В приказах, донесениях командования, а также в приговорах трибуналов в годы войны нередко фигурировали фразы о «морально-бытовом разложении» или «аморальном поведении» командиров и начальников. Чаще всего это означало злоупотребление спиртным, неподобающее поведение в состоянии опьянения.
Например, 20 февраля 1945 года Военная коллегия вынесла секретный приговор по делу начальника штаба отряда учебных кораблей военно-морских учебных заведений ВМФ контр-адмирала Дмитрия Вдовиченко. Он был осужден по ст. 113 УК РСФСР (дискредитация воинского звания) на два года лишения свободы условно, поскольку систематически пьянствовал и постоянно появлялся в общественных местах в состоянии сильного подпития, «дискредитируя звание контр-адмирала». Вдовиченко несколько раз снимали с различных должностей. Но пагубное пристрастие было нелегко преодолеть. 11 декабря 1944 года контр-адмирал в состоянии сильного опьянения появился при полном параде на улицах Ленинграда. Но до дома так и не дошел. Свалился в одном из переулков и был подобран работниками милиции[1].
За пьянство Вдовиченко был понижен в воинском звании до капитана 1 ранга, остался на службе в ВМФ, с мая 1945 года – командовал дивизионом тральщиков.
Нередко "аморальное поведение" в виде злоупотребления спиртными напитками дополнялось, мягко говоря, неслужебными отношениями с женщинами.
Самый известный, пожалуй, пример – награждения орденами и медалями «походно-полевых жен» (ППЖ) в 4-м гвардейском кавалерийском корпусе.
Все началось с письма в ЦК КПСС бывшего заместителя командира корпуса полковника В.В. Бардадина от 28 октября 1942 года. Факты, изложенные в письме, нашли подтверждение в ходе расследования, результаты которого изложены в докладе главного инспектора кавалерии генерал-полковника О.И. Городовикова на имя маршала Г.К. Жукова. Но до суда дело не дошло.
Выяснилось, что военфельдшер Бражник была незаслуженно награждена «Орденом Ленина», а машинистка Кондрус - медалью «За боевые заслуги». Первую наградили за вынос с поля боя более сотни раненых бойцов. На самом деле она проживала в одной комнате с командиром корпуса генералом Кириченко, занималась «его обслуживанием…, участия в боях не принимала и раненых с поля боя не выносила».
Вторая получила награду «якобы за то, что убила трех немцев в момент нападения на штаб корпуса». Фактически же – за то, что «проживает с начальником штаба корпуса генерал-майором Дуткиным».
Можно также вспомнить докладную записку начальника Особого отдела НКВД Волховского фронта от 10 марта 1942 года на имя члена Государственного комитета обороны Г.М. Маленкова “О морально-бытовом разложении комполсостава частей и соединений 59-й армии”.
В докладной говорилось: "Зачастую, используя свое служебное положение, командиры склоняют женский персонал к половому разврату" и "вместо руководства боем отлеживаются в блиндажах".
В этой связи упоминались заместитель начальника инженерного отдела Герой Советского Союза майор И.Е. Коровин (2), а также начальник штаба артиллерийского управления 59-й армии полковник Самойлов, командир 378-й стрелковой дивизии полковник Дорофеев (3), политработники Никулин, Фридрик, Корнышев и др.
В ряде случаев факты "аморального поведения" заканчивались судебным разбирательством в военных трибуналах. В архиве Военной коллегии мне довелось обнаружить несколько таких приговоров. Один из них - приговор в отношении командира дивизии полковника С.Е. Исаева. Он был приговорен Военным трибуналом Калининского фронта по ст. 193-17 УК РСФСР (невыполнение боевого приказа) к 8 годам лишения свободы. Правда, с применением отсрочки.
В приговоре сказано, что, получив 25 ноября 1942 года боевой приказ об овладении Н-ским населенным пунктом, Исаев в силу сильного опьянения не смог дать сигнал к наступлению. И уж тем более руководить операцией. Однако, как отмечалось в том же приговоре, комдив поручил дать сигнал к атаке военфельдшеру Ф. Она же в дальнейшем, пока Исаев спал безмятежным сном, находилась все время на связи с командирами частей и принимала от них донесения. Возможно, все бы обошлось. Но через три дня, 28 ноября, когда вторично поступил приказ об овладении тем же населенным пунктом, Исаев вновь оказался, как говорят, в стельку. И дивизия, не выполнив поставленную задачу, понесла большие потери[4].
После осуждения Исаев был назначен заместителем командира другой стрелковой дивизии, в той должности проявил себя с положительной стороны, воевал геройски и определением военного трибунала от 24 мая 1943 г. судимость с него была снята.
Надо также сказать, что не всегда удается установить, что конкретно скрывается за фразой о «морально-бытовом разложении».
Так, в июле 1941 года был арестован начальник отдела связи Оперативного управления Генштаба Красной Армии комбриг Иван Фёдорович Иванов. Он обвинялся в совершении воинских должностных преступлений (злоупотребление властью, превышение власти, халатное отношение к службе). 13 июля 1941 года парторганизация Оперативного управления Генштаба исключила его из рядов ВКП(б) с формулировкой, в том числе… за «антиморальное поведение».
20 июля 1941 года И.Ф. Иванов был осуждён Военной Коллегией Верховного Суда (ВКВС) СССР по ст. 193-17 п. «а» УК РСФСР к 7 годам лишения свободы.
В августе 1942 года Иванов был освобождён из заключения, направлен на Донской фронт начальником связи 66-й армии. 11 января 1943 года Военным советом Донского фронта судимость с него была снята. В 1943 году он стал генерал-майором войск связи, был удостоен двух боевых орденов.
Еще один пример. 6 февраля 1942 года военный трибунал осудил к расстрелу начальника тыла Северо-Западного фронта генерал-майора интендантской службы Николая Александровича Кузнецова и военного комиссара управления тыла фронта бригадного комиссара И.П. Лопухова. Им вменялись в вину статьи 193-17 п. «б» и 193-20 УК РСФСР. Из приговора следовало, что в конце 1941 года по причине халатности и «элементов морально-бытового разложения» осужденные не организовали должным образом работу тыловых служб - «не приняли решительных мер к полному всестороннему обеспечению войск фронта продовольствием, фуражем и горючим», не подготовили «грунтовые дороги для передвижения автотранспорта», «не приняли мер к сохранности имущества в домах эвакуированных с Валдая граждан». Кузнецов, кроме того, был обвинен в том, что 26 декабря 1941 года сбил на своем служебном автомобиле регулировщика, попавшего с травмами в госпиталь[5].
Однако, что понимали следователи, а потом и судьи под «элементами морально-бытового разложения» - из материалов дела неясно.
Ни Кузнецов, ни Лопухов вину в совершении воинских должностных преступлений не признали. Они заявили, что имевшиеся недостатки при подготовке наступательной операции были обусловлены объективными трудностями.
Определением Военной коллегии от 25 февраля 1942 года расстрел Кузнецову и Лопухову был заменен на 10 лет лишения свободы каждому, с отсрочкой исполнения приговора.
В одном из архивных документов мне встретилось упоминание о выявленном в Германии уже после войны подпольном притоне, организованном генерал-майором Н.И. Ложкиным, бывшим начальником отдела снабжения горючим Группы советских войск. Ложкин был осужден трибуналом на 25 лет лишения свободы, с поражением в правах и лишением генеральского звания. Об этом можно прочесть ЗДЕСЬ:
[1]Архив Военной коллегии. Оп. 8. Д. 77. Копии приговоров на генералов Красной Армии за 1945 г.
(2) Иван Евдокимович Коровин был удостоен геройского звания за финскую войну, в марте 1940 г. С сентября 1942 г. подполковник Коровин командовал 39-й инженерной бригадой. Звания "Герой Советского Союза" лишен 26 ноября 1949 г., после осуждения на 7 лет лагерей за измену Родине (находился в плену в 41-м году).
(3) Обращает внимание, что докладная особиста датирована 10 марта 1942 года, а за два дня до этого - 8 марта - полковник И.П. Дорофеев был убит осколком снаряда при следовании в штаб Волховского фронта.
[4]Архив Военной коллегии. Оп. 5, д. 58, Копии приговоров на высший командный и начальствующий состав РККА за 1943 г.
[5]Надзорное производство Военной коллегии №1н – 0128. с. 2-3.