На фронте Георгий Синяков оказался в первые дни войны. До этого окончил Воронежский медуниверситет. В боях под Киевом попал в плен. Сначала был в концлагере в Борисполе, затем в Дарнице. Спустя время перевели в Кюстринский лагерь, располагавшийся вблизи Берлина.
Как только немцы узнали, что среди пленных есть врач, не замедлили устроить ему проверку на профпригодность, будучи уверенными, что он хуже любого немецкого санитара. Предстояло сделать резекцию желудка. В ассистенты подобрали несколько европейских врачей, тоже из числа пленных. Синяков несколько часов босой и голодный простоял у операционного стола, спокойно и последовательно делая все необходимые манипуляции, в отличие от ассистирующих, у которых руки дрожали от страха.
О враче, творящем чудеса, вскоре знали не только в концлагере. По просьбе немецких офицеров он лечил их близких и друзей. Однажды к нему привезли ребенка, подавившегося костью. После успешно проведенной операции расплакавшаяся мать мальчика взяла руку Георгия Федоровича и поцеловала, встав перед ним на колени. За происходящим безмолвно наблюдали «истинные арийцы».
После этого ему назначили дополнительный паек и наделили некоторыми льготами. Он мог свободного передвигаться по территории, огражденной сеткой в три ряда с колючей проволокой. Усиленным пайком делился с узниками, в первую очередь с теми, кто был особенно слаб.
Синяков разработал мазь, помогающую скорейшему заживлению ран, при этом внешне ранения выглядели как свежие. Именно этим лекарством он лечил легендарную летчицу Анну Егорову. Когда ее привезли, надежд на спасение было мало.
В 1961 году в журнале «Дейче фальшимермегер» были опубликованы воспоминания немца Л. Дингера: «Как раз мне что-то нужно было на перевязочном пункте, и там я был свидетелем такого случая. С передовой на санитарной повозке привезли русского летчика. Парень выглядел довольно-таки сильно искалеченным в своем обгоревшем и разорванном в лохмотья комбинезоне. Лицо его было покрыто маслом и кровью. Когда в операционной палате сняли шлем и комбинезон, все были ошеломлены: летчик... оказался девушкой!
Еще больше поразило всех присутствующих поведение этой смелой русской летчицы. Она не произнесла ни единого звука, когда во время обработки с нее снимали куски кожи... Как это возможно, чтобы в женщине была воспитана такая нечеловеческая выдержка ?!»
Фашисты очень ждали, когда Егорова встанет на ноги. Им не терпелось устроить публичную казнь. Но Синяков и другие узники были восхищены храбростью и стойкостью летчицы и всячески поддерживали ее. Доктор давал медикаменты, но при этом делал вид, что они не помогают. А потом организовал побег, как и многим другим пленным.
Он придумал план, который спас не одну жизнь: умри, чтобы выжить. Больные имитировали собственную смерть. О новом покойнике «русский доктор» громко сообщал, чтобы ни у кого не возникали сомнения. Вместе с настоящими мертвецами, «труп» вывозили и оставляли в выкопанном неподалеку рве. После отъезда фрицев узник «воскресал» и уходил.
В подготовке побегов неоцинимую помощь оказывал Гельмут Чахер, немец, служивший в этом лагере. Он был членом компартии, владел русским языком, проявлял сочувствие к пленным, поэтому согласился сотрудничать. Чахер взял на себя обязательства по разработке маршрута, составлению карты, обеспечения беглеца часами и компасом.
Своим спасением Георгию Федоровичу обязан Илья Эренбург, заочно обреченный на смерть из-за своего еврейского происхождения. Зная об этом, Синяков изменил ему фамилию на Белоусова, утверждая, что парень не «юде». Позже Илья бежал по отработанной схеме, успел еще повоевать и дойти до Берлина.
Перед самым приходом Красной армии немцы решили избавиться от военнопленных. Тех, что были покрепче, погрузили в эшелон, остальные подлежали расстрелу. Об этом узнал Синяков. Допустить массовой гибели людей он не мог, поэтому отправился с переводчиком к лагерному начальству и стал просить отказаться от расправы над измученными пленниками, тем самым не взять еще один грех. Возможно, просьба была услышана, так как гитлеровцы покинули концлагерь, оставив в живых почти три тысячи человек. Вскоре все были освобождены танковой группой под командованием майора Ильина.
Синяков продолжил свое дело, оперируя раненых советских бойцов. В числе других в 1945-м оставил свой автограф на стене рейхстага.
Георгия Федоровича Синякова поистине можно назвать ангелом-хранителем. Ведь призвание врача — лечить и спасать людей, а не убивать и ставить над ними нечеловеческие опыты, как это делал «ангел смерти» доктор Менгеле.