Как известно, в январе 1918 года большевики издали декрет об отделении церкви от государства и школы от церкви, тем самым предельно ясно обозначив свои будущие отношения в церковью. Спустя короткое время, в 1919 году стартовала первая в стране антирелигиозная кампания по вскрытию святых мощей, которая, правда, захлебнулась в событиях начавшейся гражданской войны.
Катастрофический голод 1921-1922 годов породил идею принудительного изъятия церковных ценностей. Осуществление этой идеи нередко приводило к обоюдному кровопролитию, а значит, и новым репрессиям против священнослужителей и верующих. Наконец, в мае 1922 года был арестован патриарх Тихон, и церковное управление оказалось дезорганизовано, а положение церкви - почти нелегальным.
Только с приходом НЭПа у верующих появилась возможность вновь легализовать свое положение путем регистрации низовой структуры церковной организации - церковного общества. Процедурой регистрации со стороны государства занималась милиция, в которой - по примеру дореволюционного управленческого аппарата - был создан церковный стол. В архивах подобные дела о регистрации церковных общин нужно искать в фондах уездных управлений милиции.
Безусловно, подобные дела попадают в поле зрения тех, кто увлекается генеалогией, не в первую и даже не во вторую очередь. Но если родословное древо уже готов, метрические книги, исповедные росписи, ревизии и все остальные источники "первого ряда" изучены, то грех не обратить внимание на подобные дополнительные источники информации. Тем более, что они могут содержать немаловажные сведения из истории семьи и тех мест, которые вы изучаете. Какую же информацию можно из них почерпнуть? Рассмотрим на примере дела о регистрации религиозного общества села Турово Туровской волости Серпуховского уезда, относящегося к 1925 году.
Центральный документ в таких делах - это договор о создании религиозной общины, заключенный между ее представителями и местным советом рабочих и крестьянских депутатов (Совдепом). В нем прописывались все обязанности, которые принимали на себя члены общины. При этом у верующих было много обязанностей и мало прав, а главным запретом, естественно, была антисоветская пропаганда:
"...Обязуемся на допускать: а) политических собраний, враждебного Советской власти направления, б) раздача или продажа книг, брошюр, листков и посланий направленных против Советской власти или ея представителей, в) произнесения проповедей и речей, враждебных Советской власти или ея отдельным представителям и г) совершения набатных тревог для созыва населения, в целях возбуждения его против Советской власти, в виду чего, мы, обязуемся подчиняться всем распоряжениям местного Совдепа, относительно распорядка пользования колокольнями".
С точки зрения изучения родословия, конечно, представляют интерес лица, подписавшие договор со стороны верующих, - это были наиболее активные и уважаемые члены прихода.
Все церковное имущество, уцелевшее к моменту регистрации общины, принималось ее членами по описи, и в дальнейшем они несли за него коллективную ответственность.
"10) За непринятие всех зависящих от нас мер к выполнению обязанностей, вытекающих из сего договора, или же за прямое его нарушение, мы подвергаемся уголовной ответственности по всей строгости революционных законов, причем, договор этот Совдепом может быть расторгнут".
Такая опись позволяет хотя бы отчасти представить себе уровень благосостояния храма, который на протяжении многих лет (если не десятилетий) посещала семья ваших предков - или в котором они служили, если речь идет о семье священноцерковнослужителей. Их список с указанием возраста, имущественного положения и других сведений также в обязательном порядке прилагался к договору:
И, конечно, для исследователя родословной представляет интерес списки членов религиозной общины и церковного совета, в которых указаны не только их имена, но и возраст, место проживания, имущественное положение, иногда - род занятий.
Найдя в подобных списках фамилию своего предка, вы можете сделать определенные выводы о его отношении к происходившему в стране после октября 1917-го, степени религиозности, наконец, о его характере в целом, ведь далеко не каждый мог решиться пойти против активной антирелигиозной кампании, которая к этому моменту велась в стране уже несколько лет, и заявить о себе как о члене религиозной общины, принять на себя обязанность по ее сохранению.
Нетрудно догадаться, что спустя очень короткое время эти же списки стали опасным свидетельством политической неблагонадежности тех, кто в них фигурировал, а многие имена из них теперь можно найти в списках жертв политических репрессий.