В театре «Практика» прошли премьерные показы спектакля «Когти в печень (никто не вечен)». Рассказываем о постановке режиссера Сергея Карабаня по пьесе Юрия Клавдиева.
Сцена из спектакля «Когти в печень (никто не вечен)»
Фото: Игорь Червяков
Авторское определение жанра спектакля «Когти в печень (никто не вечен)» — комедийный комикс-фантасмагория. С этим не поспоришь, но хочется упомянуть еще один жанр — герметичный детектив. Это когда все герои помещены в замкнутое пространство, которое невозможно покинуть. Если еще сильнее конкретизировать ассоциацию — «10 негритят» Агаты Кристи. На острове заперты люди, их собрали здесь за прошлые прегрешения, которые никто из них не готов признать.
Пьеса Юрия Клавдиева, а вслед за ней и спектакль Сергея Карабаня построены примерно по той же логике. Руководители интерната оказываются заперты в комнате, полностью уверенные в том, что происходящее — бытовое недоразумение. По мере развития событий становится понятно: это наказание. Они расплачиваются за жестокое обращение с детьми, за то, что врали им, за доведение до самоубийства и отказ принять на себя ответственность. Только месть эта не бытовая. В тексте Клавдиева мистика проступает то тут, то там, превращая текст в абсурдистский триллер. А в спектакле театра «Практика» околомистическая фантастика — практически отдельное действующее лицо.
Сцена из спектакля «Когти в печень (никто не вечен)»
Фото: Игорь Червяков
Мария Смирнова, художник спектакля, выстроила два антагонистических мира. Стильной, минималистичной выгородке в стиле IKEA — кабинету директора Саклаковой (Анастасия Великородная), где все герои и заперты, — противостоит пестрый и броский мир комиксов, где добро и зло четко разделены. Максималистские борцы за справедливость могли появиться только в такой эстетике. Режиссер Сергей Карабань продолжил эту линию через актерскую игру: «подсудимые» руководители играют комедийный сериал, похожий на реальность и далекий от нее одновременно, как и положено работам вроде «Друзей» или «Офиса». С точки зрения бытовой логики, героев можно понять: они последовательно и убедительно излагают свою версию произошедшего. Совершенно не раскаиваясь. Но представители виртуального мира сильнее располагают зрителя к себе благодаря требованиям руководствоваться гуманистическими ценностями и желанию справедливости. Режиссер переманивает зрителей в лагерь «Мстителей». Они нарочито гротескны: Полина Повтарь и Владимир Канухин — в ролях бывших учителей, которые приняли сторону виртуальной справедливости, — играют аватары, а не персонажей и тем более не людей. Артисты одеты как косплейщики, произносят текст безэмоционально, интонационно следуя его мелодике, двигаются плавно, бесконечно повторяя запрограммированные паттерны. Они часть фантасмагорического мира.
Карабань сделал систему координат спектакля бинарной: либо благодать единения с виртуальностью, иначе говоря — рай, либо тьма, в которой тебя сожрут, — ад. Кабинет директора — Чистилище, точка перехода и место развилки. За виртуальностью остается почти божественное право решать, кто достаточно раскаялся, а кто нет. Покинуть Чистилище можно, только сделав этический выбор. Замдир по АХР Лемешев (Даниил Газизулин) искренен в проявлениях жадности и трусости, а потому у него получается выбраться из комнаты. Хотя судьба персонажа незавидна — он съеден во мраке огромным червем. Его коллега, замдир по УВР (Никита Ковтунов), не менее честен в благородном жесте: готов добровольно остаться в заложниках в обмен на свободу окружающих. За это предложение его и пускают в «рай». Директор Саклакова отказывается следовать заданным мстителями правилам: она не готова честно признать, что виновата в чем-то, и тем более не готова принять возможность сосуществования с ценностями и свободами, которые не соответствуют ее представлениям о мире.
Поддавшись обаянию максимализма, на секунду можно очароваться этим пространством, якобы полным всевозможных свобод и исполнившихся мечт. Но на деле это та же тоталитарная система, принимающая угодных и отбраковывающая чуждых. Богам угодить проще, чем казалось: можно просто купить свою свободу, неважно, насколько честны твои намерения. На первый взгляд спектакль кажется манифестом свободы, этики и справедливости, но при ближайшем рассмотрении вдруг выясняется, что он рисует картину прямо противоположную.
Автор: Алиса Литвинова
