Более тысячи километров трассы магистральных газопроводов ООО «Газпром трансгаз Сургут» приходится на районы Крайнего Севера, которые, как известно, являются местом проживания и традиционного хозяйствования малочисленных коренных народов – ненцев, ханты и манси. Наше предприятие добросовестно исполняет свои обязательства перед ними – производит компенсационные выплаты за пользование землей, а кроме того оказывает разностороннюю шефскую помощь.
Сургутское линейное производственное управление магистральных газопроводов плотно взаимодействует с общинами юганских ханты, по родовым угодьям которых проходят нитки газопровода между «Приобской» и «Южно-Балыкской» компрессорными станциями. Газовики часто навещают своих соседей, проживающих в тайге; интересуются, не нужно ли им чего, помогают с транспортом, доставляют продукты и горючее. Накануне праздников аборигенов посетили журналисты. Мы прилетели на берега Большого Югана, в родовое поселение семьи Нюглюмкиных - Еутские юрты, для того чтобы передать подарки от Деда Мороза, которые предоставил профсоюз для детей промысловиков. Заодно хотелось узнать, как живут эти люди, равнодушные к благам цивилизации, чем занимаются и о чем мечтают на пороге наступающего нового года.
Сюда только вертолетом
Если посмотреть на карту, то к югу от Сургута, за Обью, и к востоку от железнодорожно-автомобильного коридора на Тюмень простираются огромные необжитые пространства, где за сотни километров вокруг не найдешь практически ни одного населенного пункта. Именно в этом направлении и лежал наш путь. По прямой от Сургута до Еутских юрт всего 60 км, но дорог туда нет, поэтому добирались вертолетом.
Ми-8 поднимает нас в воздух и несет чуть ниже линии облаков. Вот скрылись из виду городские окраины, осталась позади широкая заснеженная лента Оби. Начался однообразный узорчатый ковер из тайги с проплешинами болот, озерами и извилистыми таежными речушками. Примерно полчаса лёта, и пилоты начинают разворачивать машину, высматривая место для посадки. При этом внизу на первый взгляд не видно ничего примечательного, и только потом мы замечаем пару-тройку маленьких бревенчатых домиков, замаскировавшихся на лесной опушке.
Вертолет высаживает нас на ближайшем крановом узле газопровода, возле домика обходчика. Отсюда недалеко – метров 700-800, можно дойти пешком. Сначала шагаем по проторенной колее от снегохода, потом – по лыжным следам. Ближе к юртам лес становится гуще, а деревья толще и выше. Мощные сосны и ели под шапками снега смотрятся волшебно. Но вот мы и на месте – впереди появляются очертания жилья.
У леса на опушке
Вообще, Еутские юрты сложно назвать поселением – это скорее семейный хутор из трех домохозяйств. Небольшие, но аккуратные деревянные строения стоят без заборов, в некотором отдалении друг от друга. Рядом хозяйственные постройки – дровяник, баня, теплицы. Внешне все выглядит почти как в обычной российской деревне (кстати, дома помогали строить газовики).
Живущее здесь семейство Нюглюмкиных – это семь человек: глава угодья – 42-летний Роман со своей супругой и двумя несовершеннолетними сыновьями, его сестра Алевтина с мужем и мама-пенсионерка – Нина Николаевна.
Самые юные жители юрт – 13-летний Валера и 4-летний Толя, которым мы собственно и везли подарки, дома сейчас бывают редко - большую часть времени проводят в школе-интернате и детсаду, в поселке Угут, который в 30 км. По случаю нашего визита они собирались приехать, но у отправившегося за ними Романа сломался снегоход, и он с сыновьями застрял в поселке. Там же в это время находилась и его жена, которая совсем недавно родила третьего ребенка и лежала с ним в роддоме. Поэтому подарки мы передали бабушке, а заодно расспросили ее о жизни в тайге.
Дорога здесь одна - река
Нина Николаевна живет на берегах Большого Югана с самого рождения, с 1952 года. Ее детство и юность прошли в одном из стойбищ ниже по реке, а когда вышла замуж, перебралась сюда. Здесь в Еутских юртах родились и выросли ее дети, а теперь и они обзавелись своими семьями, появились внуки.
Жизнь в лесу для нее – привычное дело. Ну и что, что дорог нет, зато есть река – она и является для местных жителей основным путем сообщения. Говоря о местонахождении того или иного объекта, Нина Николаевна использует категории «выше» и «ниже» по Югану. Летом здесь передвигаются на лодках, зимой – на снегоходах по льду.
Условия жизни тут, конечно, сильно отличаются от того, к чему привыкло большинство из нас: нет электричества, телефонной связи, магазинов и т.д. Чтобы прокормить себя, приходится охотиться, рыбачить, собирать грибы-ягоды, по возможности выращивать что-нибудь на огороде. Оленей и другой скотины Нюглюмкины не держат. Раньше, в прежние времена ханты активно занимались охотничьим промыслом – например, добывали пушнину на продажу. Но шкуры сейчас не принимают, поэтому охотятся только для себя.
Когда из соседей только медведи
И вообще, они постепенно отходят от традиционного жизненного уклада. Так, например, Нина Николаевна живет в основном на пенсию, а сын Роман ездит на заработки в Угут. На полученные деньги там же, в поселке, закупаются продуктами, одеждой и всем необходимым. Национальных костюмов у них тоже нет. Это когда-то давно, когда нельзя было купить фабричных вещей, приходилось шить самим. А теперь необходимость в этом отпала. Лыжи и лодки тоже сами уже не делают – покупают.
На вопрос, почему не держат оленей, Нина Николаевна, отвечает: «Хлопотно. Да и медведей здесь много – съедят и оленей, и нас вместе с ними». Про косолапых и прочую лесную живность она может рассказывать долго и знает о них, наверное, все. Местное зверье людей совсем не боится, и, как говорит наша собеседница, уже чуть ли в дом не лезет. Очень устала она от медведей, которые в последнее время не дают прохода. Одного из них она знает уже «в лицо» - приходит постоянно. Вот только сейчас, зимой, дал передышку.
В летний сезон, перед тем как выйти за порог, ей приходится выглядывать в окно: нет ли его поблизости. А если что Романа с ружьем из соседнего дома вызывать. А топтыгин как специально ее выслеживает. Однажды схитрил: спрятался у крыльца и сильно напугал. Приходят также волки и лисы – ищут, чем поживиться. Все в лесу хотят кушать, а кушать-то здесь почти и нечего.
Кошка - и та на привязи
Домик у Нины Николаевны маленький и не особо утепленный. Небольшая кирпичная печка-плита не способна его обогреть как следует, поэтому внутри прохладно. Хозяйка рекомендует не разуваться и не снимать верхнюю одежду.
Обстановка здесь – самая обычная, без национального колорита. У печки на меховой подстилке дремлет кошка. Причем она, словно собака на цепи, привязана на шнурок. «А это чтобы на улицу не выскочила», - поясняет наша собеседница. Оказывается, в последнее время на здешних кошек повадились охотиться совы, и одну уже убили. Прямо садятся на ель напротив крыльца и стерегут.
Забот в юртах много, и даже зимой постоянно есть чем заняться: надо и дров наколоть, и воды с речки принести, а заодно проверить расставленные в проруби сети – вдруг щука попалась. Световой день заканчивается быстро.
В бане стоит бензиновый электрогенератор, и на некоторое время можно его завести, чтобы, например, поужинать при свете, посмотреть телевизор. Но сейчас ударили холода, и масло в двигателе замерзло. Поэтому приходиться вечеровать с керосиновой лампой.
Кстати, Новый год Нюглюмкины не отмечают и никаких традиций, связанных с этим праздником, у них нет. Поэтому вечером 31 декабря Нина Николаевна, по обыкновению истопит печку, попьет чаю при свете керосинки и рано ляжет спать.
Тем не менее, обитатели Еутских юрт, конечно же, знают, что с 1 января начнется 2023-й год, и для них это все равно некий рубеж и начало чего-то нового. Что их ждет в будущем, они не загадывают. Но, признаются, что определенные мечты все же есть. Так Нина Николаевна, хотела бы к следующей зиме обустроить себе новую печь и обзавестись собакой, которая отпугивала бы медведей. А ее сын Роман мечтает о новом снегоходе, ведь старый постоянно ломается. Хотелось бы, чтобы их новогодние желания сбылись.
