В нынешнее время не все в курсе, какое значение на финальной стадии переговоров между советским руководством и странами Запада в 1939 году имела Прибалтика, поскольку именно вопрос о Прибалтике стал таким «камнем преткновения», а отнюдь даже не Польша, потому что иной раз говорится о таких вещах, как коридоры через Польшу, хотя на самом деле это было уже на финальной стадии, когда и так всё разваливалось. Реально же серьёзной проблемой была позиция трёх стран Прибалтики. И если суммировать эту позицию, то эти три страны, когда к ним обращался не только Советский Союз, а обращались Англия и Франция, они говорили, что не чувствуют никакой опасности, по которой им надо давать гарантии. То есть эти страны прямым текстом говорили, что не хотят никаких гарантий. И это можно было трактовать двояко. С одной стороны, если говорить по честному, это некий «эльфизм» и непонимание реальной политической обстановки, где действительно надвигалась гроза и страны Прибалтики оказывались между Германией, Советским Союзом и странами Запада, и их территория могла стать площадкой для агрессии. Все знают географию и представляют себе, что если Германия занимает Прибалтику, то она оказывается в 100 километрах от Ленинграда. Для Советского Союза Ленинград был не просто «колыбелью революции», это конечно тоже играло роль, но Ленинград в основном был важнейшим центром промышленного производства, на самом деле ещё с царских времён. В советское время эта ситуация только усилилась, поскольку строились новые заводы. Достаточно сказать, что важнейший завод по производству тяжёлых танков КВ, то есть единственный завод по производству тяжёлых танков, хотя на момент переговоров в 1939 году он занимался производством танков Т-28, но тем не менее важнейший Ленинградский Кировский завод. Броневым производством занимался Ижорский завод, в Шлиссельбурге был пороховой завод, также в Ленинграде производились миномёты. И в 100 километрах от этого важнейшего промышленного центра получить германские аэродромы, с которых можно сравнять с землёй эти заводы, это сомнительная перспектива для Советского Союза. Поэтому по этой причине страны Прибалтики становились важной темой на переговорах.
А с другой стороны эти Прибалтийские страны, говоря, что им ничего не угрожает, что называется, с ясными голубыми глазами, это с другой стороны могло означать, что руководство этих стран взяло курс на сближение с немцами. Достаточно вспомнить, что в получении независимости стран Прибалтики немалую роль сыграли так называемые «немецкие консультанты», советники и Гудериан в своих мемуарах пишет как он помогал прибалтам отстаивать их независимость в период Гражданской войны в России. И эти связи по отстаиванию собственной независимости тоже принимались во внимание. Помимо этого были экономические связи и с точки зрения советского военного и политического руководства вполне логичным был вариант когда страны Прибалтики будут практически молниеносно заняты немцами. Прямо скажем, местность там очень плохая для того, чтобы это штурмовать, это показала история группы армий «Курляндия» осенью 1944 года и в начале 1945 года. И неприятность такого рода конечно Советский Союз не устраивала. Поэтому как только начали развиваться переговоры 1939 года между Англией и Францией с одной стороны и Советским Союзом с другой стороны, вопрос с Прибалтикой «всплыл» очень быстро. И именно этот вопрос оказался наименее решаемым прежде всего из-за этой «эльфийской» позиции, что им ничего не угрожает. То есть по сути в открытом виде, если бы, например, в соглашении присутствовало перечисление стран—Румыния, Польша, Турция, а дальше—Латвия, Литва и Эстония, это вызвало бы международный скандал, потому что эти страны говорили, что не хотят никаких гарантий и что им ничего не угрожает. То есть невозможно было в таком виде заключать договор.
И самое смешное, что в связи с тем, как гневно осуждается секретный дополнительный протокол в пакте Молотова-Риббентропа, вполне реальным вариантом было наличие такого секретного дополнительного протокола к соглашению между Великобританией, Францией и Советским Союзом, но назывался бы он не секретный дополнительный протокол, а предполагалось, что это будет Соглашение не для публикации. И в этом Соглашении не для публикации должны были быть перечислены страны Прибалтики. То есть по сути эти державы были бы вынуждены из-за странной и тревожной позиции Прибалтийских республик выносить вопрос о них в секретные документы. То есть, если бы соглашение было заключено, то в нём наверняка был бы секретный дополнительный протокол или Соглашение не для публикации с перечислением Прибалтийских стран. И эта ситуация затрудняла выдачу гарантий этим странам. Потому что если публично можно было выдать гарантии Польше, если можно было публично выдать гарантии Румынии, то даже имея секретный дополнительный протокол соглашения с Западом, нормальные гарантии чисто технически были затруднительны ввиду того, что действительно, страны Прибалтики имели давние связи с Германией и предотвратить, например, путч, в результате которого бы к власти в Прибалтике приходят прогерманские силы и открывают ворота для вермахта и для занятия своей территории, как это предотвратить, стало реальным «камнем преткновения». И возникали разного рода дискуссии относительно косвенной агрессии, а по существу этот вопрос оказался нерешаемым.
И по сути этот нерешаемый вопрос «тянул» за собой всё остальное. И следующим нерешаемым вопросом стало военное соглашение. Видя трудности заключения политического соглашения, попытались пойти по пути достижения военных соглашений, которые может быть могли хоть как-то облегчить ситуацию, с точки зрения Советского Союза. Военное соглашение тоже начало «пробуксовывать». В принципе это известные вещи, относительно, например, состава делегации, которую нам прислали в августе 1939 года в Москву. И естественно запросили, кто это такие. То есть приехал состав английской делегации—адмирал Дракс, маршал Военно-воздушных сил Англии Барнет и генерал-майор Хейвуд. И советского посла в Великобритании Майского запросили—кого к нам присылают? Майский ответил очень просто—почётно, но не активно. То есть официальное положение Дракса—это главный адъютант короля по морским делам, то есть это звание как бы почётное, но на самом деле человек ничего не решал. И Майский прямым текстом написал в Москву, что члены делегации по характеру занимаемых ими постов ничего не смогут решать на месте и всё будут передавать на рассмотрение Лондона. Ещё от себя Майский добавил—подозрительно также то, что по характеру занимаемых ими постов члены делегации могут оставаться в Москве неопределённо долго. И это всё говорило о том, что никто не хочет никакого реального соглашения, не хотят и будут затягивать до тех пор, пока не наступит осень и вроде бы война уже будет невозможна по причине погодных условий.
Это всё, конечно, крайне удручало советское руководство и на самом деле аналогичная картина наблюдалась с теми, кого прислали из Франции. То есть из Франции тоже прислали людей, которые тоже могли сидеть в Москве месяцами и без них бы благополучно обошлись. И опять же запрашивают советского посла во Франции—кого к нам прислали? И он отвечает, что подбор преимущественно из узких специалистов, свидетельствует об инспекционных целях делегации, в первую очередь ознакомиться с состоянием нашей армии(Красной Армии—Авт.). Приехали член Верховного совета Франции генерал Думенк, командир 3-й авиационной дивизии, профессор военно-морской школы. И это уже в августе 1939 года не вызывало никакого энтузиазма.
Причём на начальном этапе началось всё аж с апреля 1939 года, то есть переговоры тянулись с апреля 1939 года. Это, конечно, вызывало очень унылые размышления относительно их перспектив. Кстати, попытались упомянуть Финляндию, с Финляндией никак не получалось. Опять же, в чём была проблема этих трёх стран Прибалтики и Финляндии? Свою независимость они, по существу, получили из рук немцев и как они могут заключать союзы и даже строить какие-то дипломатические отношения, идущие вразрез с немецкой политикой? Кто составил элиту финских вооружённых сил? Да те кто служил в 27-м егерском батальоне кайзеровской армии. Это Маннергейм служил царю, а все остальные, если посмотреть, то каждый второй—это 27-й егерский батальон кайзеровской армии, то есть служили немцам, при помощи немцев добились независимости и понятно, что Финляндию сначала написали, а потом совсем вычеркнули.
И представляем себе—Финляндия в орбите немцев, Эстония оказывается в орбите немцев. Даже если немцы небольшими силами займут эти государства, то Финский залив превращается в ловушку. Балтийский флот в лучшем случае становится, что называется, канонерками для использования на сухопутном фронте. Это создавало крайне неприятную ситуацию для Советского Союза и это было очень важно. Поэтому Советский Союз как мог «проталкивал» это в качестве соглашения—любым способом «протолкать» Прибалтику. Нам например предложили, давайте дадим гарантии Швейцарии и Голландии и, вместе с Прибалтикой. И эти попытки действительно добиться соглашения, в котором будут гарантии, которые устраивают всех, вот провал этих переговоров как раз вёл к войне. И проблема то заключалась в том, что в итоге, если посмотреть в ретроспективе, то Советский Союз не рассматривался как серьёзный игрок, с которым можно действительно заключить реальное соглашение, а не имитировать дипломатическую активность для того, чтобы напугать немцев. То есть по сути эта вся тягомотина выглядела исключительно как попытки напугать немцев в переговорах с русскими, что вот если вы себя будете плохо вести, то они договорятся с русскими. Реально договариваться никто не хотел.
Сейчас уже всё опубликовано. Сейчас даже в интернете выложены дипломатические британские документы, это 6-й том за 1939 год этих документов британской внешней политики и там есть инструкции. Вот у нас были опубликованы инструкции Сталина для нашей делегации на переговорах с англичанами и французами, где в первую очередь поднимался вопрос полномочий. А есть же такие же инструкции для английской делегации во главе с адмиралом Драксом. И там говорится, что русским вообще ничего не говорить, не сообщать никаких цифр, не обсуждать ничего по экономике. То есть по существу СССР не рассматривался как равноценный партнёр. Дополнительно, что называется, «вишенкой на торте» всей этой ситуации было то, что советская разведка имела информацию из Лондона о деталях настроений в главном английском офисе, то есть наши разведчики докладывали, что британцы не хотят с нами договариваться. Получив данные разведки и увидев приехавшую делегацию, уже знали, о чём её спрашивать. И естественно на самом деле им не стали говорить, что нам разведчики докладывали, что они приехали незачем, но задали вопросы, подтверждая или опровергая данные разведки, к сожалению они подтвердили данные разведки. И в результате в переговорах получался тупик.
Справедливости ради надо сказать, что на Западе книг по Мюнхену 1938 года издано гораздо больше, чем по пакту Молотова-Риббентропа 1939 года. В каких-то пропагандистских целях концентрируют внимание именно на 1939 годе, на том, что русские заключили пакт с дьяволом. И если уж говорить о том, с чего началось всё раскручиваться ко Второй мировой войне, это конечно ряд дипломатических провалов. Мюнхен 1938 года вообще можно назвать очень серьёзным дипломатическим провалом, таким «дипломатическим Ватерлоо» или «дипломатической Цусимой». А всё шло к этому, начиная с 1936 года, когда в результате отсутствия поддержки со стороны британцев, французы просто не решились наказать немцев, когда те были ещё слабы. А вообще, если «отмотать» историю, то был ещё такой фактор, как экономический кризис. Вот экономический кризис в 1929 году, «Великая Депрессия», он тоже стал одним из импульсов, который привёл ко Второй мировой войне. Потому что ответвление истории произошло именно на пороге кризиса. Вот кто сейчас знает человека по фамилии Штреземан? Думается, что мало кто кроме специалистов скажет кто это такой. На самом деле это был человек, альтернатива Гитлеру и долгое время его позиция была сильной—Германия ориентируется на Америку, как экономического партнёра и с помощью Америки уменьшает выплаты по репарациям. Соответственно Германия вновь входит в «клуб великих держав», но в роли экономического партнёра, а не в ходе военного реванша. То есть он был рейхсканцлером, министром иностранных дел Веймарской республики, но из-за того, как говорится, «биржа рухнула в никуда», вот эта политика тоже рухнула. Причём Штреземан это уже не увидел, он умер в 1929 году, хотя сейчас в честь него назвали улицу. А вот после этой «рухнувшей биржи» пошло ветвление в сторону военного реванша, к приходу к власти Гитлера. А дальше этот экономический кризис привёл к тому, что западные страны, можно сказать, пропустили момент, когда нужно было вооружаться, когда нужно было вкладывать большие деньги.
Опять же, СССР в это время нужно было изо всех сил бежать и проводить индустриализацию, то есть, кстати говоря, мы не могли одновременно вести индустриализацию и разворачивать военное производство. То есть в первую очередь у нас была индустриализация. Но на Западе то этой индустриализации не было, они и так были индустриализированы. Они банально провалили подготовку к войне. И соответственно это негативно повлияло на дипломатические позиции, когда дипломатия была вынуждена закрывать «дыры» в военном строительстве.
Действительно, к тому, чтобы не сдержать агрессора, было «приложено много рук». И здесь надо понимать, что конечно, например, в случае с сентябрём 1938 года, то есть примерно за год до того, как война действительно разразилась, один из вариантов, который был вполне допустимым, это как раз сдерживание агрессора в лице Германии единой позицией запада и востока. Опять же, мы не знаем, что творилось в голове у Гитлера, потому что он был готов воевать в 1938 году, но тем не менее возможно, что выступившие единым фронтом Англия, Франция и Советский Союз со словами, что мы будем делать всё что в наших силах для того, чтобы остановить агрессию, вполне возможно, что война не разразилась бы. Например, вот те стимулы, которые были у западных союзников по военному строительству и становится очевидным, что в Мюнхене 1938 года одним из главных стимулов было как раз то, чтобы получить год на военное строительство. И этим годом на военное строительство пользовались изо всех сил, в том числе в плане строительства противолодочного флота, потому что для Англии очень неприятным воспоминанием была неограниченная подводная война в Первую мировую войну. Естественно от этого всего хотелось как-то защититься и стали строить противолодочный флот. Во Франции из полнейшего упадка попытались вытянуть свою авиацию, то есть год тоже потратили с толком, с вложением немалых денежных средств в военное строительство. Вполне возможно, что если бы выступили единым фронтом, то тот год получили бы надуванием щёк и угрозами, что мы вас сейчас побьём. Но от этого отказались. И последствия конечно были негативными, потому что излишне будет напоминать, что падение Чехословакии в руки немцев—это попадание к немцам огромного количества вооружения. Мало того, что заводы, ещё и вооружение, которое естественно никто не стал выводить из строя. Это конечно очень сильно удивляет, потому что было реальное дипломатическое насилие. Опять же, с точки зрения простого чешского командира, которому вверены 12-ти дюймовые пушки, большой калибр, 305-мм, оставшиеся ещё с Первой мировой войны, он мог заложить в них взрывчатку и разнести, а потом, что называется, одеться в пиджак и пойти через границу куда-нибудь в эмиграцию. Но ведь этого же тоже не сделали.
И очень неприятно читать в документах, когда видно, что в Севастополе в 1942 году, что называется, основной тяжёлый артиллерийский ствол, который бил по Севастополю, это были чешские орудия 305-мм, которые они не взорвали и чешские заводы, которые производили танки, а потом и самоходки «Хетцер», они тоже работали на Третий рейх. Ну работающие заводы, когда чехам вспоминаешь об этом, то они делают круглые глаза и говорят, что иначе им нечего было бы кушать и были вынуждены работать на немцев. Объяснения конечно жалкие, но даже то, что было накоплено, вот на самом деле, что называется, привести немцев к горе перекрученного железа и сказать—ну вот да, вот всё, у нас был такой вот диверсант-вредитель, сумасшедший, он уже сбежал,, нам очень жалко, но мы всё взорвали. Да даже этого не было сделано. И так получилось, что на самом деле это обернулось против англичан и французов, когда уже выпущенные чешские танки укомплектовали немецкие дивизии, которые потом рассекали по Франции. То есть это был серьёзный прокол, без которого можно было обойтись в сентябре 1938 года, просто взяв и, пусть блеф, но тем не менее, позвав советскую делегацию, собравшись всем и сказать—нет, мы вот этого не потерпим, для нас эта та граница, через которую Гитлер не перейдёт. Но ведь этого не было сделано. В результате это всё привело к полнейшему разложению политики.
Вот опять же, лето 1939 года. Для того, чтобы стимулировать переговоры наших, так сказать, тогдашних партнёров, кто написал статью в «Правду»? Не Сталин, а Жданов. Кстати жизнь Жданова была связана с Ленинградом и Прибалтикой. И на самом деле был сделан довольно тонкий ход, что выступает вроде бы один из советских чиновников со своим личным мнением, но тем не менее он говорит, что проволочки на переговорах и говорит о том, что ни одна уважающая себя страна, что нам предлагают, не пойдёт, если не хочет быть игрушкой в руках людей, любящих «загребать жар чужими руками». Тут внимательные люди сразу говорят, чьё это выражение—это выражение товарища Сталина—«загребать жар чужими руками». Англичанам косвенным путём показали, что мы недовольны. И на самом деле все эту статью Жданова заметили. И на это была какая-то реакция? Нет, даже вот на такие, прямо скажем, тонкие реверансы, не было адекватной реакции. И это было на всём протяжении этих роковых на самом деле лет, с 1936 года. Опять же, в 1936 году немцев можно было остановить малой кровью и только силами английских и французских вооружённых сил. С 1936 по 1939 год, когда всё рвануло, была целая цепочка тех событий, которые не отдаляли войну, не сдерживали агрессора, а приводили к разброду и шатанию. И это урок на самом деле и для наших дней о том, что надо быть сговорчивыми и слушать, что говорят. Кстати немецкий посол фон Шуленбург эту статью Жданова тоже прочитал и правильно понял о том, что в СССР недовольны.
Эта цепочка событий с 1936 по 1939 год заставила советское руководство вести свою игру. Что называется, с вами не договоришься, ладно, мы просто умываем руки и идём своим путём, мы добиваемся возможностей в Прибалтике теми средствами, которыми сочтём нужными. Потому что реально тогда для Советского Союза тогда Прибалтика была таким проблемным регионом, которую надо было решить любыми способами. Вот пакт Молотова-Риббентропа—это на самом деле в том числе, чтобы немцы не стояли в 100 километрах от Ленинграда уже, что называется, в самом начале. И здесь опять же, с точки зрения военной истории, вот говорят, что называется, надо было «зажав нос», заключать любое соглашение, как опять же в этой статье Жданова очень оригинальный поворот в которой «…СССР выступал бы в роли батрака, несущего на своих плечах всю тяжесть обязательств», то есть вступать в любое соглашение и ввязываться в войну. И это ввязывание в войну конечно не привело бы к «Барбароссе» в сентябре 1939 года, но привело бы к проблемам в Прибалтике. То есть логичным ходом со стороны Германии выглядит, как «Учение на Везеле», вот как Норвегию захватили, что называется, по морю и воздушным десантом захватили Норвегию, опять же, при наличии «пятой колонны» в лице Квислинга, когда политический лидер страны приезжает к будущему агрессору и рассказывает подробности о своих вооружённых силах и политической обстановке в стране. Через некоторое время следует агрессия и оккупация Норвегии. Точно такие же Квислинги запросто находятся в Прибалтике, тоже быстрое занятие территории и после этого у нас в 1939 году, что называется, образуется группа армий «Курляндия», которую нереально «выковыривать» из Прибалтики и с которой, так сказать, Ленинград банально блокируется.
Вот говорят—а вот если бы вместо этого всего построили бы ПВО Ленинграда? Но тогда было мнение о том, что бомбардировщик проходит сквозь любое ПВО. Оно не вполне подтвердилось в ходе войны, но тем не менее настроение среди военных специалистов были, что бомбардировщик проходит. Если что-то оказывается в радиусе действия бомбардировщика, оно скорее всего будет превращено в костёр. Естественно, что превращение в костёр военной промышленности никому не улыбалось, в конце концов можно было разбомбить Октябрьскую железную дорогу. И вся продукция Ленинградской промышленности так бы и осталась на заводах, это тоже был вариант и это был плохой вариант, о котором думали советские лидеры и хотели любой ценой его избежать.
Опять же, надо всегда смотреть не только с точки зрения истории дипломатии о том, что можно было пойти на какие-то уступки и с неочевидным эффектом. Опять же, надо смотреть с точки зрения военного строительства, потому что у Англии и Франции были проблемы военного строительства, вызванные в том числе человеческими ошибками. И кстати за военное строительство отвечал Чемберлен. До того, как он стал премьер-министром, он отвечал за вооружение и в общем-то то, что Британия пришла неготовой, это тоже его «заслуга» на предыдущей должности. У нас же тоже были проблемы, хотя мы быстро индустриализировались. Пороховые заводы в 1939 году ещё не готовы, то есть несмотря на то, что уделялось большое внимание военному строительству, оно не было доведено до конца. И на мощность, даже не стопроцентную, а где-то на 75-80% проектной мощности именно фактического производства, не теоретические оборонные возможности, а практическое производство пороховых заводов вышли только в 1941 году. И до 100% должны были дойти в 1942 году. А в 1939 году они работали, прямо скажем, не на том уровне, который был бы ожидаемым и допустимым, чтобы ввязываться в большую войну. Естественно на стол товарищу Сталину попадали не только доклады Майского, который рассказывал о том, какие к нам ехали «замечательные» люди, к нему на стол попадали доклады от военной промышленности. И он «складывал дважды два», что нас хотят втянуть в какую-то авантюру, а мы к этому не готовы, мы не готовы прямо сейчас «надрывать пупок», потому что у нас нет достаточно пороха для планового производства. Опять же, индустрию у нас построили, а чтобы конвертировать её в военное производство, на это тоже надо было время. И вот когда «противник» глухой, когда он не слышит наши, так сказать, вопли, что Прибалтика это проблема, тогда мы пойдём своим путём.
То есть на самом деле, ДА, если опять же брать с точки зрения советского государства, то было сделано всё что возможно для того, чтобы всё же договориться. Опять же, если брать активную фазу, в Мюнхене в 1938 году нас просто проигнорировали, а когда шла уже активная фаза переговоров 1939 года, это всё шло с 15 апреля 1939 года, то есть эта вся тягомотина с обсуждением Прибалтики шла с 15 апреля 1939 года. И опять же, товарищ Жданов в этой замечательной статье писал, что «…с 15 апреля прошло 75 дней, из них Советскому правительству потребовалось на подготовку ответов 16 дней, остальные 59 дней ушли на задержки и проволочки со стороны англичан и французов»(приведено дословно—Авт.). Ну и какой из всего этого надо было делать вывод? Что никакой искренности с нами нет, а когда с нами неискренны, как говорится, сами разбирайтесь.
Тут надо понимать, что сработал ещё субъективный фактор. СССР мог остаться «бухтящим» в стороне, как во времена Мюнхена 1938 года, но сработал ещё субъективный фактор в лице посла фон Шуленбурга, который как раз искренне хотел налаживания взаимоотношений между Россией и Германией, человек был «старой школы». Конечно, вообще обращаешь внимание, что все эти дипломаты, которые с нами общались, они были, можно сказать, другого поколения, по сравнению даже с нашими дипломатами. Они были далеко из 19-го столетия. Шуленбург был 1875 года рождения, то есть в принципе он был уже очень немолодым человеком и по сути он вырос ещё в кайзеровской Германии и много не понимал в том, как поменялась политика. Он искренне хотел, чтобы наладились отношения России и Германии. При этом когда он общался со всеми этими отмороженными нацистами из ведомства Риббентропа, складывалось такое впечатление, что он разговаривает с людьми с другой планеты. Но субъективный фактор, когда человек фактически фильтруя информацию, которая через него проходила, он способствовал заключению, вот был такой как бы демарш, который был непредсказуем, вот послали определённого человека с определёнными, так сказать, воззрениями. Вполне возможно, что если бы послали кого-нибудь другого, то вполне возможно, что и пакта бы не было, а СССР просто, что называется, подперев щёку, смотрел бы на то, что творится и может быть предпринимал бы какие-то свои демарши в Прибалтике, по своей инициативе и с неизвестными результатами.
А на практике то получалось, что Польшу гарантировали, но в военном отношении за этими гарантиями ничего не стояло. Опять же, все эти английские инструкции есть в интернете. Это многостраничный документ на английском и там прямо говорится, что Польша «много не потянет», у неё там есть 600 тысяч мобилизованных, но вооружения немного и они эти 600 тысяч даже использовать не смогут. То есть в принципе понимали, что Польшу наверняка побьют. На самом деле это было вполне очевидно для всех, что в одиночку Польша долго не продержится. Несмотря на достаточно здравые меры, которые предпринимали польские военные, шансов у них, опять же в реалиях новой войны, то есть новая война—это инструменты блицкрига, которые отточили на Польше, и в этих новых реалиях у неё вообще шансов не было. Опять же, просто страна была экономически неразвита. Одна из проблем была в том, что СССР рос в экономическом отношении, а Польша нет, скорее деградировала в экономическом отношении и в том числе не могла обеспечить свою оборону. И вообще теми же англичанами рассматривался вариант, что русские помогут полякам вооружением. То есть мы «выросли» до того, что были способны на это.
Понятно, что это был бы уже повод для переговоров, но СССР же помог Испании, то есть, что называется, за «живые деньги», думается, можно было достичь каких-то соглашений. То есть вопрос был именно в готовности рассматривать СССР как сильного игрока. Этой готовности не было, может быть в том числе ввиду того, что были такие немолодые люди из дипломатического корпуса. Вот если бы Испания продержалась ещё буквально несколько месяцев, то вполне возможно, что республиканское правительство усидело бы. Парадокс заключался именно в этом.
P. S. Команда канала World War History будет благодарна за любую оказанную материальную помощь, пожертвовать на развитие канала можно на кошелёк Ю-Мани,(бывший Яндекс Деньги) 410018599238708 или по ссылку внизу.