Глава Три малярши за окном! из моей книги «Дирижабли и облака моей юности».
Увидела эту картину в ивановском музее — и тут же сочинила эти две строчки.
Три малярши за окном,
снег идёт московский серый…
А остальные строчки сочинить не могу до сих пор, а прошло уже много лет. Лукавлю конечно, потому что могу, но не хочу по одной простой причине: мне было тогда одиннадцать — и смотрела на эту картину ошеломленно и мечтала, что лет через десять буду развешивать свои картины, а три малярши будут так же стоять за окном, и я к ним выйду и скажу: «Проходите, а то выставка не скоро откроется, если откроется. Мои картины за гениальность „зарубил“ худсовет!»
И мои детские мечтания прервал мой учитель живописи: «Катя, опять свои ёрнические стихи сочиняешь?» — «Сочиняю! А что, нельзя?» — И прочитала эти две строчки. — «А дальше?» — «Потом сочиню, когда вырасту!» — «Ну-ну, — ответил он мне, — Вырастишь и забудешь. Сочини сейчас!» — «На Лубянке сочиню!» — «Почему на Лубянке?» — «Потому что за этот стих меня посадят! Спросит следователь: „Почему в твоём стихотворении снег серый, а не белый? Действительность советскую очерняешь?"“ И мой учитель живописи спросил меня: «Солженицына, что ли, начиталась? Так он большой врун. Я с ним в одном лагере сидел. Я деревья валили, а он в библиотеке работал, так что веры ему нет!»
С тех пор и не верю, простите, графоману Солженицыну.