Была у меня подруга Таня. Именно - была. Она ученица моей мамы, причем, любимая. Маме нравились проблемные ученики. Она приручала всех самых вредных и хулиганистых ребятишек. А Татьяна всегда была заносчивой, злой на язычок. Но мама подобрала к ней ключик, направила ее бурную энергию на общественную работу. А папа, который был директором школы, отправил ее в Артек, откуда она привезла полчемодана артефактов: веточку пальмы, ракушки, камушки, фотографии, записи и автографы и устроила целую лекцию с трибуны для всей школы.
Таня была моложе меня на четыре года. Ровесницей мне была ее сестра Тамара, с которой я дружила и сидела за одной партой.
Как-то летом Таня была у нас дома, увидела мои рисунки и начала меня уговаривать, чтобы я ее нарисовала. А что меня уговаривать? Я рада, что хоть кто-то соглашается позировать. Я усадила девочку в кресло. Она задрала голову, положила тоненькие ручки на подлокотники и замерла в предвкушении. Я принялась рисовать. Художник был неопытный, я рисовала, стирала, снова рисовала. Моя натурщица измучилась, ей надоело позировать, сидеть в одном положении, ждать. Она вскочила и заглянула в мою работу. Увиденное ее не обрадовало, увы... Художница была избита и исцарапана. Таня колотила меня кулачками и плакала: "Неправда! Я не такая страшная!" Вот так бесславно закончился наш сеанс! Портрет был разорван в клочья. Если по честному - Танюшка не была в то время красавицей: худенькая, очкастая, скуластая.
Она хорошо пела, у них в семье все хорошо пели, и сестра Тамара, и брат Юра, и она. Таня стояла на сцене, качая огромными бантами на коротко стриженой голове в такт песне, и звонко распевала: "Ромашки! Ромашки! Ромашки!"
Дружить мы начали в первый год моей работы после института в Никольске-на-Черемшане. Таня только закончила десять классов, в техникум не поступила и работала нянечкой в яслях. Она приходила ко мне в гости в учительский восьмиквартирный дом, где я жила в комнатке на первом этаже.
Я была глубоко беременной и частенько просила ее о помощи. Зимой по гололеду с животом ходить за водой на колонку трудно, Таня не отказывала. Единственное, могла съесть за услугу конфетки в вазочке. Мне в то время очень нравились лимонные карамельки. Я имела неосторожность рассказать об этом мужу.
Когда он приехал ко мне из Ленинграда (он ещё год там жил и учился на пятом курсе в Горном институте), я просила наносить мне побольше воды и дров. "А подружка тебе не помогает?" - спросил он. Ну, я и сказанула про карамельки, хоть мне их и не было жалко. Что из этого вышло, узнаете позже.
А во время визита мужа в Никольское мы вместе с Татьяной ходили в кино, на водохранилище-"море", покрытое льдом, фотографировались.
Следующая наша встреча случилась уже в Воркуте. Таня с мужем приехали в Воркуту раньше нас. Ее Виктор был воркутинцем. Познакомились они в Никольском, где родители Вити купили дом. В Воркуте Таня работала в книжном магазине, она закончила книжный техникум в Ульяновске, пока мы жили в Нелидово. В книжном магазине "Искатель" мой муж и увидел мою подругу. Вернее, она его увидела и окликнула. Он Татьяну не узнал. Тогда она ему напомнила Никольское, назвала себя и спросила обо мне.
Я в то время лежала в инфекционном отделении в больнице. Чем-то отравилась. Были жуткие боли, вызвали скорую, и меня на ней отвезли прямо в инфекционку. Таня пришла меня навестить. Я ее не узнала. В коридоре, куда её каким-то чудом пропустили, меня ждала дама в модной каракулевой шубе, в норковом беретике, в импортных сапожках на каблуках. Это была Таня, та самая, которая в Никольском носила одежду, не очень умело сшитую матерью. Вот такие метаморфозы! Она держалась очень уверенно. Работа в книжном магазине сделала ее в эпоху книжного голода у советских людей нужным человеком. Я сама пользовалась потом знакомством, прилетала к ней по звонку за книжками и скупала все подряд, надо - не надо, все гребла.
Продолжение следует
Прочитайте про сестру Тани Тамару, главу о ней я прикрепила только что.