Часть 17.
- Мама! Что же делать? – ревела Ирина поздней ночью, когда гости чинно разъехались, причитая и сопереживая новосёлам.
Тётя Люся молчала, взять бы эти новые сковородки, подаренные кем-то из важных гостей, да ударить Ирке по голове, так чтобы аж зазвенело. Но уже поздно, что сделано, то сделано. Свекровь сидела за столом рассматривая остатки праздника.
- Ты спрашивала Гришку и других?
- Спрашивала! – отрывала ладони от зарёванного лица Ирина, - они только отворачиваются, говорят, завтра выяснят, заедут, скажут. Суки! Сидели, ели, пили за столом, а как только беда, по домам побежали, как тараканы от включённого света… Господи! – взывала она к небесам, - что же теперь будет? Неужели, это правда?
- Правда! Как и то, что ты сидишь в новом доме, когда работы нигде нет, жрать у многих в домах нет! - безжизненно отвечала тётя Люся.
- Теперь меня во всём обвинять будете? Это я виновата? Что плохого я хотела для своей семьи? Что же делать ма-ма? – завывала Ирина.
- Митю ждать. Он мужик, с мужиками быстрее договорится, и всё выяснит, завтра в город поедем в милицию, всё разведаем.
- А дети? А хозяйство? Дом? - ломала локти Ира.
- Не кричи на весь дом, дети итак перепуганы, Лиза еле заснула. А чего переживать? У тебя друзей много, сегодня вон сколько было, - иронично заметила тётя Люся, - попроси помощи, пусть придут, коров подоят, скот накормят, детей в школу отправят… Разве не для этого ты развела этот базар?
- Хватит из меня виноватую делать! Вы тоже, между прочим, небелая и непушистая. Могли бы и подсказать сыну…
- Подсказать? – страшно посмотрела на Ирину свекровь, - Да кто меня слушал?! Тебе только одно подавай деньги, деньги, деньги! Тряпки, барахло, дом свой! Ты хоть знаешь, сколько мы с мужем и детьми строили дом который тебе не угодил?! А тебе всё и сразу подавай, вошла во вкус?! - не могла остановиться тётя Люся, а сама за сердце схватилась. – Где сейчас ваши друзья — барышники, с кем Колька колхозное таскал? Им ничего не будет, не впервой! Другие сядут…
- Хваатиит! – выла Ира.
Тётя Люся не осталась со снохой в новом доме, еле доковыляла до своего дома через сад. Воздуху не хватает на улице, а в доме вовсе нечем дышать. Слёз нет плакать, всё высохло давным-давно, горит всё в груди, горит! Давит, словно тяжёлый камень на неё взвалили.
На рассвете приехал Митя с женой. Шура пошла к Ирине, они вместе прибрали в доме, управились по хозяйству. Ира молча ходила за этой маленькой и юркой девушкой, повторяя за ней каждое движение. Откуда она знает тут всё, они ведь так редко приезжали.
- Ира, ты прости, по возможности я буду приезжать, помогать, но сейчас не могу. Надо домой. Мальчишек оставили одних, температурят. Митя здесь останется с матерью, а я побегу.
Шурочка исчезла так же быстро, как и появилась ранним утром. Ира боялась войти на кухню где сидели деверь со свекровью. Она помчалась к сестре.
- Таня, - ворвалась она на холодную веранду.
Наташка спокойно цедила через марлю молоко в банки после утренней дойки, мальчишки шумно завтракали в доме выясняя отношения. Она и бровью не повела увидев так рано тётку, что-то случилось.
- Наташа, где мама?
- Управляется во дворе, - спокойно ответила девчонка и направилась в дом, - мне в школу собираться надо, а то на автобус опоздаю. Сходите сами к ней.
Ира побежала на чужой хозяйский двор, не обращая внимание на грязь, навоз у сарая, орущую и мычащую скотину, она искала сестру.
- Таня, помоги! – выпалила она, увидев Татьяну с двумя вёдрами воды. У сестры аж вёдра плюхнулись на землю.
- Что случилось? На тебе лица нет.
- Кольку посадили, вчера забрали, - второпях сообщила она.
- Как вчера? У вас ведь новоселье было…
- Из-за стола и забрали, - расплакалась Ира. – Позорище-то какое! На всю деревню прославились.
- Ира, успокойся, не реви, расскажи, что случилось, - топталась Таня в резиновых сапогах в навозе, она хотела обнять сестру, но постеснялась, она в рабочей одежде вся перепачкана, от неё воняет.
Ирина наскоро рассказала сестре всё, как было.
- От меня-то что? – удивилась Таня.
- Мы с матерью и Митей в город поедем, присмотри за хозяйством и детьми, пожалуйста. не знаю когда вернёмся.
- Конечно, Ира. Только не знаю, успею ли я, - сомневалась Таня, у неё дома много работы, теперь и в чужом дворе хозяйничать.
- Танька! К кому мне ещё обратиться, если не к родной сестре? Наташка всё знает у нас в доме.
- Хорошо, хорошо беги. Мы справимся, не переживай. Приедешь, всё расскажешь, а то я теперь с ума сойду, переживать буду. Боже мой! – причитала Таня, - как же это можно?
Митя не хотел брать Ирину с матерью в город. Обе накрученные, Ирка только ревёт, а в таком деле холодная голова нужна, но они вцепились в него мёртвой хваткой.
- Ладно. Только в милицию я сам пойду, может и со мной говорить не станут…
Вернулись домой глубокой ночью, молчаливые, на тёте Люсе лица не было, бледная, глаза впалые, злые. Ирина не просыхала от слёз. В доме до сих пор хозяйничала Таня, она только к двенадцати управилась по чужому хозяйству, убирала в кухне. Наташа осталась на своём, не торопилась она помощь к родне после того случая с утятами. Митя сразу домой поехал.
- Дети спят в бабушкиной постели, молоко в холодильниках, все накормлены, напоены, - тихо отчитывалась Таня, глядя на убитых горем родственников.
- Спасибо дочка, - сухо выдавила тётя Люся и упала в обморок.
Поднялась паника. Ирка завыла пуще прежнего. Таня побежала в дом к телефону, начала звонить в скорую, она быстро объяснила девушке на том конце провода что женщине плохо, она без сознания. Назвала адрес.
- Скорая выезжает, - прогнусавил голос в трубке, - но вы же понимаете до вас путь неблизкий…
Девушка объяснила, что необходимо сделать сейчас, если есть возможность самим найти транспорт и отвезти больную в местную амбулаторию, потом прямо сказала, бензина нет, лучше не ждать.
Таня выскочила из дома и побежала к свёкру. Она бежала в одном платье по улице надеясь, только на отца. Переполошила всех собак во дворе, разбудила и напугала стариков.
- Помогите, вы же знаете у кого машина на хуторе, - громко дышала Таня, как загнанная лошадь, - тёте Люсе плохо. Скорую вызвали, но неизвестно, будет ли.
Свёкор спросонья понял только, что Люське худо, быстро натянул штаны, накинул рубаху, схватил с вешалки свою засаленную от работы фуражку и быстро пошёл во двор. Послышался рёв трактора, через несколько минут он выехал со двора и куда-то умчался в темноту.
Таня в двух словах объяснила Любови Юрьевне, что случилось, и побежала обратно к сестре.
- Танька! Ты меня бросила… Где ты была? Сказала, скорую вызовешь и бросила меня! Опять, - вопила Ира сидя на коленях рядом со свекровью, она была напугана как ребёнок, она почти билась в истерике от осознания того, что её бросили одну.
- Я к свёкрам бегала. Не бросала я тебя. Всё хорошо, - обняла Таня сестру. Ирина немного затихла и начала рассказывать.
- Вешают на Кольку всё, что можно и нельзя! Так сказал Митька. Все его компаньоны-фермеры на него показали и ещё на одного работягу. Понятно, что заберут всё обратно со двора, из дома. Но тут и десятой доли нет того, что ему приписывают. Это всё зоотехник и бухгалтер! Учётчица на него показала… Сама ведь сколько документов подписывала, техники у неё во дворе сколько! – возмущалась Ира.
- Ну её понять можно, у неё трое детей, - ляпнула Таня. Ира исподлобья взглянула на неё. – Что ещё Митя говорит? Что делать?
- Сказал, к участковому завтра пойдёт, попробует через него договориться. Когда сказал, сколько лет грозит Кольке свекруха так и побелела. Всю дорогу домой молчала. Ох, Танька думала ли я, что такое случится со мной?
У двора послышался шум, во доре мужские голоса.
В кухню вошёл свёкор Татьяны, тучный с большим животом. Митя опять приехал и местный пасечник с конца хутора, у него Жигули свои. Тётю Люсю подняли на руки и отнесли в машину. Не стали рисковать и отвезли прямо в город. А скорая так и не приехала этой ночью.
Тяжёлая выдалась ночка и новый день ничего хорошего не сулил.
Ирина и Шура по очереди ездили к матери в больницу, Таня на хозяйстве в двух домах валилась с ног, но ни разу не пожаловалась сестре. Только Наташка, видя, как тяжело матери забирала Лизу и Лёню к себе со школы. Любовь Юрьевна приглядывала за детьми. Как-то все взялись за руки и пришли на помощь близким, лишних вопросов не задавали.
Митя мотался по селу разговаривая, со всеми кто вместе с Николаем строил новое, светлое будущее, но те только руками разводили. На словах поддерживали семью, деньгами сейчас не могли, всё в фермерство вложили.
- Ты Митя о нас плохо не думай! – убеждали его бывшие руководители колхоза, - мы всё правильно делали, сам посмотри, - кидали они перед ним папки с документами, - Николаю большего хотелось. Знаем, столбы бетонные, телеги две мимо нашего общего дела ушли. Его предупреждали. Мы твоего батьку с матерью всю жизнь знаем, и на такую пакость никогда бы не пошли, а сейчас всех таскать начнут. Сам понимаешь, одному меньше дадут, нежели целой «банде» расхитителей народного добра.
Митя это понимал, участковый и следователь ему всё объяснили, но что делать дальше. Если брата посадят, надолго мать не выдержит. Вот и обивал пороги Митя везде, где только можно, дома не жил. Адвоката хорошего нанял, дорогого. Через пару недель появились первые проблески.
- Есть маленькая лазейка, - осторожничал адвокат, оглядываясь по сторонам выйдя из управления. – Пойдёмте отсюда, я вам всё расскажу.
Они присели на холодную сломанную скамейку в ближайшем сквере, и адвокат постарался доступно всё объяснить.
- Николай сядет – это факт! Вопрос только в сроках… Нам готовы пойти на уступки, семья порядочная, уважаемая, он ни разу не был замечен нигде, характеристика у него хорошая, дети. Но суммы, которые стоят в документах… Это же ужас! Неужели он действительно всё это украл и распродал?
- Короче, - нервничал Митя, он понимал, к чему ведёт юрист.
- Денег много надо! Очень!
Худощавый, высокий Митя прогнулся и упёрся локтями в колени, он смотрел на случайных прохожих, на сломанную скамейку чуть поодаль, страшно было задавать следующий вопрос.
- Сколько?
Адвокат достал из старого кожаного портфеля клочок бумаги и написал цифру и много нолей…
- Срок какой? – отвёл взгляд с бумажки на прохожих Митя.
- Год, два не больше. Нам готовы пойти навстречу, только затягивать нельзя!
- Я понял, - Митя встал и пошёл из сквера, ему надо к матери.
- Что мне передать? – крикнул вслед адвокат.
- Я завтра всё скажу, - не оборачивая громко ответил Митя.
Адвокат только кивнул и тоже поспешил по делам.
Митя без прикрас всё рассказал матери в больнице. Страшно было говорить такое после сердечного приступа, но сын всегда помнил, как мать легко относилась к деньгам, никогда за них не держалась, в высшее общество и в партийную элиту не стремилась, поэтому и проработала всю жизнь дояркой. Копила на чёрный день, дети это знали. Но столько их было этих чёрных дней, сама тётя Люся уж и не знала на что деньги откладывает на книжку. Перед новосельем открылась Мите, что хочет Кольке машину купить, но чуть попридержала, как чувствовала беда рядом.
- Продавай всё! – спокойно ответила она, - всё за, что деньги дают! Продавай. Видимо, плохой матерью я была, раз Колька так вляпался, - корила она себя, - за всё в этой жизни надо платить!
- Не говори так мам. Ты здесь ни при чём, сейчас всех манит казённое добро, думают ничьё, быстрые деньги. Знаешь, сколько раз меня звали во всякие компании, фермерства, даже челночить предлагали Шуркины родственники. Переждать надо. Не все могут.
- А деньги с книжки я сниму, - уговаривала себя мать.
Ничего она не снимет, сберкассы закрыты, деньги подкидывают населению по чуть-чуть, везде очереди.
Митя живо принялся за работу. Начали вывозить весть скот со двора, коровы, быки, овцы, свиньи, птица. Но всё равно не хватало. Ира кинулась продавать своё добро, только кому? Денег нет, в долг каждый был готов поживиться, а живых денег нет.
Валентина Семёновна с мужем пришли на помощь. Вот где пригодилась её скаредность и недоверчивость всем, никогда она не хранила деньги на книжках, всё дома прятала. Отец привез денег, всё что мать передала. Митя одну свою корову продал и быка. Таня продала вторую корову и отдала сестре деньги.
Наташка пряталась по углам и плакала, когда выводили молодую кормилицу со двора, она ведь вырастила Зорьку, послушная была коровушка, Наташкина любимица.
Любовь Юрьевна тайком от мужа немного передала для Ирины, хотя совсем не знала её. Свёкор только возмущался и поминал последними словами сына родного и Кольку, оба бестолковые, ни о ком не думают кроме себя. Обида томила его, не мог забыть, как родной сын оскорблял его при дружках своих, а Колька, и вовсе проворовался, чуть мать в могилу не свёл.
Деньги передали через адвоката, оставалось только ждать.
А Ирине учиться жить по-новому, как все.
- Я больше не смогу скотину держать, - объявила тётя Люся снохе ещё в больнице, - сама понимаешь, врачи всё запретили. Да мне уж и не надо. На мой век хватит, всех спасать и выручать. Внукам я всегда рада и никогда не откажу в помощи. Но дальше сами! Не одни вы у меня такие...
- Сами?! - возмутилась Ира, - кто сами? Сынок ваш сидит! Я одна.
- Одна... Хм... Ничего справишься!
Продолжение ________________
У меня так никогда не будет! (часть 1)
Спасибо за подписку и комментарии 🌺
· Телеграм: https://t.me/NatalyaKorr