Мы решили создать для вас серию интервью с женщинами, которые работают в социальной сфере и для которых призвание – это помогать людям в трудных жизненных ситуациях. Они расскажут о своей деятельности, о том, с какими трудностями им приходится сталкиваться, как совмещать личную жизнь и работу, и многое другое.
Первая наша героиня – Людмила Винс. Людмила работает руководителем проектов в центре социальной помощи «ЛУНа».
– Расскажите, пожалуйста, подробнее о том, чем занимается ваша организация?
– Наша организация была основана в 2016 году женщинами-активистками, которые имели опыт употребления наркотиков, подвергались риску заражения ВИЧ-инфекцией от своих партнеров и имели опыт отбывания тюремного наказания. Активистки организовали сначала группу поддержки, потом всё это переросло в центр социальной помощи «ЛУНа».
ЛУНа – люди употребляющие наркотики.
Раньше мы вели много различных проектов. В основном это были проекты по профилактике ВИЧ-инфекции у людей, употребляющих наркотики в городе Екатеринбург. Профилактика – это программы снижения вреда, предполагающие, в том числе, распространение информационных материалов о том, как не заразиться заболеваниями. В разных странах, такие программы могут включать в себя также обмен использованных шприцев, но в России нет специальной законодательной базы. В результате нашей работы мы столкнулись с тем, что людям требуются не чистые шприцы – им необходима правовая поддержка, либо гуманитарная помощь.
И вот в 2020 году мы пришли к тому, что нам нужно сделать акцент больше на правовой помощи людям. В период самоизоляции, когда невозможно было проводить очные встречи, нам пришлось также организовать онлайн-консультирование. На данный момент мы его тоже практикуем потому, что это удобно и помогает расширить географию нашей деятельности. Сейчас основные услуги центра «ЛУНа» это: правовая и гуманитарная помощь нуждающимся.
Фонд президентских грантов одобрил нам проект «Мы рядом», в рамках которого мы будем также проводить работу по сохранению семейных ценностей. Расскажем, как правильно прожить семейный кризис, кризис в отношениях. А в случае невозможности сохранения семьи, объясним, как сделать так, чтобы развод прошел наименее безболезненно для обоих супругов, и, в особенности, для детей.
– Как вы приняли решение работать в центре социальной помощи? (Возможно, вы всегда хотели помогать людям?)
– Вообще у меня свой личный тяжелый жизненный опыт. Изначально я прошла огонь, воду и медные трубы в детстве.
Вы спросите почему сейчас, почему именно женщины и семьи в кризисе? Потому что я состояла в браке, длительностью 18 лет. У меня 3-е детей от этого брака. Но, к сожалению, все эти 18 лет я жила с психологическим насильником и, когда вышла из этих отношений, то вдохнула полной грудью. Я решила, что нужно помогать другим женщинам преодолеть психологическое насилие в семье.
Но помощь людям, наверное, да, мое призвание. Потому что я, сколько себя помню, хотела помогать животным, все время хотела открыть приют для собак, думала о том, что заработаю много денег и помогу всем бездомным животным. А потом так получилось, что вокруг меня начали собираться люди, которым нужна помощь.
Сейчас, конечно, без преувеличения можно сказать, что моя помощь была полезна многим людям и многие мне благодарны с тех пор. Я до сих пор получаю положительные отзывы.
– Вы упомянули про реабилитацию от зависимостей. Расскажите подробнее о том, как она проходит и что в себя включает?
– Процесс борьбы с зависимостью очень долгий. Напрямую мы не оказываем реабилитационные услуги. Мы оказываем услуги ресоциализации, то есть, когда человек приходит к нам и просит помощи, наши социальные работники сопровождают его сначала решить проблемы с документами, либо какие-то юридические проблемы, например с кредитами. Мы разбираем проблемы, которые здесь и сейчас препятствуют пойти 6-месячную реабилитацию в стационаре.
Сотрудничаем мы с государственными наркологическими стационарами, которые проводят реабилитационные программы на основе одобренных методик. Также мы с несколькими религиозными центрами в Свердловской области, которые зарекомендовали себя за годы.
Мы направляем туда человека с зависимостью и сопровождаем его в этом пути.
Сама реабилитация включает в себя детоксикацию, когда снимается абстинентный синдром у человека (длительность от 10 до 21 дня), далее он уже переводится в реабилитационное отделение, где он проводит от 3 до 6 месяцев психологической коррекции. После он выходит и попадает обратно к нам, где мы обучаем его как жить в обществе, это называется ресоциализация.
– Много ли женщин к вам обращается за помощью? Или в основном — это мужчины?
– С 2018 года у нас был проект «Женская надежда» при поддержке Фонда президентских грантов, направленный именно на женщин, употребляющих наркотики. С этого времени повелось так, что большая часть наших клиентов – это женщины.
Почему мужчины обращаются чаще? Потому они партнеры женщин, которые употребляют наркотики. Средний возраст наших клиенток от 30 до 40 лет. И чаще всего у них уже есть семьи и проблемы с опекой. Когда женщин лишают родительских прав, проблем очень много, и чаще всего это не только женские проблемы, а в целом семейные. Поэтому к нам обращаются партнеры женщин.
– Тяжело ли это эмоционально работать с такими группами людей?
– Да, тяжело. Очень тяжело. Особенно тяжело, когда ты понимаешь, что ты делаешь работу, которая не переворачивает мир. Мы не можем спасти всех. В нашей базе клиентов около 5 тысяч человек и таких случаев, когда женщина/мужчина получили помощь, изменили свою жизнь и теперь счастливо живут, если их 100 наберется, то это очень хорошо. Но если даже 100 людям мы помогли принести в жизнь какую-то свободу: от наркотиков или насилия. То конечно это подбадривает.
Мы часто проводим супервизии (один из методов теоретического и практического повышения квалификации специалистов в области психологического консультирования) среди своих сотрудников. У нас в пятницу бывает по 10-15 бесплатных консультаций и тут прям проблема на проблеме – это тяжело. Каждая проблема, каждый кейс – это отдельная жизнь человека. Тяжело, когда приходится сталкиваться с государственной несправедливостью, с недобросовестными чиновниками или медицинскими работниками. К сожалению, такие еще остались у нас в России. В такие моменты понимаешь, что здесь и сейчас ты не перевернешь эту ситуацию. Но мы продолжаем работать и помогать людям. И конечно это такая системная, постоянная и тяжелая работа.
– Возникает ли у вас иногда желание всё бросить и заняться чем-нибудь другим?
– Возникает желание, но к моему несчастью – это своеобразная зависимость уже.
У меня 3-е детей. Старшая дочь юрист в нашем центре. Получается так, что почти вся семья уже втянулась в это.
У меня бывают мысли всё бросить. Но регулярно я получаю какие-то новые образования. Например, недавно я получила образование психолога-медиатор. И отгадайте, где я его применила? Конечно, вернулась в центр и продолжаю оказывать помощь людям. Потому что невозможно просто взять и уйти, меня уже никто не отпустит. Даже, если я уйду работать куда-то в другую сферу, то будут постоянные звонки, как бы я не меняла номер телефона, меня все равно найдут.
– Уверена многих, в том числе и меня, интересует вопрос, как же совмещать личную жизнь/семью и работу в центре социальной помощи? Остаются ли время и силы хоть на что-то, кроме работы?
– Да, остается. Здесь, конечно, я стараюсь держать баланс. Вся сложность этой работы именно в том, что у людей кризисные ситуации. В сфере помощи людям я работаю с 2007 года, и, чтобы не выгореть, я научилась держать баланс. Я умею расставлять свои границы. Границы, когда мне могут звонить, на какие контакты и, конечно, что суббота и воскресенье – это выходные, если нет отчетов. Обязательно должно быть разделение рабочего времени и времени отдыха – это заповедь работников социальной сферы.
– По данным СМИ Свердловская область стала третьей среди регионов России по количеству новых выявленных случаев ВИЧ в 2021 году. В прошлом году среди свердловчан было зарегистрировано 95,7 случая ВИЧ-инфекции на 100 тысяч жителей. Как вы думаете, что может помочь изменить эту ситуацию?
– Это очень сложный вопрос. На самом деле у нас как топ заболеваемости, так и на очень высоком уровне находится система обеспечения лечением и диагностики ВИЧ-инфицированных. Очень развита структура медицинских учреждений, СПИД-центров. Также есть социальные работники, оказывающие помощь людям, которые не хотят знать своего диагноза и/или бояться его.
Я считаю, что сейчас в век информационных технологий только медиа компании должны нести в массы информацию о том, как не заразиться ВИЧ, что делать, если его выявили и как с ним жить. Что можно жить с ВИЧ долго, счастливо и, что это не чума 21 века. И конечно только вот с этим информационным сопровождением медицинской деятельности наверно удастся когда-то остановить ВИЧ-инфекцию.
На самом деле у такого уровня заболеваемости много причин. В Свердловской области концентрация исправительных учреждений. Также это промышленный край, поэтому много мигрантов. Это тоже своеобразный риск. Но в целом, все, кто выявлен, могут абсолютно доступно и бесплатно получить квалифицированную, профессиональную медицинскую, психологическую и социальную помощь.
Я думаю, что когда-нибудь все-таки распространение ВИЧ в России, и во всем мире, остановится.
– Сложно ли собирать пожертвования на нужды центра или благотворители находятся легко? Ведь специфика у центра не простая для понимания широкой общественности.
– Раньше мы не занимались сбором пожертвований, а существовали только на гранты. И когда начались большие сложности вообще у всего мира в 2020-2021 годах из-за ковида, то у нас уменьшилось финансирование. И мы, наряду с другими организациями, как-то выживали. Нам пришлось сократить штат сотрудников. И сейчас мы так и работаем в том составе, в котором в карантин начали. Мы сократили свой охват работы и прошли много обучений по сбору пожертвований и привлечению других средств, особенно грантов. И начали пробовать. На данный момент нам жертвуют, но в основном только наши благополучатели, то есть те женщины, которые получают у нас помощь, которые уже получили помощь и которые каким-то образом решили свою проблему. Мы собираем достаточно небольшие деньги.
Недавно я делала презентацию для своих коллег из России и все были поражены потому, что там люди не могут даже собрать 5 тысяч рублей, а мы в месяц собираем около 10 тысяч. Эти деньги идут на оплату потребностей центра. Сейчас мы хотели бы попробовать себя еще в коммерческом секторе. Попробовать оттуда что-то собрать. Ну вообще планов очень много. Но вот пока так. Пока нам хватает того, что мы привлекаем. Хотелось бы, конечно, больше, если будут такие потребности.
– Что бы вы могли посоветовать женщинам, которые также занимаются социальной помощью и работают в НКО? Есть ли какие-то советы или лайфхаки, как не разочароваться в людях и не потерять интерес к своему делу?
– Я наверно сейчас ужасную вещь скажу, но женщины все-таки, несмотря на гендерное равенство, более уязвимые. И в силу гормонального развития, психологического устройства, женщинам нужно больше беречь себя.
Мы, женщины, всегда тяжело переживаем, когда, например сотрудники нас предают. И у меня такой опыт был, когда команда из 15 человек развалилась. Мне было тяжело, но, к счастью, есть какие-то психологические методы, методы самопомощи, а также психологи и коучи, которые могут нам помочь справиться со стрессом.
Для того чтобы работать в социальной сфере нужно уметь расставлять границы. Границы своей собственной личной безопасности и границы своего рабочего времени. Не нужно всем доверять, не нужно всех любить. Важно понимать, что и тебя не будут все любить. И к этому необходимо готовиться. Также нужно быть готовой к неудачам.
Вооружившись всем этим, конечно, можно идти работать.