Пробуждение Даши было неприятным и болезненным. Лицо опухло, кожа на нём так сильно натянулась, что казалось в любой момент лопнет. Глаз, который не открывался, пульсировал изнутри. Губы потрескались. В горле стоял колючий ком. Тело ломило. Она чувствовала себя куском мяса, который старательно отбили, но не успели обжарить.
- О-ох, - Даша открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Память нехотя подбрасывала ей разрозненные фрагменты вчерашнего дня.
В комнате царил полумрак. Женщина смотрела, как пылинки танцуют в ярком солнечном свете, что пробивался через щель между портьерами окна, и не могла ухватиться за нить произошедших событий. В её голове не укладывалось, как один человек мог издеваться над другим ради денег.
- Дарья? – откуда-то сбоку раздался приятный женский голос. – Вы пришли в себя. Не волнуйтесь, вы находитесь в квартире Ивана Дмитриевича. А я ваша временная сиделка. Меня зовут Катерина. Сейчас мы с вами потихоньку поднимемся с кровати, дойдём до туалетной комнаты, потом примем душ, переоденемся. Вам необходимо поесть и принять лекарства.
- А… - голос Даши был глухим. Связки будто горели. Хотелось ногтями разорвать горло, чтоб вынуть сухой, колючий ком, что невозможно было сглотнуть.
- Не разговаривайте. У вас было повреждено горло, - перед Дашей появилась женщина лет на десять её старше. Строгое серое платье, белый ажурный воротничок. Волосы зализаны назад и скручены в плотный, идеальный пучок. На лице ни грамма косметики. Ногти коротко острижены. И кажется никаких духов. Её улыбка была мягкой и добродушной. – Не торопитесь, - приговаривала она, помогая Даше принять сидячее положение. – Ивана Дмитриевича сейчас нет дома. Но он дал мне все необходимые рекомендации по уходу за вами.
Даша только вздохнула. Кряхтя, как столетняя дряхлая старуха, поддерживаемая Катериной, женщина дошла до туалета. Она испытала стыд, когда оказалось, что сама не может встать с унитаза и надеть трусы. Впрочем, раздеться, чтобы принять душ, самостоятельно, она тоже не смогла.
А затем было ещё одно испытание – зеркало. Огромное во всю стену ванной комнаты. Оно во всей красе отражало каждый синяк на лице и теле Дарьи.
Она безвольной куклой стояла под душем. Тёплая вода не приносила облегчение, не смывала боль и мерзость произошедшего с ней. Отвращение – вот, что чувствовала женщина. Отвращение к жизни. Ярость от несправедливости к ней. Ненависть ко всем богатеньким «мальчикам» и «девочкам».
Денис, Вася, Аня, Кристина, Миша, Ваня – пока они не появились в её жизни, всё у неё было хорошо.
Жёлтые розы – несчастья начались именно с этих цветов.
«Если бы я не заказала жёлтые розы, - жалили её мысли, - то Денис не смог бы купить их у меня в цветочном магазине, у него не произошла бы стычка с Аней, он не приехал бы ко мне, не потерял бы свой телефон…» - она вновь и вновь повторяла всю цепочку событий, вплоть до того момента, как оказалась связана и избита. Она винила во всём себя. Себя и жёлтые розы. Не зря же в народе их считают цветами, которые приносят несчастье. Жёлтый – цвет жалости, предательства. Именно так она себя и чувствовала - жалкой и преданной.
Сил потереть себя мочалкой у Даши не было, а от помощи Катерины она отказалась. Даша всегда поднималась сама, как бы больно не падала. И сейчас она должна подняться самостоятельно.
Выбираться из душевой кабины было труднее, чем забираться в неё. Но Даша справилась, закусив нижнюю губу до крови.
«Я смогу», - повторяла женщина, когда смотрела одним глазом на своё изуродованное лицо, что отражалось в зеркале.
- Дарья, - подхватила её под локоть Катерина, которая тихой тенью стояла у двери, позволив своей подопечной самой помыться, если стояние под душем, можно назвать мытьём. Она понимала, что женщине нужно время, чтобы всё осмыслить и поплакать. Так часто делали другие её пациенты, с сильным духом, которые не желали демонстрировать свои слабости окружающим: молча плакали, стоя под душем. – Давайте, я помогу вам одеться. Иван Дмитриевич…
- Простите, - прохрипела Дарья, - вызовите мне такси.
- Что вы. Я не могу. Иван Дмитриевич…
- Тогда одолжите мне телефон. Я вызову такси сама, - просипела женщина. Её голос то и дело пропадал. Поэтому слова были рваными.
- Я не могу, - замахала руками Катерина. – Давайте, дождёмся возвращения Ивана Дмитриевича.
А Даша не могла ждать. Её корёжило от роскоши убранства квартиры. От дизайнерской плитки, от картин что висели на стенах, на которых непонятно что было изображено, от идеальной чистоты, от раболепия, что слышался в голосе Катерины, всякий раз, стоило ей сказать Иван Дмитриевич, с придыханием, будто в этот момент она деньги пересчитывала и умилялась сумме, которую ей заплатили.
Больше Даша не произнесла ни слова. Катерина её одела в простые мягкие трикотажные брюки и футболку, затем проводила обратно в комнату, помогла снова забраться в кровать, принесла на деревянном подносе тарелку с бульоном и две таблетки в маленькой пластиковой ёмкости.
Даша не стала сопротивляться, поняв, что стала заложницей в доме Вани.
«Пока он помолвку свою разыгрывает, - неприятно кольнуло сердце. Ей стало обидно, что он бросил её, после того, как спас. – Нет, - окончательно решила она для себя, - надо держаться подальше от богатеев. У них своя дорога. У меня своя».
Сейчас лучшим решением она посчитала: продать помещение цветочного магазина, сделать ремонт в квартире и устроиться флористом.
«Я начну всё сначала, поднимусь, - убеждала она себя, откидываясь на подушку и закрывая уцелевший глаз. – Я обязательно поднимусь».
Даша крепко спала, когда вернулся Ваня. Она спала и не могла видеть, как мужчина, расплатившись с сиделкой, растянулся рядом с ней на кровати, осторожно прижимаясь к ней. Она спала и не слышала, как шептал он ей слова любви, пока сам не уснул, обнимая её за талию.
© Copyright: Дёмина Наталья.
Продолжение следует...