службу, поступил в воздушно-десантное командное училище, став офицером...»
Пришло письмо из Москвы от бывшего командира отделения младшего сержанта В. Хакимзянова. Оно о времени, когда Л. Хабаров уже был командиром разведроты и рота эта считалась лучшей в воздушно-десантных войсках.
"Не скрою, служить под командованием Леонида Хабарова,— пишет он,— было нелегко. Командир был очень строг, но справедлив. Он не допекал бессмысленной муштрой, готовил из нас настоящих солдат, чтобы мы умели делать все. Его девиз «Солдата не надо жалеть, солдата надо беречь» мы особенно прочувствовали на полигоне. Наверное, еще и сейчас на полигонной земле осталась наша соль от пота. А как он заботился о солдате! Требовал, чтобы солдату отдавали все до грамма, что ему положено, и в придачу — частицу собственного сердца..."
О чуткости, душевной щедрости Л . Хабарова пишет жена офицера Людмила Шубина:
«Леонида Васильевича из госпиталя отпустили в семью на два дня. Рука и грудь у него были а гипсе. Мне одной надо было переезжать на новое место — муж мой тоже был ранен в Афганистане. Командир "забыл" помочь нам с переездом. А у меня на руках — трое детей. Так вот, Леонид Васильевич нашел людей, отвёз вещи на станцию и не успокоился, пока не посадил меня с детьми в поезд...»
Прапорщик А. Загрядько рассказывает, как Л. Хабаров помог ему с жильем.
А вот что написали бывшие «трудные ребята» из трудовой исправительной колонии:
"Читали и перечитывали газету о подполковнике Л. Хабарове. Попросили воспитателя, чтобы в киосках скупил для нас всю "Правду". Теперь-то мы понимаем, где и когда человек должен проявлять силу, смелость. Вы не поверите, но. прочитав о Хабарове, мы все решили стать десантниками. Не у всех, конечно, получится, и все же... А пока решили устроить что-то вроде «десантной» комнаты. Очень просим вас, помогите установить связь. с Леонидом Васильевичем. Очень желаем переписываться с ним, а может, он смог бы приехать к нам. Денег на дорогу мы заработаем... Игорь Агеев, по поручению отряда".
Писем много, и в каждом - доброе слово о подполковнике Л . Хабарове, и каждое письмо заканчивается одной просьбой - рассказать о том, как у него все сложилось после госпиталя.
ТАК уж получилось, что в Афганистан пришлось провожать. не мне его, а ему меня, какая-то-то заминка произошла с оформлением документов, и он очень переживал, что задерживается с отъездом на несколько дней. Помню, все повторял: «Пойдешь через Саланг (перевал на дороге Термез— Кабул), привет от меня— всё таки первом комендантом Саланга был...» Потом я вернулся в Москву, а он уже был в Афганистане. Недолго ему довелось послужить там. Слухи о нем доходили разные: кто-то где-то его видел — кажется, снова ранен; потом вдруг заговорили о его гибели... К счастью, слухи не подтвердились.
Наконец от самого Л, Хабарова пришло письмо:
«Прилетел в Союз на одни сутки и — обратно. Жаль, не смог дозвониться..."
Хожу и мурлыкаю себе под нос старую казацкую песню: "Отложи свою косу, бабка на немного. Погоди, чего уж там, было б далеко..." Почему-то мне здесь часто вспоминаются слова Константина Симонова, помнишь, вместе читали: «Чужого горя не бывает. Кто это подтвердить боится, наверно, или убивает или готовится в убийцы..."
...Жизнь у нас такая, что скучать не приходится. Душманы не по заявкам устраивают концерты. Между прочим солируют—это сразу чувствуется — зарубежные мастера. Со зрителями беда: дети, женщины, старики... Никого, подлецы, не жалеют».
А это вот из второго, последнего из Афганистана, письма:
«Знаешь, как в том анекдоте: есть две новости, одна хорошая, а другая не очень. С какой прикажете начинать? Смешно самому — просквозило и теперь чаще лежу, не могу ворочать шеей. А работы много, даже как-то совестно..,*.
И неожиданно, через два-три дня после этого письма, Л . Хабаров позвонил из Ташкента из госпиталя: «Все нормально у меня, вот только опять в гипс укутали... Перебьемся, не впервой!»
Что же случилось? Общие знакомые мне потом рассказали, что в этот раз подполковник Л . Хабаров вел колонну автомашин с продовольствием. Везли сахар, муку, масло, рис, медикаменты для жителей приграничных кишлаков, пострадавших от бандитских набегов. Дорога была нелегкой: глубокие ущелья, высокие горы, поросшие лесами. — идеальные места душманских засад. Они благополучно миновали, как считалось, одно из наиболее опасных мест — темное, глубоко ущелье. Ночь их застала пути. Вроде бы стало поспокойнее. Леонид Васильевич вылез из люка бронетранспортера, поудобнее устроился на броне, хотел подключиться на связь, но хорошо, что не успел это сделать (иначе его бы опутало, привязало к бронетранспортеру телефонным шнуром) — раздался взрыв, и он полетел с машины под обрыв. Его зашвырнуло под сгоревший когда-то и сваленный с дороги танк. Это и спасло Хабарову жизнь, потому что бронетранспортер тоже сорвался в пропасть и неминуемо раздавил бы его, если бы не упал на танк. «В рубашке родился», - смеется теперь Л. Хабаров. Повезло, конечно, ему здорово, но и помяло изрядно — перебита ключица, сломано три ребра, повреждена правая рука — та самая. И все же судьба и в этот раз оказалась к нему благосклонной...
НЕДЕЛЮ назад пришло известие: из госпиталя подполковник Хабаров выписался, ему предлагают должность старшею преподавателя Ташкентского высшего общевойскового командного училища имени В. И. Ленина. Звоню в училище. Возможно, Леонид Васильевич попадет на кафедру, которую возглавляет бывший его командир полковник А. П. Плохих. Они служили вместе в Афганистане еще в 80-м году, одним Указом награждены орденами: А. Плохих — орденом Ленина, Л . Хабаров Красного Знамени.
- Рад очень, что к курсантам придет такой наставник, как Леонид Васильевич,- сказал полковник Плохих. - Боюсь только, что ненадолго. Хабаров - хороший строевой офицер. У него был лучший взвод в дивизии, рота - лучшей в воздушно-десантных войсках, он был лучшим у меня комбатом и на полку хорошо себя показал... Я ведь сам в душе войсковик и хорошо понимаю его желание служить в войсках, хотя подготовка офицерских кадров - профессия, конечно, одна из самых лучших и почетных.,. А я представляю, как подполковник Л. Хабаров пойдет в курсантскую аудиторию и, начиная первое занятие, скажет: «Товарищи будущие офицеры!.. Солдата не надо жалеть, солдата, надо беречь!» Подполковник П. СТУДЕНИКИН. (Спец корр. Правды»),
Подполковник Студеникин делает в своей статье отсылку к опубликованной ранее статье в ПРАВДЕ. Постараюсь найти её в архиве, расшифровать и опубликовать.
Кто-то в этой статье узнает себя, прочитает о сослуживцах, напишите! Это очень интересно, как у вас сложилась жизнь? А, если у вас нет этого номера газеты ПРАВДА, я готов выслать вам скан, на память.