Рассказ из новогодней антологии «Гирлянды, монстры, оливье».
Когда в родительской спальне ожила гора верхней одежды, Митя испуганно пискнул. И обмочился.
— Мам! — позвал он, но в шумной гостиной никто не услышал.
Из одежды наружу высунулись огромные меховые рукава, от чего гора шуб стала похожей на гигантского паука. И он, этот паук, неуклюже сползал с кровати.
Митя выскочил в коридор, налетел на кого-то из взрослых.
— Чего не спишь, оболтус?
Пьяный сосед дядя Валера дыхнул перегаром, больно схватил за локоть.
— Там одежда… ожила!
Дядя Валера хохотнул, щёлкнул Митю по носу.
— Тебе кто-то из взрослых налил что ли, оболтус?
— Там чудовище! Правда! Оно живое!
Дядя Валера заглянул в тёмную спальню.
— Там только шубы, Митяй! Не боись. И…
Что-то огромное схватило дядю Валеру, утянуло в темноту. Он даже крикнуть не успел. Только охнул. И, наверное, обмочился.
Закричав, Митя бросился в гостиную.
Там громко работал телевизор. Какая-то певица в простыне, похожая на призрака, плыла по залу, собирала цветы и что-то пела в микрофон. За столом сидели гости, громко смеялись, подпевали певице, чокались, болтали, перебивали друг друга. И не замечали кричащего Митю.
— Мам! Мам!
Он подскочил к столу, дёрнул маму за юбку. Та его даже не заметила, продолжала смеяться, тыча вилкой в сторону своей подружки Любани.
— Там монстр! Монстр! Монстр! — Митя вопил так громко, что сорвал голос.
Оглянулся. Огромная тварь с лапами-рукавами выбиралась в коридор, скользила по ламинату, словно по льду.
— Пап!
Митя тормошил отца за руку. Тот что-то увлечённо рассказывал гостям. И будто делал вид, что сына не существует.
Тогда Митя забрался к папе на колени. И с ужасом увидел, что глаза у папы закрыты. Вообще все гости сидели с закрытыми глазами. И больше не болтали. Они пели. Вместе с певицей из телевизора, которая так и бродила по залу, но собирала уже не цветы, а одежду. Куртки, шубы, пиджаки, брюки. Складывала всё это в кучу в проходе, а кучи оживали и пожирали людей. А певица продолжала петь на каком-то неведомом языке. Митя не разбирал слов, но теперь он знал, что именно она, певица из телевизора, превращает одежду в жутких монстров. А ещё она усыпляет взрослых своим пением. Но на него, маленького мальчика, пение не действует. Может, потому что Митя не понимал, о чём она поёт. Может, её сил не хватало на детей…
Гора одежды, цепляясь рукавами за мебель, вползла в комнату, набросилась на мамину подружку Любаню. Митя вскрикнул, отпустил папу и упал на пол, опрокинув тарелку с салатом и пульт от телевизора.
Пульт. Телевизор. Певица.
Митя схватил пульт, ткнул красную кнопку, и телевизор выключился. Гора одежды упала на пол, отпустив ничего не понимающую пьяную Любаню. Мама с папой открыли глаза, сонно осмотрелись. А Митя заплакал. Не от страха, а от счастья, что всё позади.
— Ты чего? — удивился папа, взял его на руки. — Почему плачешь?
— Вас чуть не съели, — вытирая слёзы, пробормотал Митя.
Папа только засмеялся, потрепал сына по голове.
Пока гости удивлённо поднимали с пола шубы и куртки, на улице послышался шум. Митя сначала не понял, что это, а когда вслушался, весь покрылся мурашками.
Во дворе кто-то на полную громкость включил ту самую певицу из телевизора. И теперь казалось, что её жуткий голос заполнил всю улицу, весь город.
Весь мир…
За спиной у Мити снова зашевелилась гора из одежды.
Сергей Королёв