Прапорщик помнил о патрулях в Восточном Берлине и решил лишний раз не рисковать при поездке в главный гарнизон Группы Советских войск в Германии. Переложил подарки в отдельный пакет, а сумку с драгоценными покупками сдал в камеру хранения на главном вокзале (Leipziger Hauptbahnhof).
(часть 1 - https://dzen.ru/media/camrad/dembel-63b5853678bdbe0135bc249f)
Жаль, конечно, что обратно в Дрезден придётся возвращаться вкруговую через Лейпциг. Но, безопасность ценного товара – прежде всего. И потом, скорые поезда ходят часто и быстро…
Через полтора часа советский военнослужащий в обычном джинсовом костюме местного производства выходил с пакетом в руке на станции Шпандау, и через минут сорок обычная электричка доставила молодого человека на станцию Вюнсдорф, больше известную среди немцев, как «Маленькая Москва».
Именно с этой небольшой станции действует регулярное железнодорожное сообщение между ГДР и Москвой, и сейчас каждый день с перрона специального вокзала отправлялся пассажирский поезд прямиком в столицу нашей необъятной Родины.
Со временем Вюнсдорф превратился в крупнейшую военную базу за пределами Советского Союза и стал закрытой зоной для местного населения. Огромную территорию разбили на отдельные военные городки, на которых дислоцировались различные части и роды войск: от танковых и до авиационных. И здесь же располагался сам штаб группы войск.
До этой поездки Кантемиров был в Вюнсдорфе только один раз вместе с неугомонным прапорщиком Тоцким, которому оказалось мало женского внимания в дрезденском гарнизоне, и здоровому во всех отношениях парню захотелось большего.
Начальник вещевого склада услышал от коллеги со штаба дивизии, излечившего старую болячку в главном госпитале группы войск, подробный рассказ о невероятном количестве женского состава в далёком и огромном гарнизоне.
Мол, если в Дрездене на десять потенциальных мальчиков приходилось всего лишь три девочки, то в Вюнсдорфе всё с точностью наоборот. Там, мол, от девчат отбоя нет… И они (женский вольнонаёмный персонал) там никогда не стоят в сторонке, платочками теребя… «Ты их в дверь, они – в окно!»
И, конечно же, в душе гарного хлопца Анатолия всё поднялось, и он подбил своего молодого друга, начальника войскового стрельбища Помсен, на очередную авантюру – встретить Новый Год в Вюнсдорфе с местными красотками. Прапорщик Кантемиров только начинал сверхсрочную службу, всё ему было в диковинку и в радость, и молодой человек, как все граждане СССР, оказался готов к неизведанному, как юный пионер.
Друзья выдвинулись 31 декабря в обед, предварительно подстраховавшись командировочными документами до Штаба группы войск и обратно. Прапорщикам дрезденского гарнизона повезло, ни один патруль не встретился на их неизведанном пути. Но, не повезло в другом…
Количество женщин вюнсдорфского гарнизона, прибывших в ГДО (гарнизонный дом офицеров) на празднование Нового Года, оказалось, мягко говоря, сильно преувеличено. Соотношение мужчин и женщин в огромном танцевальном зале было примерно то же, что и в Дрездене – десять к трём. Ну, может быть, десять к пяти, что не меняло котировку невысоких и худощавых гостей, прапорщиков провинциального дрезденского гарнизона. Здесь таких ухарей и своих хватало с избытком.
Приунывшие друзья сделали несколько гусарских попыток закадрить самых красивых девушек гарнизона, получили от местных парней первое и последнее китайское предупреждение и, резонно решив, что им для полного счастья сейчас только не хватает попасть на гауптвахту за драку в ГДО, отставили попытки и спокойно встретили Новый, 1985 год. Уже в обед 1 января, переночевав в офицерской гостинице, прапорщики вернулись домой, как говорится, несолоно хлебавши… Зато, было, что вспомнить…
У молодого человека в памяти осталось только большое количество военных городков и огромное количество снега. Зима на тот год выдалась очень снежная. Поэтому Тимур заранее из Лейпцига договорился по телефону о встрече на перроне вокзала, и ещё раз с берлинского вокзала подтвердил точное время прибытия.
Дарья Михайловна появилась на перроне сразу после работы и в этот пятничный день выглядела в своём строгом брючном костюме, как всегда строго и сногсшибательно; то есть, как настоящий преподаватель немецкого языка. Стройная молодая женщина одиноко стояла в центре вокзала и крутила головой с замысловатой причёской, пытаясь первой заметить гостя. Девушка всегда старалась быть первой во всём. Даже в боксе…
Кантемиров выскочил из вагона и радостно замахал свободной рукой. Вот он я! Сам приехал… Вот радость то какая! И любимая подруга снова с ним…
Молодые люди не виделись два месяца, и Тимур очень соскучился по своей девушке. Хотя, природа брала своё, и прапорщик за время расставания всё же успел пару раз оттянуться по холостяцкой программе: раз – с двумя немочками в лесочке рядом с нудистким пляжем ближайшего к полигону озера, где случайно познакомился с двумя сестричками-близняшками из деревни Оттервиш. И в первый и в последний раз экспериментировал это самое дело на троих. А второй случай произошёл с новой продавщицей из магазина соседнего отдельного батальона. Ну, это было как бы, между прочим. Не серьёзно.
Дело то молодое… Чего уж тут… Природа-мать…
Дух и плоть молодого здорового мужчины жаждали женщину. Но, Дарья Михайловна просто чмокнула друга в щёчку и сухо произнесла: «Пойдём…». Прапорщика удивила непонятная сдержанность подруги. Куда пойдём? У нас что сегодня – подготовлено место для очень близкого свидания?
Может быть, Дашу все знают в округе, как учительницу своих детей, и она просто старается не демонстрировать искренность своих чувств на людях? Чем ещё можно было объяснить неестественную холодность? Уж, кто-кто, а Тимур знал, что может скрываться за сегодняшней маской безразличия и равнодушия. Дарья Михайловна была ещё та горячая штучка. Есть, что вспомнить…
Из разговоров по телефону Кантемиров знал, что его подруга работает учительницей немецкого языка в средней школе № 1 Вюнсдорфского гарнизона, где принимает участие в экспериментальном преподавании иностранных языков в начальных классах. Внедрялись новые специализированные программы, учебники и пособия.
Даша по телефону так увлекательно рассказывала о своих первоклашках, которые к концу учебного года сносно говорили на немецком, что у Тимура создалось твёрдое убеждение, что девушка начала мечтать о своих детях. И это начало пугать начальника войскового стрельбища Помсен…
Молодые люди прошли мимо телевизионного центра, с которого шла трансляция Первой программы Центрального советского телевидения для всей группы войск. По дороге Дарья Михайловна показала другу выставку военной техники возле концертного зала, сооруженную в 1985 году.
Когда проходили мимо ГДО (гарнизонный дом офицеров), где три года назад советские прапорщики пытались закадрить местных красоток, Тимуру показалось, что каменный Владимир Ильич тайно подмигнул молодому человеку.
Мол, не робей и держи хвост бодрей…
Осенью 1988 года никто, ни немцы, ни русские, не могли предположить, что спустя шесть лет крупнейший советский город за пределами СССР полностью опустеет, оставив одинокий памятник вождю мирового пролетариата на усмотрение новой власти. А сам Советский Союз вместе с ГДР канут в лету…
Кантемиров подмигнул в ответ Ильичу и, повернувшись к подруге, спросил:
– Куда гоним?
– Тимур, нам с тобой надо серьёзно поговорить, – и тут Даша немного оживилась. – В конце улице есть кафе, там и присядем. Представляешь, у меня в школе была подружка Настя, мы ещё жили на Дальнем Востоке, там отцы служили. Так вот, наши пути разошлись, и мы снова встретились через девять лет здесь в Вюнсдорфе. Оказывается моя Настюша вышла замуж за офицера, и они сразу после училища попали сюда. А подруга сейчас работает в кафе. Ну, вот мы пришли.
Прежде чем зайти в обыкновенное кофе-стекляшка советского образца прапорщик успел подумать о том, что у этой Насти папа наверняка тоже генерал, раз смог отправить дочь вместе с мужем, молодым лейтенантом, в ГСВГ и устроить на хлебное место…
Днём в служебное время кафе пустовало, только в уголке присели три прапорщика в форме бронетанковых войск, делая вид, что просто по пути на редком досуге зашли интеллигентно попить кофейку. Коллега с Дрездена сразу догадался по трём чашкам и единственному пустому стакану на столе, что танкисты заскочили в заведение оттянуться после вчерашнего, кивком, чуть улыбнувшись, поприветствовал местных парней, показывая, что он свой, и познакомился с продавщицей Настей.
Молодые посетители, всё ещё находясь под воздействием алкоголя, неприлично уставились на Дарью в обтягивающем брючном костюме. Девушка сделал заказ, сама расплатилась за пирожное с кофе и, стрельнув глазищами в сторону невоспитанных парней, указала другу на столик у огромной витрины с видом на памятник Ильичу.
Один из лихой тройки признал учительницу советской школы, сообщил по секрету коллегам по службе – кто её папа, и советские военнослужащие благоразумно отвернулись и одновременно глотнули кофе.
Перегляды подруги и местных прапоров не прошли мимо внимания гостя главного гарнизона ГСВГ, и в голове гвардейца появилась картина фиаско в Новый, 1985, год. Чужак окинул танкистов недобрым взором, вновь и вновь размышляя над вечной темой: «Бить или не бить?».
Советский педагог всё просекла и профессионально отвлекла друга, огорошив молодого человека пренеприятнейшим известием:
– Тимур, нам надо расстаться.
– Не понял? – Вечный вопрос в голове советского прапорщика мгновенно уступил место полному недоумению и непониманию происходящего в кафе-стекляшке.
– Я должна тебе признаться…, – задумчиво продолжила подруга, сделав маленький глоток энергетического напитка. – Я начала встречаться с другим парнем. Помнишь, я тебе рассказывала про лётчика, который попал в плен к афганцам?
– Не понял!
И на молодого мужчину вдруг напал голод. Он приблизил свою тарелку с пирожным, начал быстро поглощать «Наполеон» местного приготовления и запивать горячим кофе.
Дарья Михайловна явно не ожидала такой реакции, и девушка вполне искренно возмутилась:
– Тимур, хватит жрать! Послушай меня…
– Слушаю внимательно, – сообщил дрезденский гость и, отодвинув пустую тарелку в сторону, деловито спросил, указывая вилочкой на «Наполеон» подруги: – Пирожное будешь?
Девушка не успела ответить, как собеседник, притянув чужую порцию ближе к себе, начал поглощать кусок за куском…
Дарья Михайловна долго готовилась к разговору, и сейчас девичье сердце разрывалось на части. С одной стороны перед ней сидел очень хороший парень, который многое сделал для неё.
Самое главное, поддержал в трудную минуту и дал возможность поверить в себя после первых неурядиц со старшеклассниками в дрезденской школе. В те дни молодой педагог всерьёз размышляла о смене выбранной ещё с детства профессии. И кто его знает, где была бы сейчас преподаватель немецкого языка, если бы не появившийся на её пути не совсем обычный прапорщик Кантемиров?
И, который, блин, сидит сейчас и уплетает её пирожное. Вот, всё с ним не так, как надо! Вот, как можно было влюбиться в такого? Другой бы сейчас начал возмущаться, ругать её, попытался вернуть, отговорить от необдуманного шага. Подумать ещё раз хорошенько.
А, может быть, даже всплакнул бы от потери любимой… Так сказать, от безвозвратной потери такой красавицы, спортсменки и комсомолки…
К тяжелому разговору Даша готовилась особо тщательно и убедила себя, что, главное, не надо спорить с бывшим парнем и во всём соглашаться. Да, она – дура, раз влюбилась в другого… И не понимает, кого и что потеряла… Так нет же! Этот, вместо того, чтобы горевать, сидит и лопает её «Наполеон»! Ну, вот, уже съел…
Тимур почувствовал, что ситуация в кафе обострилась до предела, отодвинул от себя вторую пустую тарелочку и заявил, глядя девушке в глаза:
– Даша, мне так хреново, что даже непонятный жор напал. Со мной такое впервые…, – объяснил свой аппетит молодой человек и сделал подруге (или уже не подруге?) предложение, от которого в данный момент их жизни было очень сложно отказаться: – Слушай, а давай вмажем по стопарю за нас тобой?
Советский педагог, вполне удовлетворившись ответом (всё же плохо парню…), задала резонный и логичный русский вопрос:
– А у тебя есть?
Прапорщик многозначительно кивнул и полез в пакет, стоящий рядом на стуле. Аккуратно вытащил начатую бутылку с крупной красной надписью на белой этикетке: «Jim Beam BOURBON» и пояснил:
– Американский виски, сорок пять оборотов. Легко пьётся.
– Давай попробуем, – оживилась девушка.
– Сейчас посуду принесу.
Кантемиров спрятал виски в пакет, подошёл к прилавку, попросил у продавщицы Насти пару пустых чашек и заказал ещё кофе для себя. Заметив на обратном пути, как за ним с явным интересом наблюдают коллеги, вздохнул и попросил у хозяйки стекляшки ещё три чашки.
Затем переложил бутылку во внутренний карман куртки и, приблизившись к танкистам, сообщил страждущей аудитории:
– Здорово, парни. Я тоже прапор, но с Дрездена. Меня Тимур зовут, я с пехоты. Выпьете с нами вискаря за содружество войск?
Ну, кто же откажется от такого предложения? Да ещё изведать на шару заморского напитка? Парни, представившись по очереди: Ильдар, Андрей и Григорий, подняли чашки. За содружество родов войск!
Дарья Михайловна сделала приличный глоток, выдохнула, запила кофе и громко произнесла:
– Ой, какой вкусный и крепкий. Карамелькой отдаёт.
Молодой человек согласно кивнул и потянулся к пакету:
– Даша, смотри. Здесь подарки: маме – духи, тебе – косметический набор. Французский, между прочим… Ну, а папе – бутылка такого же вискаря.
Девушка, сделав ещё один хороший глоток очень крепкого напитка, пьяно улыбнулась и, отрицательно крутнув прекрасной головкой на изящной шее, вдруг заявила.
– Не возьму!
– Почему? – прапорщик решил пока не пить. Похоже, никто не собирается оставлять его здесь с ночёвкой. А болтаться ночью по Вюнсдорфу или по улицам Берлина, да ещё бухим – лучше не рисковать...
Последовал ещё один глоток и женский ответ, лишенный всякой логики:
– Очень дорого!
Кантемиров принялся терпеливо объяснять:
– Даша, смотри. Духи я выменял за матрёшку стоимостью семь рублей, твой набор обошёлся мне тоже в одну матрёшку всего по пять рублей. Ну, а виски мне подарили за то, что я вспомнил бабушкины молитвы…
– Тогда возьму! Наливай. – Девушка заговорщицки наклонилась над столом. – Тимур, а давай выпьем за любовь?
Ну, кто откажется от такого предложения?
Дарья Михайловна лихо засадила полтишок и широко заулыбалась, по достоинству оценивая американский напиток:
– Крепкий, зараза! Но, вкусный. Ванилью отдаёт…
И генеральская дочь, когда-то получившая начальное музыкальное образование, вдруг шарахнула кулачком по столу и громко затянула на всё кафе:
«Каким ты был, таким остался,
Орел степной, казак лихой…
Зачем ты снова повстречался,
Зачем нарушил мой покой…»
Тимур слегка отпрянул, вскочил, переглянулся с прибежавшей на шум продавщицей и объяснил внезапный музыкальный порыв преподавателя немецкого языка:
– Похоже, наша фройляйн наклюкалась.
Такая же стройная и красивая блондинка, работник торговли, согласно кивнула и сообщила:
– Дарья на работе ничего не ест. Только иногда ко мне заходит на обед. Видимо, сегодня не успела перекусить…
Подруга Настя подозрительно посмотрела на гостя, про которого многое знала. Девичьи секреты…
– Чем ты её напоил?
– Виски.
– Надо было сначала накормить.
– Да кто же знал? – Дрезденский прапорщик развёл руками.
Пока Тимур с Настей обсуждали причину возникшего концерта, репертуар сменился, и на радость слушателей в углу зала последовала следующая песня:
«Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой.
Выходила на берег Катюша,
На высокий берег, на крутой…»
Дарья пела самозабвенно, умеючи и красиво. Кантемиров видел подругу в таком состоянии впервые и не знал, что делать дальше.
Анастасия улыбнулась подруге детства и заявила:
– Надо звонить Артёму. Смотри, только не подерись с ним.
Молодой человек покачал головой. Сейчас боксёру точно не хотелось ни с кем драться. Осталось только единственное желание – успокоить Дашу и отвезти её домой.
Началась следующая песня, исполненная с надрывом, со слезами на глазах и от всей девичьей души:
«Виновата ли я, виновата ли я,
Виновата ли я, что люблю?
Виновата ли я, что мой голос дрожал,
Когда пела я песню ему?»
У огромных витрин кафе резко затормозил разукрашенный УАЗ местной комендатуры, из которой выскочил высокий капитан с голубой фуражкой в руке и забежал в заведение.
Офицер с петлицами ВВС с недоумением уставился на поющую девушку, затем сурово осмотрел троицу прапорщиков, замерших в углу кафе, и перевёл взгляд на сидящего парня.
Кантемиров встал и протянул правую ладонь. По лицу с заметным шрамом на щеке прапорщик вспомнил рассказ подруги о раненном лётчике из вертолётной эскадрильи, побывавшего в скоротечном плену у моджахедов и выжившего при освобождении спецназом.
Даша познакомилась с ним в Балашихе, когда гостила с семьёй у папиного товарища. И вроде бы тот старлей получил назначение для прохождения дальнейшей службы в ГСВГ. Значит, они снова встретились, а старший лейтенант получил капитана. Видимо, было за что…
Но, тогда почему лётчик приехал на комендантском УАЗе? Дарья Михайловна добросовестно закончила песню и пьяно заулыбалась, разглядывая обоих парней.
Офицер чуть улыбнулся в ответ, внимательно посмотрел в лицо спутника генеральской дочери и ответил на приветствие, крепко пожимая ладонь:
– Артём Андреев. Помощник коменданта.
– Тимур Кантемиров. Начальник стрельбища Помсен.
– Так вот ты какой? – Андреев осмотрел соперника с ног до головы.
– Что не устраивает? – Напрягся молодой человек.
– Всё путём... – Офицер перевёз взгляд на умолкнувшую девушку. – По рассказам Даши о твоих подвигах я представлял тебя немного другим. Выше ростом и крупнее, что ли…
Кантемиров развёл руками и, усмехнувшись, сообщил:
– Ну, какой есть. – И перешёл к делу. – Певицу надо бы домой отвезти. Виски выпила на пустой желудок.
– Понятно. Дарья Михайловна, подъём!
Молодые люди подхватили девушку с двух сторон и словно раненому бойцу помогли дойти до машины. Тимур сбегал в кафе и, захватив пакет и учительскую сумочку, махнул на прощанье коллегам по тяготам и лишениям воинской службы. Концерт окончен…
На заднем сиденье армейского джипа Даша, закрепив голову на плече рядом сидящего прапорщика, моментально уснула.
Кантемиров обратился к помощнику коменданта, старшему автомобиля:
– Товарищ капитан, может пока учитель проспится, подкинете меня до Берлина?
Офицер обернулся, ласково взглянул на спящую подругу и вполголоса согласился с гостем вюнсдорфского гарнизона:
– А почему бы и нет…
Комендантский УАЗ медленно выехал за КПП и взял курс на Восточный Берлин. По дороге капитан Андреев обернулся и, удостоверившись, что девушка крепко спит, тихонько спросил:
– Есть куда записать мои номера телефонов. Позвонишь, если что. Мало ли…
Задний пассажир кивнул и вытащил из куртки небольшой блокнот с фирменной ручкой «Паркер». Помощник коменданта продиктовал два служебных номера и один телефон офицерской общаги.
Тимур записал и спросил:
– Артём, вроде Дарья говорила, что ты лётчиком в Афгане воевал. А почему сейчас в комендатуре оказался?
Офицер ВВС тяжело вздохнул.
– По состоянию здоровья. Я там контужен был. Через год снова медкомиссия. Может, вернут в небо.
– Понятно. Наш комендант, подполковник Кузнецов, тоже где-то воевал…
Молодые люди промолчали до ближайшего вокзала, где Кантемиров аккуратно уложив девушку на заднем сиденье, встал напротив нового друга Дарьи и, удивляясь своему спокойствию, протянул ладонь.
– Ну, всё, капитан. Дашу береги.
– Само собой… Прапорщик, не поминай нас лихом. – Крепкое мужское рукопожатие расставило все точки над «и».
– Артём, в машине пакет с подарками для генерала с женой. Скажи, что у меня не было времени зайти в гости. Служба, мол…
– Сделаем.
– И вот ещё. Держи на память. – Прапорщик в гражданке вытащил ручку и протянул капитану ВВС.
– Вот, спасибо! Тимур, будешь у нас в Вюнсдорфе…
– Лучше вы к нам на Эльбу. – Рассмеялся советский военнослужащий и побежал к железнодорожным кассам, на ходу поправляя булькающий «Jim Beam BOURBON» во внутреннем кармане джинсовой куртки.
Весь обратный путь на двухэтажном скором поезде: «Берлин-Лейпциг» под редкие глотки виски в голове молодого человека звучали слова песни бывшей подружки Дарьи Михайловны Потаповой:
«…Зачем ты снова повстречался,
Зачем нарушил мой покой…» (продолжение - https://dzen.ru/media/camrad/dembel-7-63bfd7f400287a7936b8e16d)
