Образы детства особенно любимы в искусстве; без детей, этой «живой силы общества», по мнению маститого русского педагога, «оно представляется бескровным и холодным». Изображения детей из разных общественных слоев, в разные времена неизменно притягивают внимание зрителей, а в постоянную экспозицию русского искусства в Шаламовском доме Вологодской областной картинной галереи вносят теплые нотки.
Трогательной серьезностью и женственной мягкостью отличается облик крестьянской девочки-подростка с расписной миской лесных ягод в руках, которую она словно предлагает желающим. Яркие краски ее нарядной традиционной одежды оттеняют силуэты высоких деревьев фона. Эта картина малоизвестного художника Василия Тимофеева, любившего писать миловидных русских девушек из народной среды, пользуется большой популярностью у зрителей.
Жителям родного села Кочелаево Пензенской губернии посвятил большинство своих работ живописец Федот Сычков, которого особенно привлекали дети и молодежь. Его картина «Дети старой деревни», созданная в 1910 году, повествует о традиционном в дореволюционной России святочном обходном обряде. Славящих народившегося Спасителя крестьянских ребятишек в обычной избе с ее типичной обстановкой художник написал тщательно и любовно. Детские лица серьезны, а трогательная старательность, с которой поет каждый ребенок, рождает поэтическое настроение: «И в нестройном детском хоре/ Так таинственно чиста, /Так отрадна весть святая/О рождении Христа».
Занятие чистописанием так утомило героя картины, что чай он пьет, буквально навалившись на стол и, как это было принято в народной среде, из блюдечка, с сахаром вприкуску. О результате его усердных трудов свидетельствует лежащая рядом раскрытая тетрадь с аккуратными прописями. Достоверность этих бытовых деталей не вызывает сомнения, так как художник, работавший в нашем крае в девятнадцатом веке, оставил на картине не только авторскую подпись и дату, а еще и надпись: «писалъ съ натуры».
Детство Николая Богданова было таким же, как у босоногих, бедно одетых «милых плутов» – персонажей этого масштабного полотна, вызывающего восхищение многих зрителей. Сын бобылки-батрачки, он испытал немало трудностей, прежде чем стал преуспевающим художником. Неудивительно, что важнейшей темой его творчества были крестьянские дети. По его признанию, он писал их с большой любовью; в его картинах, в том числе и в этой, убедительно показаны их характеры и поступки. Звучный колорит и умело переданный яркий солнечный свет делают работу выразительной и запоминающейся.
Привлекательный облик мальчика из семьи вологодских дворян создан автором этого камерного портрета, вероятно, овладевавшим профессиональными навыками под руководством местного наставника. Темный нейтральный фон картины подчеркивает выразительность детского лица с точеными чертами, изящным рисунком ярких губ, нежным румянцем и ясным взглядом светлых глаз.
Известный художник-передвижник Карл Лемох, живший в Петербурге и преподававший рисование царским детям, лето по обыкновению проводил в подмосковном селе Ховрино, бедным жителям которого помогал деньгами на всякие насущные нужды. Героями его картин часто становились деревенские девчушки и мальчишки, которых он изображал правдиво и с симпатией. Написанный в теплых коричнево-золотистых тонах этюд передает облик играющего на рожке светловолосого подростка-пастушка в рваной одежде и лаптях. Кнут, свернутый кольцом на его плече, кажется огромным для его небольшой фигурки.
Образ темноокой девочки в ярком пышном платье на фоне летнего пейзажа на портрете неизвестного художника вызывает в памяти строки Николая Заболоцкого:
«Огромные глаза, как у нарядной куклы,
Раскрыты широко. Под стрелами ресниц,
Доверчиво ясны и правильно округлы,
Мерцают ободки младенческих зениц.
А девочка глядит. И в этом чистом взоре
Отображен весь мир до самого конца».
«Мне было десять лет, когда я начал вырезывать из камня свои вещицы, - писал в своих «Воспоминаниях» замечательный скульптор Илья Гинцбург. – Камень, служивший мне для работы, был довольно твердый: у нас дома его употребляли для точения ножей. Орудием служил мне перочинный ножик. Мое «баловство» часто преследовали, мои работы мать нередко выбрасывала на улицу. Это заставляло меня укрываться в какое-нибудь безопасное место для занятия любимым делом». Статуэтка «Юный скульптор» словно переносит нас в детство этого мастера: босоногий мальчик из бедной семьи, склонившийся над своим «произведением», крепко сжав его в руках, полностью погружен в увлекательный творческий процесс.
Безмятежный сон ребенка воплотил в белоснежном, с темными прожилками мраморе подражатель известному русскому скульптору итальянского происхождения Ивану (Джованни) Витали, виртуозно передававшему в мраморе идеально прекрасные формы женских и детских фигур. Неизвестный скульптор, без сомнения, также был мастером своего дела, сумевшим вдохнуть частичку жизни в камень: глядя на его работу, трудно не восхититься гладкостью кожи, пушистостью кудрей, нежно округлыми формами лица и тела младенца.
Образы детей, «живых цветов земли», по определению знаменитого отечественного писателя, затрагивают самые светлые струны в душах зрителей.