Приветствую вас, друзья. Сегодня это будет моя первая публикация в 2023 году. Всех поздравляю с Новым Годом и желаю всем успехов.
Моя статья будет посвящена геополитике. Совсем недавно журналист Виталий Портников вещал очередную новость на Радио Свобода. Новость вот какая: "Россия поставляет Ирану свои истребители, а Иран в ответ осуществляет поставку своих беспилотников для нужд Армии России. Таким образом, союз диктатур несут угрозу демократии, Америке и НАТО".
И вот ещё новость, которая может насторожить западный мир:
Путин пригласил Си Цзиньпина посетить с официальным визитом Москву весной 2023 года
Отношения между Россией и Китаем весьма необходимы во время такой страшной обстановки на всей геополитической арене. Это начало создания политического треугольника Россия-Китай-Иран.
Тут стоит вспомнить Бжезинского, который пророчил союз трёх диктатур против американской гегемонии. 25 лет назад Бжезинский провёл аналитику, что министр иностранных дел Евгений Примаков в отличие от прозападного Андрея Козырева, занял авантюрную позицию и вёл свою политику в интересах армии, а именно начал дипломатическую борьбу против расширения НАТО на восток.
Отрывок из "Великая шахматная доска" это и подтверждает.
В начале 1996 года президент Ельцин заменил своего ориентированного на Запад министра иностранных дел Козырева более опытным, но ортодоксальным Евгением Примаковым, специалистом по бывшему Коминтерну, давним интересом которого были Иран и Китай. Некоторые российские обозреватели делали предположения, что ориентация Примакова может ускорить попытки создания новой «антигегемонистской» коалиции, сформированной вокруг этих трех стран с огромной геополитической ставкой на ограничение преобладающего влияния США в Евразии. Некоторые первые поездки и комментарии Примакова усилили такое впечатление. Кроме того, существующие связи между Китаем и Ираном в области торговли оружием, а также склонность России помочь Ирану в его попытках получить больший доступ к атомной энергии, казалось, обеспечивали прекрасные возможности для более тесного политического диалога и создания в конечном счете альянса. Результат мог, по крайней мере теоретически, свести вместе ведущее славянское государство мира, наиболее воинственное в мире исламское государство и самое крупное в мире по численности населения и сильное азиатское государство, создав таким образом мощную коалицию.
Необходимой отправной точкой для любого такого контральянса было возобновление двусторонних китайско-российских отношений на основе недовольства политической элиты обоих государств тем, что США стали единственной сверхдержавой. В начале 1996 года Ельцин побывал с визитом в Пекине и подписал декларацию, которая недвусмысленно осуждала глобальные «гегемонистские» тенденции, что, таким образом, подразумевало, что Россия и Китай вступят в союз против Соединенных Штатов. В декабре 1996 года премьер-министр Китая Ли Пен нанес ответный визит, и обе стороны не только снова подтвердили, что они против международной системы, в которой «доминирует одно государство», но также одобрили усиление существующих альянсов. Российские обозреватели приветствовали такое развитие событий, рассматривая его как положительный сдвиг в глобальном соотношении сил и как надлежащий ответ на поддержку Соединенными Штатами расширения НАТО. Некоторые даже ликовали, что российско-китайский альянс будет для США отповедью, которую они заслужили.
Однако коалиция России одновременно с Китаем и Ираном может возникнуть только в том случае, если Соединенные Штаты окажутся настолько недальновидными, чтобы вызвать антагонизм в Китае и Иране одновременно. Безусловно, такая возможность не исключена, и действия США в 1995-1996 годах почти оправдывали мнение, что Соединенные Штаты стремятся вступить в антагонистические отношения и с Тегераном, и с Пекином. Однако ни Иран, ни Китай не были готовы связать стратегически свою судьбу с нестабильной и слабой Россией. Оба государства понимали, что любая подобная коалиция, как только она выйдет за рамки некоторой преследующей определенную цель тактической оркестровки, может поставить под угрозу их выход на более развитые государства с их исключительными возможностями по инвестициям и столь необходимыми передовыми технологиями. Россия могла предложить слишком мало, чтобы быть по-настоящему достойным партнером по коалиции антигегемонистской направленности.
Добавить ещё могу от себя, что политическое руководство Америки очень опасается отношений между Россией и Ираном, как и между Россией и Китаем.
Моё такое мнение, что программа Бжезинского всё-таки и сейчас действует.