Если для разоблачения выстроенной Надеждой Яковлевной Мандельштам лжи приходится затрагивать её и Осипа Эмильевича личную жизнь, то со стороны либералов раздаются на это взвизги о недопустимости копания в нижнем белье. Причём те же люди, когда решают вступиться за своих кумиров, в средствах себя не сдерживают. Потому что, видите ли, "это другое" — так проявляется до оскомины уже надоевшее пошлое их лицемерие.
Публикуя опасные дневники
Благодаря стараниям Арсения Смольевского — сына поэтессы Ольги Ваксель, выход её дискредитирующих Надежду и Осипа Мандельштамов воспоминаний был неизбежен. Прекрасная Ольга Ваксель в середине 1920-х была музой Осипа Мандельштама, адресатом нескольких его стихотворений, считающихся вершинами любовной лирики поэта. Поэтому для сформированного в либеральном сознании образа "святых мучеников" Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны разоблачения со стороны Ольги Ваксель были чрезвычайно опасны.
По принципу «если не можешь победить — возглавь» в 2012 году работу над первым изданием воспоминаний Ваксель взяло на себя Мандельштамовское общество, продвигающее поэта в России. Общество было детищем обвиняемого в антигосударственной деятельности ныне ликвидированного иноагента «Мемориал», поэтому состояло исключительно из совестливых людей.
Но совестливость и брезгливость к копанию в грязном белье не помешала главе Мандельштамовского общества Павлу Нерлеру в своей статье-предисловии к публикуемому дневнику превентивно ударить по моральному облику Ольги Ваксель:
...от ее романов и увлечений просто рябит в глазах, на некоторых страницах умещается по два, а то и три партнера, зато о каждом (или о каждой) она находит как доброе слово, так и не очень доброе. Почему-то она явно благоволила к морякам, пожилым и дальним родственникам своих ухажеров, иногда к женщинам.
Вероятно, Нерлер таким образом пытался обесценить содержащуюся в дневнике женщины опасную для светлого образа четы Мандельштамов информацию.
Впрочем, не стесняясь в поливании грязью ни в чём пред ним не виноватой Ольги Ваксель, Нерлер следовал традиции, заложенной "святой" Надеждой Мандельштам. Ещё в 1967 году, узнав о существовании дневника покойной Ольги Ваксель, Надежда Яковлевна пыталась заранее нейтрализовать возможный негативный эффект от обнародования этого текста в свойственной для себя манере — выставляя в нехорошем свете автора.
Паника Надежды Мандельштам
В письмах 1967 года своему приятелю, драматургу Александру Гладкову Надежда Мандельштам не щадит Ольгу Ваксель:
Женщина эта, видимо, была душевнобольная.
Единственная ее особенность: она ходила по Ленинграду и давала всем и всё.
…к этому времени она была уже половой психопаткой и жила с целой толпой.
Переписка Надежды Мандельштам и Александра Гладкова свидетельствует о том, что в связи с обнаружением дневника Ольги Ваксель 67-летнюю Надежду Яковлевну охватила самая настоящая паника:
Дорогой Александр Константинович! У меня к Вам трудное и сложное дело. Оно настолько интимно, что должно остаться между нами...
Теперь, чего я боюсь. Все началось по моей вине и дикой распущенности того времени. Подробностей говорить не хочу. Я очень боюсь, что это есть в ее дневнике (надо будет это как-то нейтрализовать)...
Чего бы мне хотелось – это избежать реалий и выключить себя из этой игры. Проклятое легкомыслие и распутство юности…
Надежда Яковлевна отчаянно просила Гладкова любыми путями раздобыть полный текст дневника Ольги Ваксель. Она хотела узнать, содержится ли там компромат, и в случае наличия попытаться его нейтрализовать.
Кто же такая была эта Ольга Ваксель, и какая стыдная тайна связывала её с четой Мандельштам?
Ольга Ваксель и ложь в мемуарах Надежды Яковлевны
Ольга Александровна Ваксель, которую Нерлер и Мандельштам пытались представить чуть ли не площадной девкой, на самом деле воспитывалась в аристократической семье. Родившаяся 18 марта 1903 года дочь потомственного военного и пианистки Ольга Ваксель росла в Царском Селе, можно сказать при дворе.
Прадедушка Ольги Ваксель по материнской линии, Алексей Фёдорович Львов был автором гимна Российской империи «Боже, Царя храни!». В круг дореволюционных знакомых юной Ольги входил даже Государь Император.
Но и после революции хорошо образованная аристократка Ваксель не потерялась. Она снималась в кинематографе, работала манекенщицей, администратором отеля и даже рассчитывала объёмы железобетона, учась в строительном техникуме.
Осип Мандельштам был знаком с Ольгой ещё с 1916 года — с отдыха в Коктебеле, где на волошинской даче любила даже в годы Первой мировой войны беззаботно проводить время тогдашняя московская и петроградская богема.
Тогда Ольга была ещё очень юной и приехала в Коктебель с матерью.
А спустя почти 10 лет, в 1925 году в Ленинграде Осип случайно встретил уже зрелую, необычайной красоты женщину Ольгу Ваксель и пригласил её в гости — в квартиру на Морской, где супруги Мандельштам тогда жили.
Подружившись с Надеждой Яковлевной, Ольга стала часто бывать у Мандельштамов. О Надежде Яковлевне Ваксель в своём дневнике вспоминала:
Она была очень некрасива, туберкулезного вида, с желтыми прямыми волосами и ногами, как у таксы. Но она была так умна, так жизнерадостна, у нее было столько вкуса, она так хорошо помогала своему мужу, делая всю черновую работу его переводов. Мы с ней настолько подружились: я — доверчиво и откровенно, она – как старшая, покровительственно и нежно.
По версии Надежды Яковлевны, изложенной ею во «Второй книге» воспоминаний, Ольга Ваксель, воспользовавшись болезненной влюбчивостью Осипа Эмильевича, вознамерилась увести его из семьи. При этом она якобы всячески унижала Надежду Яковлевну — законную супругу поэта. В последний момент, когда Надежда Яковлевна, собираясь покинуть предавшего её мужа, уже собрала чемоданы, Осип Эмильевич внезапно прозрел, понял порочную сущность Ольги Ваксель, отверг её, и, не дав Надежде Яковлевне уйти, стал просить у супруги прощения.
Но содержание дневника Ольги Ваксель и панические действия Надежды Яковлевны в ходе попыток этот дневник нейтрализовать доказывают лживость версии Надежды Мандельштам. Либеральные литературоведы пытаются найти для этой лжи оправдания, но само наличие лжи даже у них не вызывает сомнений.
Как всё было на самом деле
Встретив Осипа Мандельштама и согласившись придти к нему в гости, Ольга Ваксель попала, что называется, как кур во щи. Её благородством и красотой соблазнились оба супруга. Страстью к женщине воспылал не только, как и полагается поэту, влюбчивый Осип, но и — кто бы мог подумать! — его жена Надежда. Вот что писала по этому поводу Ваксель в своём дневнике:
Она была немножко лесбиянкой и пыталась меня совратить на этот путь.
В 1967 году мораль общества не была в той степени распада, в какой она находится сейчас, и информация о нездоровых пристрастиях Надежды Мандельштам стала бы серьёзной проблемой для её репутации. Это первый невольный удар дневника Ольги Ваксель по мифу о "святости" Надежды Яковлевны Мандельштам, но не единственный.
Из дневника Ваксель мы узнаём также о том, что Осипа жена называла «мормоном» — за его склонность к полигамии.
Она его называла мормоном и очень одобрительно относилась к его фантастическим планам поездки нас втроем в Париж.
Всплывает приверженность семейки Мандельштамов к тому, что называется "свальным грехом". Красавицу аристократку Ваксель, похоже, оба супруга пытались втянуть в эти порочные игрища. Нельзя сказать, чтобы Ваксель была слишком консервативна, но принимать участие в настолько неоднозначном действе она, судя по всему, отказалась. Итоговая картина вырисовывается совсем не в пользу "святых" Осипа Эмильевича и Надежды Яковлевны.
К тому же, если к внешне некрасивой Надежде Мандельштам как к человеку Ольга относилась неплохо, то к Осипу Эмильевичу она подобного пиетета не испытывала:
Я очень уважала его как поэта, но как человек он был довольно слаб
и лжив.
Ольгу Ваксель Мандельштамы домогались как вместе, так и по отдельности.
Кульминационный эпизод с Осипом произошёл в гостинице «Англетер», где он специально для встреч с Ваксель снял номер:
Он ждал меня в банальнейшем гостиничном номере, с горящим камином и накрытым ужином. Я недовольным тоном спросила, к чему вся эта комедия, он умолял меня не портить ему праздника видеть меня наедине. Я сказала о своем намерении больше у них не бывать, он пришел в такой ужас, плакал, становился на колени, уговаривал меня пожалеть его, в сотый раз уверяя, что он не может без меня жить и т. д. Скоро я ушла и больше у них не бывала.
Как либералы оправдывают ложь
Литературоведы, даже либеральные, не имели возможности опровергнуть данные в дневнике Ваксель оценки. Ведь информация из дневника подтверждалась другими источниками. Кроме того, свой дневник Ольга Ваксель не планировала публиковать, а о Надежде Яковлевне в целом в нём отзывается хорошо — её трудно заподозрить в предвзятости. Даже лояльный Мандельштамам Павел Нерлер, анализируя в своей статье страх Надежды Яковлевны перед воспоминаниями Ольги Ваксель, называет информацию из дневника правдой.
Однако правда в воспоминаниях Лютика (Ольги Ваксель) — ее собственная (Надежды Яковлевны) склонность к лесбиянству и мандельштамовская к «мормонству» — пугали ее больше любой напраслины. Скандал такого рода мог быть запросто использован недоброжелателями и против Мандельштама, и против нее самой.
И ведь действительно, было чего бояться — откройся правда в 1967 году, и люди того времени в большинстве своём посчитали бы Надежду Яковлевну и Осипа Эмильевича извращенцами. Создание образов высокоморального гонимого мученика-поэта и его святой жены стало бы невозможным. Могло пострадать всё их наследие. Не удивительно, что подобная перспектива повергла в панику Надежду Мандельштам.
Другой либеральный историк — Александр Немировский — так излагает события и оправдывает ложь Надежды Яковлевны:
В реальности при знакомстве четы М. с Ольгой Ваксель Надежда Мандельштам попыталась превратить ее в свою собственную возлюбленную, а также втянуть ее в любовь втроем (безрезультатно, особенно во втором пункте);
Мыслимо было подавать эту историю позднесоветской интеллигенции с ее трехгрошовым пуританизмом? Нет. В итоге в воспоминаниях Н.М. эта история усечена до формата, понятного и близкого любой домохозяйке: муж влюбился было в другую, но в итоге она, Н.Я., удержала семью, и та только окрепла после этого испытания. Все рыдают.
Боевая пропаганда
Либералы обвиняют государство в системной лжи, в пропаганде. «Жить не по лжи» — их крылатый девиз. В то же время ложь Надежды Яковлевны они оправдывают. Ведь: «Вы не понимаете, это другое!».
Либеральный историк Немировский прямо называет книги Надежды Яковлевны пропагандой:
Совершенно верно, это художественно-публицистический жанр; причем художественный компонент — лироэпический, а публицистический — осознанно боевой-пропагандистский, нисколько не останавливающийся перед подменами и ложью, когда это нужно — как и всякая нормальная боевая пропаганда.
Но с его точки зрения это правильная пропаганда, ведь воспоминания Надежды Яковлевны разоблачают «преступную человеконенавистническую сталинскую эпоху». Именно поэтому либералы прощают Надежде Мандельштам ложь и клевету. Коих в книгах вдовы поэта предостаточно.
В чью же пользу работала «боевая пропаганда» в печатающихся на Западе книгах Надежды Яковлевны? Кому было выгодно очернение нашего прошлого? Вопросы риторические.
Вот что говорит о книгах Надежды Яковлевны Мандельштам недавно сбежавший из России рэпер-иноагент Иван Алексеев (Noize MC):
Я люблю наследие Осипа Мандельштама, но я, пожалуй, ещё больше восхищаюсь его женой. И её книгами воспоминаний. Это одни из главных и самых важных вещей, которые я читал.
Находясь сейчас за границей, Алексеев желает своей Родине поражения. Так что боевая пропаганда Надежды Мандельштам очень эффективно работает до сих пор.
Уважаемые читатели! Подпишитесь, пожалуйста, на канал!