Один из самых лучших фильмов Сергея Эйзенштейна «Иван Грозный» был снят в горестные, трудные 1942 и 1943 годы.. Исследователи кино утверждают, что заказ на снятие данной картины поступил знаменитому режиссеру от самого Сталина. Киностудии «Мосфильм» и «Ленфильм», вошедшие тогда в состав Центральной объединенной киностудии художественных фильмов, были эвакуированы в Алма-Ату.
Съемочная группа «Грозного» работала в большом павильоне в центре Алма-Аты, который сконструировал режиссёр Александр Птушко из брошенного шатра передвижного цирка «Шапито». Работы было так много, что участники группы почти не расставались. Часто снимать приходилось ночами из-за проблем с электричеством. Все работали на износ, порой голодали.
Главным художником фильма «Иван Грозный» был И.А.Шпигель; костюмы, реквизит и бутафорию вместе с С.М.Эйзенштейном разрабатывал Всеволод Воинов, профессор Ленинградской Академии, известный художник-иллюстратор. Воинов сутками сидел над старыми книгами, изучал древние одеяния, делал эскизы костюмов, сплавлял воедино правду и вымысел.
Роль Малюты в картине играл тогда уже известный актер Михаил Жаров. С ним в Алма-Ату приехала почти вся семья. Родную сестру, художницу Лидию Наумову(фамилия первого супруга), актёр смог устроить в состав съемочной группы Сергея Эйзенштейна.
Лидия Ивановна в кино до этого не работала. Она занималась книжной и плакатной графикой, оформляла театральные спектакли, уличные празднества, «конструировала» одежду. На картине «Иван Грозный» вначале стала помощником Всеволода Воинова. В её обязанности входила деталировка эскизов главного художника, наблюдение за изготовлением костюмов. Но талантливая, пытливая, усердная Лидия Наумова часто рисовала эскизы костюмов некоторых персонажей просто для себя, чтобы, как она говорила, «разнообразить свою производственную деятельность».
Однажды, зайдя в комнату, где сидели художники и реквизиторы, Эйзенштейн подошёл к столику Наумовой и своим острым взглядом заметил среди вороха бумаг её карандашные «почеркушки». «Рисуйте не костюмы, а персонажи, - бросил он. - Что юбки делать, пиджаки чертить! Делайте образы!»
«С этого мгновения, - вспоминала Лидия Ивановна, - занялась я «официально» проектированием костюмов фильма». Сначала она отталкиваясь от эскизов Воинова, разрабатывала образ персонажа и деталировку костюма. На этих эскизах стоят две утверждающие подписи - Эйзенштейна и Воинова. На некоторых рисунках есть только подписи Сергея Михайловича - это авторские работы Наумовой. А после смерти в 1943 г. Всеволода Воинова вся ответственность за костюмы к «Ивану Грозному» легла на Лидию Ивановну.
Необходимо было не только проработать материалы по костюму той эпохи, но и вникнуть в неё, вжиться в образ и манеру поведения героев. Для этого нужны были книги, которые невозможно было найти в то время в Алма-Ате. Для работы не хватало даже бумаги. На выручку пришёл супруг - Александр Германович Нордкин. Узнав о том, что Лидию Ивановну приняли в съемочную группу «Ивана Грозного», он писал: «Ты имеешь работу, которая, если всё будет благополучно и картина выйдет на экран, так сказать, «останется в веках»».
Из Москвы, куда Александр Германович был откомандирован с фронта, он посылал в Алма-Ату книги, журналы, фотографии, бумагу, ватман. В его письмах среди отправленных книг упоминаются два тома фламандских художников и немецкая история с цветными иллюстрациями, альбомы по раннему Ренессансу и «Исторический костюм», книги по замковому английскому интерьеру XIV-XV веков, руководство по рисунку и много других изданий, которые могли пригодиться Лидии Ивановне в её работе. В одном из писем Александра Германовича есть такие слова: «Тебе можно только позавидовать. Сейчас работать для искусства - это радость».
Между режиссёром и художницей быстро сложились доверительные отношения. Сама Лидия Ивановна объясняла это так: «Я никогда не была спицей в колеснице Сергея Эйзенштейна, всегда умела отстоять свою творческую, профессиональную позицию, и он уважал меня за это. Называл он меня «Лидёшником» и считал «своим парнем». Я всегда могла ему возразить - разбегался вверх его огромный лоб: «Ну, Лидёшник пошёл в наступление!».
Во время работы над эскизами Лидии Ивановне приходилось учитывать, как будет смотреться костюм не только в зависимости от характера героя и внешности исполнителя, но и от режиссёрского решения мизансцены. Эйзенштейн придавал огромное значение деталям, это видно из его пометок на эскизах, и Наумова должна была предусмотреть, как будет выглядеть на экране, например, парчовый кокошник Анастасии, серебряный ворот на одеянии Ивана, металлические бляхи на костюме Халдея и многое-многое другое.
Костюм Грозного практически решает образ. И один из самых прекрасных эскизов - царь в шубе. Распахнутая драгоценная шуба оседает тяжелыми складками, как бы вбирая в себя пространство. Вертикаль мощной фигуры подчёркнута посохом в цепкой руке. Маленькая худая и злобная голова, «вылезающая» из роскошных мехов шубы и шапки. В них царь кажется ощетинившимся зверем. Богатые орнаменты создают ощущение драгоценности, редкостности одежды, доступной только царю, владыке. Шуба так великолепна, она такая большая для худого тела, что не помещается на листе.
Близок по изобразительному решению и образ Евфросиньи Старицкой в другом эскизе Наумовой: та же резкая вертикаль фигуры, то же властное движение посоха, столь же тяжела и богата роскошно расшитая шуба и так же властна маленькая надменная голова в мехах.
Понятно, что работа велась в условиях крайней ограниченности ресурсов. Часто из-за большой занятости режиссёра не было возможности даже поговорить с ним лично, тогда участники съёмочного процесса к нему обращались с письмами. «И он, - вспоминала Лидия Ивановна, - всю жизнь «круглый пятёрочник», всегда всё делавший «на отлично», отвечал всем незамедлительно и по существу возникшей проблемы».
Адресованные ей письма и записки Эйзенштейна, как и его рисунки, составившие целую коллекцию (всего 92), Наумова бережно хранила. Особую ценность своей коллекции она видела в том, что все рисунки были подарены самим автором. Одобрение мастера, дружеское внимание, которое чувствовалось в записках, вдохновляюще действовали на Лидию Ивановну.
Несмотря на то, что всё - тяжелейшие для съемок сцены, массовка, декорации, костюмы, - было сделано на пределе возможностей, эта работа не перестаёт удивлять зрителя и сегодня. Необычайно выразителен каждый кадр фильма. Немалая заслуга в этом принадлежит, конечно, костюмам, которые художники проработали с необыкновенным вниманием к каждой детали.
Время работы с Сергеем Эйзенштейном стало для художницы великолепной школой и началом её длинного самостоятельного пути в кино. Встречу с Мастером, период тесного общения с ним она сама считала самым значительным событием своей жизни. «Я об Эйзенштейне могу говорить часами. Да что часами! Днями, неделями - всем временем, прожитым рядом с ним…».
P.S. Надеюсь, что Вы открыли для себя что-то новое. Подписывайтесь на мой канал: мне будет приятно, а Вы и в следующий раз не пропустите интересные статьи и факты.