Если до того, как всё вспомнить, Максим считал забвение злом, то сейчас посчитал бы его за благо, проклиная тот момент, когда воспоминания вернулись к нему.
Который день он находился в разладе сам с собой, вновь и вновь прокручивая в голове события того злосчастного дня, когда подслушал разговор Ольги с Зоей Ивановной и Мариной в палате клиники. Не зря, его душа металась, не зря девушка, которая раньше вызывала щемящее чувство любви, стала отталкивать.
Мужчина сидел на качелях во дворе своего загородного дома и смотрел на завядшие цветы разбросанные по лужайке, там, где ещё несколько недель назад рабочие из агентства по устроительству свадеб устанавливали арку. Металлическую конструкцию они разобрали и увезли, а цветы, которые служили для праздничного украшения оставили. На память, так сказать.
Максим ногами раскачивал качели, размышляя о том, что его жизнь такая же никому ненужная, как и эти забытые, растоптанные и завядшие цветы.
«Неужели моё желание иметь своего ребёнка такое уж…» - он искал подходящее слово и не понимал, как женщина могла осознанно избавиться от ребёнка. Размышления об этом не давали Максиму ни есть, ни спать, ни смотреть родным людям в глаза. Впрочем, он и на себя не мог смотреть. В результате разбил два зеркала, опрокинул стеллаж с книгами в кабинете и опустошил несчётное количество бутылок с алкоголем. Сейчас он жаждал забыться, сгорая от ненависти к себе, своему социальному статусу и своим деньгам.
Отец дважды привозил к нему каких-то именитых психологов, которые с порога начинали верещать, что депрессия просто так не проходит, необходимо лечение, желательно в дорогой клинике. Максим посоветовал специалистам начать лечиться самим и нагрубил отцу, чувствуя себя виноватым в том, что мать всё ещё находилась в больнице, медленно приходя в себя после сердечного приступа. И чем больше он чувствовал себя виноватым, тем больше раздражался, грубил и становился похожим на неандертальца. Сколько дней он не брился да и не мылся тоже, мужчина и сам не мог сказать.
Качели монотонно скрипели.
Мысли Максима текли, как бурная река, нет, они больше походили на снежную лавину, которая сползала с вершины самой высокой горы. Вначале медленно, как ленивая волна, пенясь и клубясь, всё больше и больше набирая скорость, уничтожая всё на своём пути, поднимаясь Девятым валом, становясь или погибелью, или спасением…
А причиной такого раздрая в душе мужчины стало исчезновение Инги из клиники.
Максим пришёл в ужас, когда узнал, что в итоге женщина потеряла ребёнка. Почему-то за её горе он чувствовал себя если не виноватым, то очень виноватым.
Именно из-за этого, он попросил начальника безопасности своей компании удостовериться, что с женщиной всё в порядке. Максим боялся, что лишившись и мужа, и ребёнка она могла наложить на себя руки. Слишком открытой, слишком чувствительной, слишком похожей на него она была.
Вот только время шло, а известий о ней всё не было и не было. Будто она сквозь землю провалилась.
«Нет. Нет, - поднялся он с качелей. – Никаких «провалилась под землю», пусть топчет её…»
Он зашёл в особняк, сбросил туфли, прошаркал до дивана и завалился, не снимая пальто.
«Лучше спать, чем ломать свою голову мыслями, - решил мужчина, закрывая глаза. – Всё равно я ничего не могу изменить. Надо как-то смириться. Надо… Но как это сделать, если душа болит и сердце ноет…»
Он лежал с закрытыми глазами, продолжая думать о двух женщинах. Совершенно разных. И чем больше он их сравнивал, тем отчётливей осознавал, что завидует погибшему в аварии мужчине. Его женщина даже после его смерти боролась до последнего, чтобы сохранить их ребёнка… Да. Ей не повезло. Судьба оказалась к ней жестока. Но она боролась… И ещё неизвестно сможет ли пережить потерю человечка, который был не просто плодом, а олицетворением любви двух безмерно любящих друг друга людей. Максима так никто и никогда не любил. Он хотел, чего греха таить, чтобы его полюбили также… Когда-нибудь... Кто-нибудь... Нет… он хотел, чтобы его полюбила именно она… Инга…
© Copyright: Дёмина Наталья.
Продолжение следует...