На днях одна известная блогер написала историю о мужчине-фронтовике, который ушел жить к соседке по причине бесплодности жены, а потом, прижив двух детей, вернулся обратно, к любимой жене. Комментариев было много и разных, не удержалась и я, рассказала вкратце одну историю. А потом решила, что и история эта, и главные ее герои достойны того, чтобы не вскользь их упомянуть, а по-хорошему...
Итак, самая страшная история о любви и верности, которую я слышала.
У моей мамы-свекрови была подружка, тёть Ниночка Батькова. Я думала, что это фамилия такая, а оказалось - нет, это такая судьба. Дело было в нашем районе, в одной из тех деревень, которых и на карте уже давно нет. Жила в этой деревне семья - Матвей с женой Полюшкой, да трое ребятишек. А четвертый родился в июле 41 года, когда Матвей уже воевал. В августе началась оккупация района. Жизнь была тяжёлая, об этом уже писано-переписано, не буду повторяться. Новорожденный малыш не прожил и полгода, а в 43 году, незадолго до освобождения, немцы повесили старшего парнишку, за связь с партизанами. Было ему 11 лет. В ту же ночь Пелагея собрала оставшихся ребят и ушла в лес. То ли брат у нее в партизанах был, то ли дядя. Многие деревенские уже были там... А через несколько дней немцы сожгли деревню вместе с оставшимися жителями. Эта страшная весть облетела округу быстро. Дошла весточка и до Матвея. Только не знал он, что жена его спаслась, и двоих сыновей сберегла. Он и раньше был отважный, как говорили в деревне - забубенный. Глаза гневом наливались в секунду, в драках против него робели и куда более сильные парни. А уж после той страшной вести как с цепи сорвался, смерти искал.
После освобождения района Пелагея с детьми вернулась на родную усадьбу, стала налаживать жизнь. Жить стали с соседкой и ее дочками - многие так объединялись, проще было выжить вместе. У соседки Нюры было четыре дочери - три в законном браке рождённые, в любви и радости. А последняя, крохотная, от немца. Много их таких было, "фашистиков", по нашим деревням, кто от насилия родился, кто от великой нужды.
Жили бабы с ребятишками ладно, ребятки уже помощниками стали, все полегче. Только от Матвея весточек не было. Игнат, Нюрин муж, писал, не сказать чтобы часто, но присылал когда письмишко, а когда и гостинец с оказией передавал - сахару, тушёнки, крупы. И вот победа. От Матвея ни слуху, ни духу. А Игнат домой едет, письмо пришло, ждите, мол, дорогие... Нюра как получила то письмо, пошла в подлесок да и удавилась, через три дня только и нашли. Не смогла мужа встретить, в глаза ему смотреть не смогла. Горевал Игнат сильно - шутка ли, горе какое. Мало того, что сам без руки вернулся, так ещё и жены нет, дома нет, детей четверо и всех кормить надо...
За два года поставил дом, в колхозе на хорошем счету был. Корову завел - старшая то дочка подросла совсем, 14 лет уже, помощница отцу настоящая. Но хозяйки нет в доме.
У соседей дела шли совсем худо - в начале 48 года из военкомата пришло письмо, мол отец ваш геройски погиб, вот вам медаль. Покрылась Полюшка черным платком, спрятала горе свое и дальше жить стала, сыновей поднимать надо. Ещё через год сошлись они, зажили одной семьёй. Девчонки ее как мать приняли давно, ещё тогда, когда одной семьёй жили. Стала Пелагея оттаивать, заблестели ее глаза, отъелась при муже, зажила спокойнее. Но платка черного не снимала. Игнат не неволил ее, по себе знал, как это, любовь хоронить. Шесть лет прожили они, троих детей ещё родили. Старшая дочка уже замуж пошла.
А в 55 году случилось страшное. 10 лет Победы праздновали, тогда ещё очень робко и скромно. Пошли на кладбище помянуть всех своих, как исстари принято. Вся деревня там была, все слышали как кричала Пелагея.
Пришли они на могилу, где сын ее старший вместе с другими повешенными в тот день, похоронен был. Там и имена подписали серебряной краской, герои же лежат. А возле могилы мужичок безногий на каталке деревянной. На руках младенец, рядом два парнишки одинаковых стоят, годков четырнадцати. Люди больше на близнецов глядели, редкость в наших местах. А Полюшка как глянула на инвалида, так и зашлась криком, признала мужа своего, по которому траур не снимала столько лет.
Матвей ранен был сильно, ноги потерял, без памяти долго был. Как война кончилась его в дом инвалидов определили. Дома-то у него нет, это он вспомнил. И семьи нет...
Много лет был то ли на том свете, то ли на этом - не хотел жить, смерти искал. А потом ничего, поглядел на чужую боль, и своя показалась полегче. Санитарка там была одна, хорошая женщина, только обгорелая, все лицо один шрам. Это она из горящей избы мальчишек своих вытаскивала. Вот эти-то парнишки Матвея в жизнь и вернули. Жили они с матерью при доме инвалидов, помогали как могли. И прикипел к ним душой Матвей, все ему казалось, что на его сына старшего похожи они. И с мамкой их сдружился, и вовсе она оказалась нестрашная. Стали жить вместе, младенца прижили. Да только не исполнилось малышу и полгода, заболела мамка, сгорела в одночасье. Так остался Матвей опять один, с тремя ребятами. Собрался вешаться - ребят в интернат заберут, а он как, опять на казённые харчи? Даже потренировался, дело-то непростое и для целого человека, а уж для безногого и подавно. Решил напоследок к родным могилам поехать, тем более и повод, день Победы, да с ребятишками хотел подольше побыть. Вот там и встретился со своей Пелагеей, Полюшкой, Полинкой...
В тот день Пелагея сняла черный платок. А жить они стали все вместе. И никто по деревне ни одного похабного слова не сказал, даже по пьяни. Старшие дети учиться уехали, а кто в колхозе остался, жили вместе с родителями. Игнат пристрой затеял ставить, ведь четверо малышей, да подростки, да самих трое, да мать первой жены-покойницы ослепла, к себе забрали, чтоб приглядывать было сподручнее. Игната все дети звали Батей. Здоровый, сильный, хоть и с одной рукой, а инвалидом не назовешь. А Матвея стали звать Батёк, маленький батя значит. А он и не обижался. Только-только пристрой обжили, как Игнат умер - уж какой богатырь был, а старые раны жить не дали. А через полгода и Пелагея ушла. И остался Матвей опять один. Детей полон дом, слепая теща Игната, корова, сотки и пенсия инвалида. Игнатовы дочки старшие Батька не бросали, помогали чем могли, но и он им отца заменил, стал им опорой, защитой. В то время мужики деревенские об жену кулаки почесать за грех не считали, они ж фронтовики, герои. Даже и молодежь, пороха не нюхавшая, также жила - раз мужик в доме есть, значит хозяин всему и всем, в первую очередь жене. Вот старшей дочки муж решил поучить бабу. Он и раньше этим грешил, а тут прям сильно зверствовал, прибежал сынок ее в слезах к Матвею, мол, мамка отходит. Матвей на тележке своей пока докатил, тут ребята подбежали, поднесли. Приехал на двор к зятю, а тот пьяный куражится, а Маришка вся кровью залитая. А люди стоят смотрят. Никто не заступится, бьёт, значит есть за что. Ухватил Матвей кнут да и иссек зятя. Тот отбиваться вроде стал, да куда там! А люди стоят, смотрят. Только ребята Матвеевы наготове стоят, кто с оглоблей, кто так, с руками. Как зять упал без чувств, так Матвей и говорит собравшимся, смотрите, мол? Смотрите! И запомните, и другим скажите! У меня, мол, дочек много! Но и батогов на всех хватит!
Может и не так говорил он, но люди так услышали, и передали потом всем.
Маришку с дитём домой забрал, нечего с дураками водиться, чай, не сирота. Зять потом долго кругом хаты ходил, жену домой зазывал, пошла ли она с ним, или нет - не знаю. Но ни одну из дочерей Батька никто больше пальцем не тронул. Правда замуж они все шли "перестарками", в 24, а то и в 25 лет. Зато удачно. Умер Батёк на 93 году жизни. Окружённый детьми и внуками. Тетя Ниночка Батькова это та самая девочка, которую жена Игната от немца прижила. Она Батька и дохаживала, с ней он доживал свою непростую жизнь.
Как то свекровь моя зазывала тетю Ниночку в церковь, свечку хоть поставить за родителей. А она сказала - "Нечего мне за них молиться. Мамка Нюра моя муку приняла, при жизни все грехи отмолила. Мама Пелагея и грешна не была ни словом, ни делом, ни помыслом. Бате нашему, Игнату, молитвы тоже ни к чему, некогда ему было грешить-то. А про Батька одно знаю, он на том свете и так рядом с Пресвятой Богородицей, за любовь свою, за силу свою и за всех нас. Не нужны им ни свечки мои, ни молитвы ".
На кладбище они трое рядом и лежат. Пелагея, Игнат и Матвей. А все их дети и внуки и правнуки, независимо от фамилии, носят прозвище Батьковы.
Вот такая история любви. Не дай бог пережить такую.....