2023 год только начался, а кинокритики уже не жалеют авансов фильму Мартина Макдоны «Банши Инишерина»: мол, выиграет в этом году либо «Пальмовую ветвь», либо «Оскар», либо «Золотой глобус», либо всё вместе. Камерный недорогой фильм, отсылающий нас в ирландскую провинцию столетней давности, предлагает сильное высказывание на тему творческой независимости. Ведь самое важное, что у нас есть, – это время, которое мы не даём растащить окружающим. И цена его бывает кровавой.
Именитый театральный режиссёр Макдона (фестиваль его имени проводится даже в Перми) известен у нас прежде всего по двум своим кинокартинам: «Три билборда на границе Эббинга, Миссури» и «Залечь на дно в Брюгге» (в оригинале In Brugges). В главных ролях в «Банши Инишерина» мастер снял знакомый по «Брюгге» дуэт Колина Фаррелла и Брендана Глисона. Но если тогда в сценарии было много модных угарных фишек в духе Гая Ричи, то нынче мы смотрим 100%-ного Макдону. И как будто в театре.
Вообще «камерным» называют фильм, где небольшое количество персонажей двигают сюжет в замкнутом пространстве – рязановский «Гараж», например. У Макдоны действие происходит на вымышленном острове Инишерин, где вроде бы есть и почта, и полиция, и пристань, и базар, и пабы. Но метафоры замкнутости возникают на экране с первых кадров (операторская работа в фильме бесподобна!), где сельхозугодья разграничены непреодолимыми каменными оградами. И хотя эпоха огораживания здесь не закончилась и в XX веке, самому человеку от окружающих отгородиться не так-то просто.
Фермер Падриак (Фаррелл) заходит к своему дружбану и собутыльнику Колму (Глисон), чтобы вместе двинуть в паб: «Пойдём, уже два часа». Другого варианта досуга для них вроде бы не существует: Шивон (Керри Кондон), сестра Падриака, с которой он вместе живёт, не на шутку удивится и встревожится, когда братец в середине дня вдруг нарисуется дома. Даже марка пива в пабе не меняется день ото дня: бармен сразу напузыривает пинту тёмного, как только видит на пороге своего постоянного клиента.
Но Колм вдруг устраивает демарш: он отказывается с Падриаком общаться – и даже причину не объясняет. Простой, как шпала, фермер теряется в догадках: что он такого сделал, чем обидел? «Может, ты ему просто разонравился?» – предполагает Шивон. Падриак не интересен и другим жителям острова. На почте его чуть ли не отказываются обслуживать, раз у него нет новостей. Вот следом заходит полицейский и подробно рассказывает, как один тип ударил жену ножом шесть раз: «Она умерла? – Ну, конечно, умерла». Вскоре и самому Колму приходится объясниться: он постарше приятеля, финиш не за горами, и нельзя растрачивать оставшееся время на пустую болтовню. Колм играет на скрипке и намерен посвятить всего себя музыке. А для этого ему нужна тишина (calm по-английски «тишина» и есть).
Падриак не сдаётся: хорошо же вместе тусили, весело. Он намедни два часа рассказывал, что именно обнаружил в экскрементах своего ослика. Ну и что, нормальная тема для беседы двух взрослых мужчин. Не теорию же Дарвина обсуждать! Падриак столь настойчиво нарушает границы Колмова мира, что тот ставит ему условие: если приятель от него не отвянет, то Колм отрежет себе палец на левой, главной для скрипача, руке. А потом оставшиеся четыре.
Тема конфликта в «Банши Инишерина» (так называется мелодия, которую пишет Колм), конечно, не нова. К примеру, Рене Декарт, отец философии и математики Нового времени. Ещё молодым человеком он какое-то время гужбанил в Париже, но быстро подустал от людей и переехал в пригород Сен-Жермен, чтобы всерьёз заняться геометрией. Не тут-то было: друзья приезжали к нему с ящиком винца и настойчиво пытались вовлечь учёного в орбиту дружеского общения. Сбежать от них Декарт смог, лишь завербовавшись в голландскую армию: войны тогда не намечалось, и мыслитель мог до обеда валяться в постели, читая и записывая. Тишина оказалась столь важным для Декарта условием существования, что во Францию он толком и не вернулся. А умер и вовсе в Стокгольме, став одной из ключевых фигур научной революции, когда науки в современном понимании вовсе не существовало. А мог каждый вечер выдувать по шесть пинт «Гиннесса» с каким-нибудь своим Падриаком.
В фильме Макдоны потрясает исследование дружбы. С одной стороны, насколько поверхностной может оказаться связь самых близких людей. Угрюмый интроверт Колм ведь долгие годы находил что-то в общении с простаком Падриаком, который даже книг не читает (это видно по его разговорам с буквоедкой Шивон). Хотя нельзя сказать, что Колму не из кого было выбирать собеседника: по вечерам паб под пробку полон народом. А потом глядь: и под всей этой суетой нет ничего, кроме тысяч пустых стаканов.
С другой стороны, без привычного общения оба героя двигаются в сторону животных инстинктов, упрямой обидчивости, демонстративности и прочего деструктива. В жизни Падриака без болтовни с Колмом и без уезжающей с острова Шивон не остаётся буквально ничего значимого. В его доме по-хозяйски устраиваются дворовые животные, которых Шивон не уставала выгонять. А ему одному с ними – как с родными. Колм тоже не становится Декартом, прогнав Падриака. Жизнь, как ни банально, сложная штука, а у каждого важного решения есть множество последствий. Общение в пабе, вероятно, было не только лишь колодками, не дающими раскрыться таланту Колма. Да и как он дальше его раскроет, лишившись дома и пальцев?
Отдельная прелесть творчества Макдоны состоит в том, что у него почти нет назидательности, но есть прорва многозначительных поэтических пауз для собственных размышлений зрителя. В фильме ничего не говорится про детей или жён обоих главных героев. Были ли они когда-то, неизвестно. Вопрос повисает в воздухе: неужели и семья может стать воронкой, в которую улетает подлинная жизнь? Но Макдона тоже не даёт себя растащить, открыв новый смысловой фронт.
Кинофильм ведь не только рождает новые смыслы, он должен ещё и быть эстетически прекрасным. «Банши Инишерина» красив, как ирландская баллада. Крик банши – пугающего создания из местных мифов – предвещает смерть. Собственно, этот крик в музыке и пытается воспроизвести Колм. Для такой задачи необходимо своеволие, которое делает безжалостным не только художника, но и любого целеустремлённого человека. А каждый человек – это остров, о который бьются волны.