Любителям фантастики двадцатых годов прошлого века грех было жаловаться на отсутствие интересных новинок. Набирало творческую силу перо Александра Беляева. Один за другим печатались рассказы Вениамина Каверина, в те годы вдохновленного новеллами немецкого писателя-романтика Эрнеста Теодора Амадея Гофмана. Появлялись в печати новые произведения Александра Грина. Громко заявляли о себе и литературные новички.
Николай Степанович Комаров родился в 1886 году. Получил профессию инженера, специалиста по холодильным установкам. Стал автором ряда научных работ. Увлекался литературным творчеством. В историю научной фантастики вошел романом «Холодный город. Фантазия техники» (первая публикация вышла под псевдонимом Инженер Кузнецов), посвященным последствиям глобальной климатической катастрофы и жизни в искусственно созданной среде обитания. Автор не претендовал на широкие социальные обобщения, как инженера его интересовала главным образом техника. Дата и обстоятельства смерти писатели неизвестны.
Итак, Роман «Холодный город». Время действия ХХII век. Человечество основательно продвинулось в техническом отношении. Был перестроен Панамский канал, теперь в нем не использовались шлюзы. Изобретены: радиофон для беспроводной связи, диктофон, электрическая доска времени, летательный аппарат «аэро», который использует принцип полета насекомых, скоростной электропоезд и многое другое. Наслаждаться жизнью людям будущего мешают изменения климата планеты. Усиливается активность Солнца, земное ядро нестабильно, снижается прозрачность атмосферы, в результате чего на Земном Шаре неуклонно повышается температура. Специалист по холодильным турбокомпрессорам, инженер Том Хэд начинает строить грандиозный город Колтон на 10 миллионов жителей, в котором будет поддерживаться постоянная температура 15 градусов по Цельсию. Из России в Америку приезжает русский инженер Комов, ведущий мелиорацию Туркестана. Здесь он знакомится с заведующей лабораторией холодильных машин молодой полькой Марией Чарской. Разумеется, завязывается роман. Однако ни ум, ни талант, ни любовь не могут спасти химерическое сооружение инженера Хэда.
«...жуткая правда потрясла весь мир. От взрывов вещества «аут», как определили потом эксперты, была разрушена прежде всего центральная холодильная станция. Лопатки от компрессорных дисков находили впоследствии на расстоянии 20 километров от Колтона. За этими взрывами последовал ряд многочисленных новых взрывов. Это газы холодильного агента, которые прорвались наружу, отравили воздух и содействовали общей гибели и разрушению.
Стеклянные своды системы Рибо, бывшие гордостью Фреда Пайка, при своем падении превратили все в бесформенную массу, подобно библейскому каменному дождю.
Газеты целый месяц описывали гибель Колтона, указывая на причину этой гибели — месть китайцев-фанатиков...»
Вадим Дмитриевич Никольский родился в 1883 году в семье известного врача и общественного деятеля. Во время революции 1905 года примкнул к социал-демократам, руководил боевой рабочей дружиной Невской заставы, но после поражения восстания отошел от политической деятельности. Главным призванием Никольского была наука и техника. Во время Первой Мировой он участвовал в конструировании боевых аэропланов, в частности организовал первую в России лабораторию по плавке ферровольфрамов. После Октябрьской революции занимался инженерной деятельности в области энергетики. Арестован в 1938 году. Погиб в лагерях в 1941. Точная причина смерти неизвестна.
В своем литературном творчестве Никольский оставался верен инженерному делу. Его рассказы и повести мы сейчас бы отнесли к поджанру твердой научной фантастики. Самым значительным произведением писателя стал роман «Через тысячу лет». Герой романа советский инженер Андрей Осоргин спасает от гибели немецкого инженера Фарбенмейстера. В благодарность тот привлекает его к испытанию своей машины времени — кстати, первой в нашей фантастике. Сначала они путешествуют в прошлое, а за тем — перемещаются в далекое будущее.
Не исключено, что Иван Ефремов, описывая людей будущего, вдохновлялся как раз романом Никольского, который отстаивал не только интеллектуальное, но и физическое совершенство потомков, живущих в ХХХ году нашей эры:
«— Эйрен-антротей… — расслышал я слова незнакомки, отступившей в момент нашего прихода за кресло, в котором сидел старик. Я не мог оторвать от нее своего зачарованного взгляда. Там, на крыльце, в косых лучах заходящего солнца, она показалась мне какой-то феей из сказки, — но здесь, вблизи, при ярком свете, лившемся с потолка, фея исчезла и на ее месте очутилась стройная молодая девушка в полном расцвете своей красоты и молодости. Ее гибкое мускулистое тело плотно, как чешуя, облегала коричнево-бронзовая кираса с матово-металлическим блеском. Руки до плеч и ноги ниже колен были обнажены. На ногах я заметил что-то вроде сандалий с крестообразной перевязью до колена, где начиналась кираса. Шея и часть груди были открыты, позволяя любоваться их ровным загаром. На голове была круглая шапочка-шлем из того же самого материала, что и кираса. Через правое плечо была переброшена легкая дымчато-прозрачная материя какого-то странного цвета, падавшая вниз широкими, легкими складками. Из-под шапочки выбивались завитки золотистых волос, оттенявших прекрасное лицо незнакомки. Особенно хороши и выразительны были ее серо-голубые глаза, в которых еще боролись радость со страхом. Широко открытые, глядели они на нас с молчаливым вопросом…»
Мимоходом Никольский предсказал атомную катастрофу в 1945 году, правда, по версии Никольского она уничтожила Париж, а заодно две трети Европы.
«...Это случилось около сорока двух декад, или четыреста двадцать лет тому назад. Как раз здесь, на этом месте, погребенном под наносами Северного моря со времени великой катастрофы атомного взрыва, происшедшей, по вашему исчислению, в 1945 году, шли работы по постройке нового города...»
В 1927 году появляется журнальная публикация романа Александра Беляева «Радиополис», впоследствии переименованного в «Борьба в эфире». Говорят, что в годы «холодной войны» к нему проявляло особый интерес ЦРУ — фактически, это было единственное произведение советской фантастики, где описывалась гипотетическая американо-советская война. Главный герой «Радиополиса» по целому ряду обстоятельств попадает в хронологически не определенное будущее. Коммунизм победил на большей части Земного Шара — красное знамя реет над Европой, Азией и Африкой. Последним оплотом капитализма осталась лишь Северная Америка, которое удается противостоять коммунистам благодаря некому загадочному «универсальному оружию». Разумеется — это были очередные «лучи смерти». Надо ли говорит, что финал этой борьбы предрешен. Главный герой оказывается в самой гуще схватки.
Поначалу герой теряется в догадках, в какое же будущее он попал? Судите сами:
«По мере того как я опускался, быстро теплело. Легкий ветер относил меня в сторону, по направлению к Кремлю. Недалеко от него я увидел рощу кипарисов, среди которой стоял прекрасный мраморный фонтан, освещенный взошедшей луной. Эти кипарисы, росшие на открытом воздухе, рядом с кремлевскими стенами, поразили меня. Но я тотчас забыл о них, привлеченный новым зрелищем. Парашют перенес меня через Кремлевскую стену, со стороны Боровицких ворот, и я опустился… на площади, покрытой снегом. Не веря своим глазам, я взял снег рукою. Это был настоящий холодный снег, но он не таял от окружавшего теплого воздуха, ни даже от моей горячей руки. Что за невероятные вещи творятся здесь?
Я посмотрел вокруг. Стояла необычайная тишина. Луна золотила купола церквей и зажигала синие искры бриллиантов на запорошенных снегом крышах древних теремов. В одном из них, в маленьком окошечке, со слюдой вместо стекол, светился желтоватый огонек. Но на улицах никого не было видно. У Красного крыльца стояли два бородатых стремянных в теплых кафтанах, отороченных мехом, и в меховых остроконечных шапках. Опираясь на бердыши, они дремали. Стараясь не разбудить их, чтобы вторично не подвергнуться аресту, я осторожно обошел их по скрипевшему снегу и побрел к центру Кремля, пытаясь разрешить загадку: в каком же веке я живу?..»
Потом он понимает, что будущее это не столь уж и безоблачное:
«Несколько пальм и груды развалин, двое смуглых, кудрявых детей и старуха в лохмотьях. У одного ребенка были отожжены ноги по колена. Он лежал без сознания. Мальчик постарше смотрел на него с молчаливым ужасом, а старуха, склонившись над ребенком, раскачивала седой взлохмаченной головой и выла протяжно, надрывно, как воют собаки… Рядом, с оскаленными зубами и большими остекленевшими глазами, лежала ослиная голова —одна голова… Листья пальм шумели, шуршали камни под набегающими волнами, как унылый аккомпанемент к однообразному, хватающему за душу, вою старухи… Это было слишком…»
В отличие от многих других авторов, которые описывали войну с капиталистами, как легкую прогулку, Беляев понимал все трудности борьбы с хорошо вооруженным врагом:
«Мы попытались применить воздушный флот. В то время и у нас техника уже была высоко развита. У нас имелись воздушные суда, действовавшие по принципу полета ракет. Эти суда могли подниматься выше слоя воздушной атмосферы, то есть больше двух тысяч метров. Мы надеялись напасть на врага врасплох «с неба». Но враг был хорошо подготовлен. Очевидно, по всем границам Америки от земли вверх были направлены те же невидимые, но смертоносные лучи. Едва наши воздушные суда, сделанные из особого металла, вошли в эту завесу, как были превращены даже не в пепел, а в пар…
А десять часов спустя страшное бедствие пронеслось по всем странам Европы и Азии. Через сороковой меридиан северной широты — по Испании, Италии, Балканам, Малой Азии, Туркестану, Китаю и острову Ниппон в Японии без единого звука пронесся смертоносный луч, испепеливший на своем пути в полосе ста километров шириной все здания, людей, животных, нивы, хлопковые поля, сады...»
И это лишь малая часть фантастических произведений, опубликованных на русском языке в 1927 году.