Да, признаюсь, за те несколько секунд перемещения моя решимость собрать вещички и отправиться домой, в своё время, пошатнулась. Да и вообще, почему это я должна отказываться от магии, от обучения и жизни, как выяснилось, в своем родном мире из-за двух козлов!
Вида, я правда, не подала, шествуя с гордо поднятой головой к академии, пусть помучаются муками совести. Обернулась на спутников лишь на пороге кабинета Ядвиги Анатольевны. Бледные, словно смерть, смотреть страшно, руки у обоих дрожат, переминаются с ноги на ногу. Вот ведьма, вот довела! А, пусть знают, нечего руки распускать, вот сейчас как уеду обратно домой, в Петербург!
В кабинете меня уже ждали. Уж не знаю, кто и когда успел им нажаловаться о моем решении, но разъяренная Ядвига Анатольевна встретила меня в дверях, окинув испепеляющим взглядом. Появилось желание развернуться и устрекотать от неё как можно дальше. Дверь за спиной захлопнулась, отделяя меня от последнего шанса к бегству.
— Михайлова, сядьте, — за спиной раздался голос Карла Ивановича, — ваши действия лишены смысла и не принесут пользы ни вам, ни окружающим.
Я послушно села, изобразив на своем лице самую внимательную мину. Говорите, говорите, только я свое решение не поменяю.
— Михайлова, — ректор таки заметила всю наигранность моей физиономии, — вы сами не понимаете, что творите. Море сирен - это не просто водоем, последствия от погружения в него могут быть непредсказуемы и далеко не всегда безопасны.
Я непонимающе уставилась на ректоров двух академий, разместившихся предо мной. Нет, Тарниэль говорила, что океан зовет обратно вышедших на берег ундин и поддавшихся на зов ждет участь морской пены, но сердцем я чувствовала, что речь идёт не об этом.
— Ты заметила, что на острове не действует классическая магия, — тоном лектора начал объяснять мне Карл Иванович, — это мера безопасности, установленная много веков назад. Магию, используемую вблизи вод, море поглощает, выкачивая ее из носителя до последней капли. Если магия заблокирована и скрыта, она остается нетронутой до тех пор, пока маг не окажется в воде. Именно поэтому русалки заманивают в свои воды, и именно поэтому твоя проделка была смертельно опасна.
От этой информации у меня перехватило дыхание. Получается, я чуть не убила Тимофея с Кириллом, а сейчас еще и обижаюсь на них. Какая же я дура, а ещё эта русалка, отлично знавшая о моем замысле, но ничего не сказавшая.
— Я не знала, — потупив взгляд сказала я.
— Да, не знала и это наша ошибка, — согласно кивнула Ядвига, — и ещё ваше желание.
Она замолчала, вопросительно глядя на меня, ожидая, что я что-то ей отвечу, но я молчала, рассматривая свои пальцы, лежащие на коленях.
— Магия русалок не берется ниоткуда. Они подпитывают свою силу тем, что соберет для них море. Ундины чаще всего обладают тоже только ей, и выходя на берег, быстро теряют свои способности, а потом сходят с ума, оставшись без магии и постоянно ощущая в голове зов моря. Ты не обычная ундина, в тебе удивительно соединилось два вида магии, которые в совершенстве подпитывают друг друга и сохраняют баланс.
Меня словно молнией ударило от озарения. Что же я наделала: своей, казалось бы, безобидной шуткой, я могла убить Тима и Киру! Ядвига, внимательно рассматривая отраженные на моем лице эмоции, удовлетворительно кивнула.
— Я рада, что ты осознаешь, как глупо и безрассудно поступила, хотя, конечно же, в этом есть и наша вина. Ты родилась и выросла всё-таки в совершенно другом, более безопасном, лишенном магии и чудес мире. Я, как личный куратор, должна была лучше тебя готовить. Правда, с заданием ты справилась великолепно.
Я бессознательно потянулась к спрятанному в одежде кулону. Ректор кивнула и потянула за тонкий шнурок, стягивая его с шеи.
— Царица сказала, что он сам вернется к ней, — предупредила я Ядвигу, на что куратор лишь улыбнулась.
— Такие артефакты всегда привязаны к одному месту - для их безопасности. Если кто-то попытается выкрасть его, забрать силой или выйдет установленный срок, он перемещается в надежное укрытие, о котором знают лишь несколько доверенных лиц.
Я кивнула, показывая этим, что всё поняла. Ядвига встала из-за стола и вместе с Карлом Ивановичем, всё это время тихо сидевшим за моей спиной, подошла к небольшому выступу, находящемуся у дальней стены кабинеты. Я бы подумала, что это своеобразный декор, небольшим столиком вписавшийся между книжными стеллажами, но после нескольких пасов руками он выехал вперед, открывая взору постамент, с подставкой, куда и поместили водный артефакт. Он вспыхнул коротким, голубым пламенем, на секунду осветив всю комнату, и потух. Преподаватели удовлетворенно кивнули, и постамент вновь спрятался в стене, оставив лишь небольшой выступ.
— Теперь все академии получили приглашения на турнир, — пояснил Карл Иванович, — уже скоро сюда начнут стекаться лучшие маги воды, обучающиеся в Загибе.
— Я надеюсь, ты передумала отчисляться и посетишь соревнования, поверь, это зрелище стоит того, — уточнила ректор. Ой, а я и забыла, что вообще-то шла сюда требовать отправить меня домой.
— Я не… — я хотела сказать, что погорячилась и не собираюсь никуда уходить, и что мальчишек-то я очень люблю и убить их я не пыталась, а эта истерика, вообще не понимаю, что такое было.
Но ничего объяснять не потребовалось. Куратор и так всё уже знала и понимала, что и пояснила мне:
— Твоя прогулка в царство русалок наполнила твой резерв до предела. Это случается очень редко, шанс получить столько магической энергии разом невероятно мал и эффект от него не очень приятный. Это как опьянение и шизофрения в одном стакане. Ты не понимаешь, что делаешь, тебя штормит и тебе весело, а голоса в голове шепчут, что все плохо и пора с этим заканчивать.
Я не выдержала и рассмеялась. Я напилась магией так, что сначала чуть не убила двух дорогих для меня людей, а потом вдобавок ко всему чуть не убежала обратно в свой мир со скучной жизнью. Смеялась я долго, от души, держась за живот и рукавом вытирая выступившие слезы. Преподаватели не мешали, молча ожидающие конец моей истерики.
Из кабинета, отсмеявшись, я выходила счастливая и уверенная в себе и своих силах. Нет, больше мы с куратором ни о чем не разговаривали, дождавшись, когда я закончу хохотать, ректор объявила, что я могу быть свободна. У винтовой лестницы, прислонившись спинами к каменной стене, меня ожидали мои мужчины. Я радостно слетела с последней ступени, кинувшись в их объятья.
— Я такая дура! — не очень получившиеся извинения были прерваны долгим, страстным поцелуем, вновь объединившим нашу троицу в единое целое.
