– Одни попрошайки вокруг! – недовольно бормотала женщина, поднимаясь по ступеням подземного перехода.
Тут же на ступенях сидела потасканная особа на газетке, с картонной табличкой "На операцию", а из подземного перехода доносились нестройные голоса парней, которые пели под гитару, в надежде заработать на карманные расходы.
"Никто работать не хочет. Куда ни глянь, все побираются. Пытаются на ком то выехать. Я вот всю жизнь сама работала. И как бы плохо не было ни разу попрошайничать не пошла. Вот когда в юности поступила, приходилось и учиться, и работать, в пальто осеннем всю зиму проходила, все чирии в тот год на себя собрала, но сама работала. Сама! А эти лишь бы в карман чужой залезть".
Она шла по улице после нудного рабочего дня. Ярко переливались витрины магазинов, украшенные перед Новым годом. Душе хотелось праздника, но она уже давно забыла, когда последний раз испытывала что-то подобное. Единственная дочь уехала в Питер в поисках лучшей жизни. Она совершенно не хотела слушать мать и её наставления, лишь изредка звонила по Ватсап и спрашивала как здоровье. Совсем не рассказывая о себе из страха новой порции критики.
Пустая квартира каждый вечер встречала её уютным диванчиком перед телевизором. Где она отрешалась от мирской суеты и могла быть сама с собой. Но полчаса в автобусе на работу и обратно и пятнадцать минут прогулки от остановки до дома ненавидела всей душой.
Мир показывал насколько он несовершенен и несправедлив. Её это пугало и раздражало одновременно. Она никогда не подавала милостыню, считая всех инвалидов обманщиками, либо самих в этом виноватыми.
"Вот опять сидит в своём кресле инвалидном без ног. Морда вся запитая, поди нажрался, да и отморозил себе всё. Вот почему я должна ему подавать? Мне и самой зарплаты не хватает. Даже в магазин неприятно теперь ходить. Надо пожаловаться в администрацию супермаркета".
Ирина Львовна бочком прошмыгнула в раскрывшуюся дверь магазина, чтобы не видеть грустные глаза мужчины в коляске.
Быстрый забег по продуктовым отделам, взяла только нужное, чтобы осталось на продукты к новогоднему столу. Длинная очередь перед кассой.
"Вот никто работать не хочет, столько касс, а работает одна, " – она раздражённо фыркнула про себя, хотелось скорее оказаться дома.
Маленькая сгорбленная бабушка стояла перед ней в очереди. Старенькое пальтишко из хорошей добротной ткани натолкнули на мысль о лучших временах этой старой женщины. Она рассеянно пересчитывала мелочь в ладошке и заглядывала в корзинку, где лежала половина серого хлеба, бутылка молока и мешочек картошки.
"О, ещё одна. Поди специально так делает, чтобы жалость вызвать. Знаю я таких".
Когда подошла очередь старушки, а кассир озвучила цену, бабушка замялась, руки затряслись, но вместо того, чтобы жалобно обратиться к кассиру или оглянуться к толпе, она попросила убрать из чека хлеб.
Ирине Львове в этот момент странно больно кольнуло в груди и, сама не ожидая от себя, она сказала кассиру:
– Пробивайте всё, я добавлю сколько не хватает.
Старушка резко повернулась, строго посмотрела на женщину, что Ирина Львовна почувствовала себя школьницей. И все грубости, которые хотели слететь с языка внезапно исчезли. Она улыбнулась старушке, та неуверенно улыбнулась в ответ. На душе стало светло, Ирина почувствовала, что скажи она хоть слово – бабушка бы отказалась.
Когда Ирина Львовна собирала продукты в пакет, к ней подошла та самая старушка. Она протянула пять рублей со словами:
– Вот возвращаю, не заметила, как затерялись в кармане. Право слово, неудобно получилось. Я ведь считаю прекрасно и точно знала, что денег должно хватить.
Ирину словно током ударило.
– Что вы? Я не возьму. Я ведь от чистого сердца помогла.
– Не люблю быть должной, тем более копейки.
– Можно тогда вам подарок сделать? Вы любите мандарины?
Бабушка улыбнулась и уже хотела отказаться, но Ирина, сложив руки вместе шепнула: "Пожалуйста" и старушка кивнула.
В тот вечер Ирина Львовна чувствовала себя необыкновенно счастливой. Впервые за много месяцев ей хотелось жить и дарить людям свою улыбку.
Спасибо Вам за лайк! ➜ Подписывайтесь на канал!
#alena_petra