Жак-Луи Давид. Автопортрет. 1794. Картина написана в тюрьме, где художник оказался после Термидора за свою дружбу с Робеспьером
29 декабря — день памяти знаменитого французского художника Жака-Луи Давида (1748—1825). 8 термидора 2-го года Республики (26 июля 1794-го «по рабскому стилю», как тогда выражались) Робеспьер сказал в Якобинском клубе:
— Сегодня я видел союз бандитов. Их число так велико, что вряд ли я избегну мести. Я погибаю без сожаления; завещаю вам хранить память обо мне; вы сумеете её защитить... Вы увидите, друзья, как я спокойно выпью цикуту...
Давид восторженно крикнул ему с места:
— Я выпью эту чашу яда вместе с тобой!
Но чаши после казни Робеспьера допивать не стал, а сделался со временем бароном и главным придворным живописцем при дворе нового монарха — императора Наполеона Бонапарта. В общем, начинал он так — с картин-гимнов пламенным революционерам, вроде Друга Народа Марата:
Жак-Луи Давид. Смерть Марата. 1793
А заканчивал бывший якобинец так — картинами-одами государю-императору (впрочем, в момент написания этой картины — ещё только первому консулу республики):
Жак-Луи Давид. Наполеон на перевале Сен-Бернар. 1800
Жак-Луи Давид. Раздача орлов. 1810
Между прочим, всё это прекрасно иллюстрирует слова В.И. Ленина: «История знает превращения всяких сортов; полагаться на убеждённость, преданность и прочие превосходные душевные качества — это вещь в политике совсем не серьёзная. Превосходные душевные качества бывают у небольшого числа людей, решают же исторический исход гигантские массы, которые, если небольшое число людей не подходит к ним, иногда с этим небольшим числом людей обращаются не слишком вежливо».
А это — отрывок из воспоминаний художника Юрия Анненкова, он вспоминал о своём разговоре с Л.Д. Троцким о творчестве Давида:
«Мы сели. Троцкий заговорил об искусстве. Но не о русских художниках. Он говорил о «парижской школе» и о французской живописи вообще. Он упоминал имена Матисса, Дерена, Пикассо, но постепенно углублялся в историю. Особенно интересными были для меня довольно колкие замечания Троцкого о том, что французская революция никак не отразилась в искусстве.
— Разве в Давидовском «Убийстве Марата», — говорил Троцкий, — есть что-нибудь от революции? Решительно ничего. Один анекдот: голый Марат в ванне. Разве знаменитая «Свобода, ведущая народ» Делакруа выражает сущность революции? Конечно, нет. Ребёнок с двумя пистолетами, какой-то романтик в цилиндре, идущие по трупам, во главе с античной красавицей, обнажившей грудь и несущей трехцветный флаг? Романтический анекдот, несмотря на прекрасные живописные качества.
Эжен Делакруа. Свобода, ведущая народ. 1830. Картина, посвящённая Июльской революции 1830 года
Но в «Коронации Наполеона» тот же Давид сумел блестяще выразить всю торжественную бессмыслицу этого обряда…
Жак-Луи Давид. Коронование императора Наполеона I и императрицы Жозефины в соборе Парижской Богоматери 2 декабря 1804 года. 1805—1808
Портрет, пейзаж, мёртвая натура, интерьер, любовь, быт, война, исторические события, веселье, грусть, трагедия, даже безумие (вспомним хотя бы «Сумасшедшую» Жерико) — всё это получило своё выражение в живописи. Но революция и искусство — это единение ещё не найдено».
Жак-Луи Давид. Эскиз к картине Давида «Клятва в зале для игры в мяч», над которой он работал с 1790 по 1794 год. Проблема заключалась в том, что к 1794 году едва ли не большинство изображённых перешло в стан врагов революции или было казнено, и художник остановил работу над полотном. Робеспьер изображён на холсте прижавшим к груди оба сжатых кулака
Итак, в начале 1920-х Троцкий считал, что революция ещё не нашла выражения в искусстве. Интересно, что бы он сказал по итогам советского искусства?..
Гелий Коржев. Поднимающий знамя. 1959—1960