В 2014 году знаменитый шахматист, двукратный чемпион СССР Лев Псахис дал большое интервью «СЭ» в рамках рубрики «Разговор по пятницам». В материале ниже - отрывок о чудесном спасении спортсмена от цирроза.
– Как узнали о болезни?
– В 2001-м прилетел в Москву на первенство мира. До этого три недели валялся с температурой 41 градус. Здесь она упала до 38,5. Отвезли к мануальному терапевту, который сказал: «Что-то с печенью. В Израиле – немедленно на обследование». А там чемпионат мира по блицу. Перед финалом услышал от доктора, что у меня цирроз. В ту же секунду понял – шахматная карьера завершена. После сыграл несколько партий, но это уже был не я. «Псахис-2».
– Откуда цирроз?
– К нему приводят алкоголизм либо вирусный гепатит. В моем случае – второй вариант. Гепатит С внесли с кровью еще в Союзе. В 1973-м была опухоль на ноге. Когда вырезали, произошло жуткое кровотечение. Переливание крови, реанимация, 50 дней в госпитале…
Может, потому и карьера не состоялась. Был гепатит С, о чем я не подозревал. Болезнь называют «медленный убийца». Большую часть срока о ней не догадываешься. Она из тебя высасывает энергию. Ты дряхлеешь, но списываешь все на возраст.
Цирроз постоянно дарит новые знания. Например, раздувает живот. Это асцит. Я весил 130 килограммов, из них около 30 – отеки. Вода, скопившаяся в брюшной полости. После операции ушло за месяц.
– От диагноза «цирроз» до операции – сколько времени?
– Пять лет. Несмотря на отвратительную слабость, мотался в Индию, Ханты-Мансийск. На Азиатских играх в Китае стало совсем худо. Слово «кранты» не отражает. Врачи с трудом отправили домой. Дальше начала отказывать голова. Для шахматиста штука досадная. Я знал, что с телом проблемы, но голова – это «мое»! Выяснилось, печень не удаляет плохие вещества. Те меняют на какой-то процент состав крови.
– И что?
– Пошли в ресторан. Жена говорит, выглядел я странно. Но сам не ощущал. Заказал антрекот – а разрезать не получается. Перешучиваюсь с официанткой. Дома заснул. Помню, жена бьет меня по щекам, плачет: «Вставай!» – «Куда?» Повторяю без конца: «В чем идея? В чем идея – вставать?» – «К тебе доктор!»
Приступы были все чаще. Поехали на Голанские высоты в заповедник. Вскарабкался на 300 ступеней – а на следующий день лежал пластом. Жена дает мобильник – я не могу нажать кнопку. Забыл, как входить в шахматную программу «Chess Base».
– Понимали, что уходите?
– Конечно. Я угасал. Думал: «Интересно, буду ли задавать самому себе дурацкий вопрос – за что это мне?» Быстро понял – нет. Самое мучительное – когда из тебя «вытекает жизнь». Цирроз не лечится, только пересадка печени. В очередь я встал после Китая.
– Длинная очередь?
– Доживают не все. В Израиле сложно в этом плане, по религиозным соображениям не каждый отдает органы. Да и страна маленькая. В Европе проще. Вырежут у покойника – и спрашивать не станут.
Когда в очереди по Израилю достиг почетного первого места, была уже призрачная надежда, что успеют сделать операцию. Лежу в больнице, гнию – печени нет. 17 дней ждали! Врачи потом говорили: «Еще сутки – и все…» По дороге в операционную настраивался, как на очень трудную партию. Твердил: «Соберись!» Возможно, льщу себе, но когда вышел из мрака, было абсолютное убеждение: если б не это качество, выработанное шахматами, – я бы не вытянул.
– Сколько стоит пересадка печени?
– В Израиле – бесплатно. А из Индии, когда хотели ускорить, ответили: «150 тысяч долларов плюс ваш донор». Я твердо решил – на это не пойду. Все равно помирать.
– В курсе, чью печень вам пересадили?
– Нет. Я специально не выяснял. Так спокойнее.
– Сколько длилась операция?
– 12 часов. Переливали дикое количество крови. Месяц было ощущение, что это не я. Из горла торчала трубка. Жена нарисовала алфавит – пытался указать букву, а рука падала. В реанимацию заглянул главврач. Проверять, соображает ли башка. Я назвал свое имя. «Где вы?» Этот вопрос поставил в тупик. Но я схитрил по-шахматному: «В больнице!» – «В каком она городе?» – «Лондон». – «Сколько вам лет?» – «34». Мне было 52.
– Видения случались?
– Каких только не было! Брат с таким сталкивался по службе – сказал моей жене: «Не бойся, он все забудет». Но я, к сожалению, ничего не забыл.
В голове не заканчивался шахматный турнир, где ставка – жизнь. Я должен войти в двойку. Из гроссмейстеров играл Миша Гуревич, мой старинный приятель. Остальные – дети санитаров. Борьба серьезная. Я разыгрывал один и тот же вариант защиты Нимцовича. Попадал в цейтнот. Среди ночи будил сиделку: «Катя, у меня мало времени – беги, предложи ничью!» Та пугалась: «Я не понимаю, о чем вы» – «Скорее!» Выход нашла жена. Сделала вид, что убегает, вернулась: «Они согласны». Это веселая история?
– Не очень.
– То чудилось, что я – в Лондоне, там произошел военный переворот. Очнувшись, первым делом поинтересовался: «Почему меня не расстреляли?» То был с делегацией в Грузии, играл в шахматы, зазывал всех на экскурсию. Когда проснулся, увидел реанимационное отделение и медбрата, араба. Спросил: «Хусейн, почему я здесь, а не в Тбилиси?» Самое забавное в такие мгновения – пересечение реальности и… альтернативной реальности, назовем ее так. Я же все четко помню!
Еще дважды в своих, надеюсь, видениях я умирал. Что обычно об этом рассказывают? Коридор, полоска света… У меня было иначе.
– Как?
– Померев первый раз, долго копался в интернете – что пишут о моей смерти? Второй раз возникло ощущение невероятного счастья. Все муки в прошлом. Я лежал и размышлял: «Почему я тут? Надо подняться, покинуть комнату». Но что-то удерживало. Пока пытался разобраться, услышал голос врача: «Псахиса на перевязку». Отвечаю: «Какая перевязка? Я же умер!» – «Да что ты! У тебя улучшились все анализы!» Через секунду ко мне вернулось сознание… Что это было? Не знаю! Я человек не религиозный. Процентов на 90 – атеист и на 10 – агностик.
– Не почувствовали себя верующим после такого?
– Нет. В Америке живет мой друг, шахматист Борис Гулько. Вот он набожный. Когда в больнице беседовали по скайпу, сказал: «Лева, мы за тебя читаем молитвы». – «Спасибо» – «Хорошо бы тебе дать какой-нибудь обет» – «Нет, Боря, это не моя игра. Лучше читайте молитвы». Никогда ничего подобного не делал, а сейчас начну: «Плиз, плиз…» По-моему, неправильно.
Верю я не в Бога, а в космос. В психологическую поддержку. Поэтому попросил по скайпу Сашу Бабурина в своем шахматном интернет-журнале написать о моей болезни: «Помощь не требуется. Достаточно сочувствия и добрых пожеланий». Набралось их немало. Может, действительно помогло? Я прикинул, что это добавит мне 1-2 процента. Ха! Изначально свои шансы выкарабкаться оценивал в 15-20 процентов. Когда все осталось позади, доктор сказал правду: «У вас было два процента. Даже после пересадки печени». Я ж еще месяц балансировал на грани. В полной несознанке. Сакраментальная фраза: «Мы его теряем» звучала неоднократно. Пошел на поправку, когда сделали вторую операцию.
– Для чего?
– Нужно было убрать то, что в меня влили. Но врачи не знали, выдержит ли сердце? Когда наконец очухался и добрался до компьютера, написал в соцсетях: «Дамы и господа, большой сюрприз! Я все еще жив!»
– Оптимистично.
– Иногда думаешь, что счастье – первый миллион долларов. Или десятый. Чепуха! Пять месяцев я спал только на спине. Измучился страшно! И вот получаю возможность лечь, как хочу. Ребята, поверьте, это счастье не сравнится ни с чем! Сплю на боку, смотрю фильмы, брожу в интернете… Я кайфовал от самых банальных вещей.
– Какое кино просила душа?
– К Антониони был не готов. Предпочитал комедии. В клинике транслировали российские каналы – на ура шло все, включая «Модный приговор»! Потом залез на шахматные сайты. Почувствовал себя, словно персонаж Вашингтона Ирвинга – Рип ван Винкль. Тот 20 лет проспал в горах, а я был в ауте несколько месяцев. Читаю, что Свидлер выиграл Кубок мира. И долго-долго вспоминаю – кто такой Свидлер?
– С памятью проблемы?
– Подводит иногда. То ли болезнь виной, то ли возрастное. Вообще то, что сижу сегодня перед вами, – конечно, чудо. Врачи говорили, что и без диализа печени вряд ли проживу. Делать его необходимо трижды в неделю.
– Это дорого?
– Для меня как гражданина Израиля – бесплатно. Просто при таком раскладе не смог бы никуда выезжать. Но диализ не потребовался. Я отношусь к редкой группе людей, которые спустя три с половиной года после операции не начали опять лечение.
– Что теперь не для вас?
– Болячки по-прежнему при мне. Гепатит С живет в крови, а не в печени. Рано или поздно придется пройти по второму кругу. Есть новые лекарства – надеюсь, и эту схватку я выиграю.
Пока мне можно все. Спокойно гуляю по десять километров вдоль моря. С женой в Ватикане поднялся по винтовой лестнице. 320 ступенек. Назад было тяжелее – но выдержал. Люблю устраивать себе проверки на прочность. Когда в больнице сделал первый шаг, меня держали два дюжих санитара. Да и не шаг это был – еле-еле подвинул ногу на сантиметр. Ходил с тросточкой. Через пять месяцев откинул ее и рванул с семьей в Прагу.
Для мужика самое гнусное – физическая несостоятельность. Хуже любой боли. Лежишь, как «тумба Юханссон», и просишь: «Поверните мне руку… Подвиньте ногу…» Бесконечное моральное унижение.
– Алкоголь под запретом?
– Отчего же? Греет сам факт – знаю, что могу выпить. Пусть доза скромная – стаканчик вина в неделю. Да больше и не хочется.