Могу только смутно догадываться, почему перед наступлением Нового года на меня нападает лёгкая грусть. Отчего-то в голове всплывает масса воспоминаний о детстве.
Одно из самых ярких: старый деревенский дом, печка-голландка, узорчатые вязаные подзоры на высокой кровати, пирамида подушек и телевизор, покрытые кружевными накидками, стул с пёстрым ковриком-«блинчиком» и лежащими на нём начатым носком, ощетинившимся спицами, и клубком, которым воспитанная бабушкой кошка-мышеловка даже не претендовала.
Если приблизиться к вязанию, и вдохнуть аромат, становилось понятно: шерсть для изделия «пожертвовали» козы старенькой (или мне только так казалось) соседки тёти Паши, живущей через улицу.
В местном сельпо чего только на полках не было: от верхней одежды до хлеба, но вот пряжу ни разу видеть не приходилось. Были нитки разной толщины, и на кружевные подзоры, если память не изменяет, чаще всего брали «штопку». Меня это название тогда почему-то очень смешило, хотя – что может быть весёлого в том, что вещи приходилось ремонтировать?
Вот и получалось, что основными продавцами пряжи были такие тёти Паши, вроде бабушкиной соседки, а также владельцы пуховых кроликов и длинношёрстных пород собак.
Сейчас бы опытные маркетологи рекламировали эти материалы с упором на полнейший хэндмэйд и натуральность. «Экологическая пряжа, собранная и спряденная вручную без применения искусственных красителей и осветлителей».
В районном центре и городе ситуация с пряжей была «повеселее». На прилавках была шерсть в 2 ценовых категориях: по 3,5 и по 5 рублей, а также встречалась полушерсть и хлопок.
Почему-то чаще всего попадались мне на глаза пасмы и клубочки от прядильно-ниточного комбината имени Кирова. Даже сейчас, когда при современном разнообразии встречаю «ленинградский» Ирис или другой артикул, испытываю щемящее чувство, как будто с очень давним другом детства увиделась.
Нитки по 3,5 были слегка грубоватыми (маркетологи продвигали бы их как рустикальные), и оттенков было немного, а вот пряжа-пятирублёвка была хороша! Ровная, тонкая (руками приходилось вязать в несколько сложений), не очень колючая. Однако, при средней зарплате в 100-120 рублей, цена готового изделия, чего и говорить, «кусалась». К тому же, перематывать её в удобные для вязания клубочки было отдельной историей и отнимало время.
В «привилегированном» положении оказывались рукодельницы, которые или сами были женами участников ГСВГ, были знакомы с такими семьями, или путешествовали по Прибалтике, где производили отличную шерстяную пряжу. По сути, для мастериц не было лучшего подарка, чем какой-нибудь импортный мохер. Стоимость такого мотка могла доходить до 12 рублей, и приобретение пряжи на полноценное изделие «пробивало солидную дыру» в семейном бюджете.
Поэтому приходилось выкручиваться. Не хочу очернять плановую экономику Советского Союза, но многие изделия, которые были сделаны на трикотажных комбинатах, оказывались крайне неудачными.
Камвольно-суконные комбинаты и шерстопрядильные фабрики производили пряжу, но, как я теперь понимаю, она шла на предприятия, а рукодельницам – доставалось то, что оставалось.
Приходилось идти на ухищрения. Хорошо, если детали не выкраивались из полотна, а затем сшивались, а вывязывались машинным способом целиком. В таком случае – вещь аккуратно распускалась, и после распрямления нити можно было приступать к вязанию.
Пик моего увлечения вязанием пришёлся уже на новый век, и, к счастью, предварительных «танцев с бубном» перед началом вязания и проблем с поиском пряжи теперь легко можно избежать.
Честно скажу, если бы возникла необходимость распускать изделие и выпрямлять нитки, может, я бы и не втянулась в это рукоделие.
Какими воспоминаниями о пряже времён СССР готовы поделиться вы?
