- Как вам пришла идея создания Post Revolution?
Глеб Калыгин: В общих чертах, давненько была идея. Я ее предложил еще на тот момент нашему басисту. В плане того, что создать проект в альтернативной музыке. Для этого я играл в основном в Cтрит-панк (поджанр пролетарского направления панк-рока, сложившийся в начале 1980-х годов, прим. редактора). Что-то в этом роде. То есть более политически направленное «музло». Здесь я подумал, нужно что-то для отдушины и то, где практически рамок нет, где можно говорить все что угодно. Как бы я хотел. То есть мне это открыло бы больше какой-то творческой почвы для экспериментов. Поэтому предложил создать. Так оно и постепенно зародилось. Изначально не было большого диапазона в альтернативном роке. Хотели играть чисто Гранж (альтернативный рок-жанр и субкультура, возникшие в середине 1980-х годов в американском тихоокеанском северо-западном штате Вашингтон, прим. редактора), именно больше в классическом понимании: как Nirvana и Alice in chains. Но позже это переросло в нечто большее. Особенно в свете экспериментов за последние полгода. Уже добавилось Инди звучание и прочие интересные вещи. Немного есть и от Стоунер-рока (медленная или среднетемповая музыка с низконастроенными гитарами и басом, прим. редактора). А так это была мимолётная идея, которую решил воплотить. Но мысли об этом были давно, довольно давно.
-Ребят, у вас группа называется Post Revolution. Это какая-то мысль, которую вы хотели передать. В плане, после революции. Можете объяснить название группы?
Глеб Калыгин: Ну, по сути, есть небольшая концепция. В плане, над названием тоже долго думали. Были разные черновики названий. Просто, в какой-то момент я взял инициативу на себя и подумал, что это было бы хорошим продолжением моей музыкальной творческой деятельности. То есть засчет чего пошло название? Изначально мы занимались политикой- политической музыкой. Сам я из Москвы. У нас был революционный настрой. Планировал все, как Сайд -проект (музыкальный проект, в котором участвует один или несколько музыкантов, известных по другим группам, прим. Редактора). Ребята уже позже подключились, чтоб серьезно этим заняться. Ну я и подумал, что будет довольно иронично назвать как нечто, идущие этапом после революции, росток новой жизни: когда уже смели все что хотели и нужно начать строить что-то новое. Символ возрождение, Гранж Панк-рок для взрослых (смеется).
-У вас в двадцатых числах декабря будет небольшой концерт- Декамерон Фест. Вы говорили, что это ваш не первый концерт. Можете рассказать о первом. Какие были ощущения? Что-то происходило может интересное?
Егор Серпутько: Короче, я участвовал в других проектах. После я присоединился к Post Revolution, познакомил Глеба с другими группами. У нас получилось такое небольшое объедение из музыкантов. Получается, на тот момент репетировали 3-4 месяца. Не знали, где можно выступить. Уже и материал был готовый, и хотелось прям показать. И у меня «кореша» «замутили» концерт в одном из баров- такой местный самарский андеграунд бар. И я решил ребят вписать. Это был просто ужасный концерт в плане качества музыки и исполнения со стороны Post Revolution. В плане звука тоже все было отвратительно. Но самое главное: мы передали «вайб» нашей группы, и толпа, люди на концерте, восприняли нас достаточно тепло.
-Почему вы выбрали именно Психо-гранж?
Глеб Калыгин: Ну, просто, по сути, все заранее лежали к этой музыке.
Егор Серпутько: Просто, мы все очень большие фанаты психоделического рока 70-80-х годов. Вот, и в то же время мы фанаты старой русской Гранж сцены. Мы очень любили такие группы, как Military Jane, The Glue и т.д. Получается, теплыми летними вечерами мы сидели у Глеба, собственно говоря, дома и слушали эти группы. И в то же время нам хотелось какое-то психоделическое звучание, какого-то «нойза», какого-то шума, какого-то авангарда в нашей музыке. И так получилось, что мы во время записи очень много экспериментировали. У нас огромнейшее количество попыток записи и нашего дебютного альбома, который всё ещё не вышел. Мы уже больше года над ним стараемся.
Глеб Калыгин: Да, к слову, над ним даже работали приглашенные музыканты благодаря Егору.
Егор Серпутько: То есть я приглашал других музыкантов, которые просто хотели помочь, были не против этого. То есть в эту музыку, в нашу музыку вкладывалось достаточно большое количество людей, которые к проекту не имели никакого отношения. И так получилось, что люди, приходившие записываться, они добавляли часть себя. А Поволжье – это психодел. рок. Вот и мы решили назвать это Психо-гранж. Почему бы и нет?
-Получается, это вся музыка Поволжья?
Егор Серпутько: Да, в Поволжье очень много людей, которые любят психодел. рок. Это такая местная субкультура. У нас очень-очень широкая сцена именно психоделических рокеров, которые угорают по музыке 70- 80-х. Знаете, вот такие любители Мака Демарко. То есть что-то такое в итоге получилось. В Самаре эта сцена очень развита, движется вперед, вот и ребята принимают участие на очень крупных фестивалях. Так что я думаю, это не удивительно, что в итоге экспериментов у нас получилось что-то психоделическое. Я думаю, если бы мы делали это в Москве, получилось бы нечто другое.
Глеб Калыгин: Да, скорее всего.
-Вы вот говорите о любви к психодел. року 70- 80-х годов. Ваши треки называются Only inside, Dreams, Lemonade. Текста у них на английском. Почему на английском, а не на русском?
Глеб Калыгин: На самом деле, есть не вышедшие- буквально парочка треков на русском языке. То есть они ещё в процессе приготовления в силу разных обстоятельств. Но почему именно на английском? Тут скорее больше вопрос ко мне. Мне просто изначально было проще выражать свои мысли на английском. Я слишком давно практикую этот язык. На русском кажется, что какой-то недостаток объема, какая-то недосказанность. Поэтому, почему бы и нет? Многие даже из русских альтернативных групп, в том числе и психоделических, писали музыку на английском языке, и я лично не вижу в этом ничего такого зазорного. Потому что люди как бы знали, что они ориентируются на корни и логично, что эта музыка звучала на исконном языке. И не знаю, мне кажется, кто знает, тот поймет.
-То есть вы придерживаетесь оригинального звучания?
Глеб Калыгин: Ну, как бы не совсем. У нас есть оригинальная основа, на которую мы накладываем свои какие-то эксперименты и даем какие-то свои направления. Просто, здесь, в плане выбора языка, мы не подходили к этому принципиально. Просто, так само пошло, и подумали, что вполне нормально. Как бы есть ещё немало коллективов, которые играют у нас же и при этом добились успеха тоже не без помощи английского языка.
Егор Серпутько: Вот, и даже barrels, subway porno: ребята делают музыку преимущественно на английском языке, потому что основа корневая такая. Она идет от групп запада. Да это даже можно назвать неким подражанием, наверное. Я, кстати, соглашусь с Глебом. Уже чисто из эксперимента, потому что я играю, опять же повторюсь, в огромном количестве групп. Я общался со многими вокалистами, и многие вокалисты при выборе языка всегда распределяют его плюсы и минусы. Английский, он скажем, очень мелодичный достаточно, и он очень простой. Русский язык- он более грубый, а у нас музыка отчасти даже, ну не знаю, мягкая, то есть она очень лиричная.
Глеб Калыгин: Ну, там огромный пласт лирики и, собственно, нужно было просто передать максимально много объема вот того, что хотелось сказать. Английский очень емкий в этом плане и как раз мелодичный- он идеально подходит.
-Есть ли хоть какая-нибудь маленькая доля вероятности, что вы смените направление в музыке?
Егор Серпутько: У нас просто очень много таких заготовок на треки, и они абсолютно разные, абсолютно, совсем разные. То есть непохожие друг на друга.
Глеб Калыгин: Да, в корне. Это буквально. Если раньше были какие-то рамки в стиле того, что мы не должны отступать от какой-то, не знаю, классики Гранжа и его элементов, то теперь как бы, по сути, тут вообще все что угодно замешано, абсолютно все. Сейчас есть очень много у нас демозаписей, где просто в одном только треке совмещаются как минимум 3 направления, а так, по сути, даже я не знаю, сколько их. Те инструменталы, преимущественно вот, мы с Егором занимаемся, ещё у нас Серёжа есть. Басист и аранжировщик, который может написать все что угодно. Человек отлично разбирается в теории музыки. Мы сейчас ждем ответа по поводу его «военкомантых» дел.
-Ой, это серьезно, да.
Глеб Калыгин: Да, это серьезно и как правило, много что портит. Но мы не сдаемся так скажем.
-Так, у вас последний трек Dreams, и у него очень необычная обложка. Она связана как-то с вашими внутренними переживаниями или событиями из жизни?
Глеб Калыгин: Да, по сути, может быть, косвенно. Обложка- компиляция двух моих зарисовок, когда я впервые за пять лет жизни без опыта рисования вообще решил что-то попробовать. Поэкспериментировать на бумаге, посмотреть, на что еще годен. Ведь я вообще не художник ни разу.
-Стоит ли ждать новых композиций на Декамерон Фесте?
Глеб Калыгин: Конечно, половина трек-листа- это то, что нигде никогда не было записано. Это чисто вещи, которые исполняются «лайвом». Записывать их будем позже. А по сути, люди увидят их впервые- даже те, которые нас знают.
-Что вы любите слушать в свободное время?
Глеб Калыгин: У нас не то чтобы у всех разные музыкальные вкусы. По крайне мере, мы много чего слушаем.
Егор Серпутько: Мы такие «деды». Большая часть музыки устаревшая.
Глеб Калыгин: Мы больше лежим к сцене двадцатилетней, тридцатилетней давности, но опять же есть молодые исполнители, которых мы также слушаем, которые что-то черпают из прошлого. А по сути, мы полные меломаны. Я могу также и хип-хоп послушать, и Мака Демарко (канадский музыкант, автор-исполнитель, примеч. редактора) в одном флаконе (смеется). У нас плейлисты совершенно из разных вещей состоят.
-На ваш взгляд, какой будет русская музыка в будущем?
Егор Серпутько: Еще более разношерстной, чем сейчас. Люди не боятся экспериментировать в музыке. Смешивают все, что получается смешивать. Есть много авангардных исполнителей. Есть ребята, которые делают ультра-тяжёлую музыку, ультра-легкую музыку. Есть люди, которые делают «мэшапы». Взять тех же «мэшаперов» (ремикс, примеч. редактора). Как бы иронично их творчество не звучало, но это тоже сложно и это тоже творчество.
Глеб Калыгин: И вообще, мы верим больше… не знаю. Наверное, присутствует какое-то разделение в плане музыки: андеграундной- той, что мы занимаемся- и той, что обычно крутят по радио и телевизору. Мы обычно не воспринимаем массовую музыку, как чистое зерно, что здесь есть прям не паханное поле.
Егор Серпутько: На самом деле, даже вопрос андеграунда и не андеграунда, как пел один малоизвестный Самарский рэпер: андеграунд и «мейнстрим» придумали гаишники. И что вообще нет такого понятия. Просто, есть коммерческая музыка, есть некоммерческая музыка. В плане будущего всей Российской музыки я думаю, что… по крайне мере, я надеюсь, что когда-нибудь вернется золотая альтернативная сцена, и она будет популярной.
Глеб Калыгин: Ну, ее возвращением мы, собственно, и занимаемся. На мой взгляд, альтернативная музыка умерла под гнетом тех же корпораций где-то в начале нулевых годов, и поэтому мы думаем, что неплохо бы восстановить вот это все, потому что у нас очень много талантливых людей, которые лежат непосредственно к этой музыке, к экспериментам, музыке самовыражения.
Егор Серпутько: Нужно подождать, пока эти люди вырастут. Вырастут и в плане аудитории, и в плане каких-то взглядов, навыков и творческого развития. Тогда эта музыка станет популярной. Ну, мы на это надеемся.
-Какие планы на ближайшее будущее?
Глеб Калыгин: В ближайших планах дозаписать первый альбом, потому что мы уже начали вплотную заниматься сбором материала для второго. Но у нас проблемы с датами выхода. Приходится постоянно в силу разных причин отодвигать релиз. Потому что мы, к сожалению, занимаемся не только музыкой, но еще и своим же образованием, своими работами и всем остальным.
Егор Серпутько: А вообще, ближайшие планы всегда одни и те же. Это писать «музло» без остановки. Потому что это то, благодаря чему мы вообще живем. Это то, что помогает оставаться нам на плаву вне зависимости от ситуации в обществе.
Глеб Калыгин: Собственно, это то, что нас объединяет. Это наша цель, это наш дух. Мы для этого как бы и делаем музыку. Для того, чтобы людям это просто показать, чтобы просто зацепить какие-то идеи в умах людей. Вся наша музыка о социальных и, в частности, о психологических проблемах. К сожалению, люди часто их не замечают. Поэтому мы работаем над тем, чтобы любыми доступными способами донести до слушателя свою идею. Работаем без остановки. Иначе как можно быть услышанным, если ты молчишь.