Ирка и Элька воспитывались на сказках и мультфильмах о большой любви, поэтому с детства мечтали встретить того единственного. Правда, мечтали по-разному.
Ирка говорила, что единственный должен быть добрым, справедливым и красивым. И её любовь он должен непременно заслужить. Для Эльки же главным являлось материальное благополучие.
– От мужа требуется, чтобы он хорошо зарабатывал, – меркантильно мечтала о
на, выпуская изо рта сигаретный дым.
– Зря ты куришь, – дальновидно замечала Ирка. – Это для кожи вредно.
– Да брось, – флегматично отзывалась подруга. – Мне четырнадцать. Потом об этом подумаю.
К окончанию школы обе определились с дальнейшими жизненными целями. Ирка решила стать акушером, а Элька просто потянулась в институт за компанию с подругой. Правда, учеба двигалась урывками, девчонкам не нравилось сидеть за книгами, писать конспекты, идти с утра на лекции.
– Я думала, акушерство – это праздник, – с трудом открывая глаза под сигнал будильника, говорила Ирка. – Ты ж, типа, помогаешь на свет новому человеку появиться. А тут уколы учишься ставить, в морге на вот это вот всё смотришь, и ещё латынь…
– Я не пойду на учёбу, – отвечала Элька. – Ну, может, к третьей паре. Ох, надо меньше пить.
– Нет, меньше пить у нас не получается, – вздыхала Ирка.
Они и вправду часто закатывали посиделки у Эльки или отрывались где-нибудь в баре.
– А акушерство должно деньги приносить. Я-то потом собираюсь работать где-нибудь в дорогом центре. ЭКО бесплодным, но богатым дамочкам впаривать. – И Элька тянулась к бутылке с водой.
– Я тоже не пойду, – Ирка с трудом садилась на кровати. – И всё-таки надо меньше пить. Это для внешних данных вредно. Я ещё собираюсь по большой любви замуж выйти.
– Угомонись. Нам по девятнадцать. На, попей водички.
По барам Ирка любила ходить в надежде встретить единственного. Размениваться на непонятных личностей ей не хотелось. А вот Элька крутила со всеми подряд. Она о любви, конечно, мечтала, но без фанатизма. Бары её привлекали возможностью пить за счет только что встреченных мужчин и флиртовать без обязательств. Ирка же флиртовала как бы нехотя. Любого нового знакомого она старалась проверять на доброту, справедливость и красоту. И каждый хоть в чём-нибудь да проигрывал.
В одном Ирка была уверена. Она хотела, чтобы её избранник не походил на отца.
– Вообще не понимаю, почему ты вышла замуж за папу, – иногда говорила она матери.
– Так я его дико полюбила, доченька, – пожимала плечами мама. – Он ведь мужик-то хороший, просто иногда…
– Просто иногда колотит тебя, – зло огрызалась Ирка. – Да и меня заодно.
Мама вздыхала.
– Он же не просто так. Я сама всегда бываю виновата. Да и ты под руку попадаешься. Ты пойми, доченька, мужчины они такие. Любят, чтобы все было по их правилам. А ты стань мудрее. Не гневи папу. И с мужем своим будущим…
– Ну я-то за такого, как папаша, никогда в жизни не выйду!
Отец умер, когда Ирке исполнилось двадцать. Однажды напился дико, как с ним часто случалось, избил мать – до дочери просто не добрался, она опять веселилась в баре с Элькой, – лёг спать и не проснулся.
Ирка с матерью горевали, разумеется, но обе отмечали, что им стало легче. Спустя какое-то время мама завела новую жизнь, встретила мужчину, влюбилась, сказала, что вновь чувствует себя молодой, и уехала с избранником в Китай. А Ирка приблизительно в то же время встретила своего единственного.
Его звали Алексей. Был он, несомненно, красив. Высокий, широкоплечий с буйной шевелюрой и голубыми глазами. Также показался он Ирке справедливым и добрым. Жалел брошенных животных и авторитетно рассуждал о том, как следует поступать в спорных ситуациях, чтобы никто нет остался обиженным. Звучало впечатляюще.
Лёха работал автослесарем, часто покупал Ирке подарки. Недорогие, но главное ведь – внимание, говорила она.
У Эльки изменения в жизни тоже произошли. Она влюбилась в Марата. Низкорослого, но коренастого чревоугодника и сквернослова. Дико обаятельного, по её мнению. Но главное, он татарин, твердила она.
– Ты же понимаешь, что дело не в национальности, а в чувствах, – попыталась призвать к рассудительности Ирка.
– Ты что? Меня родители убьют, если я не за татарина замуж выйду, – заявила Элька. – Они строгие. У нас, у татар, так принято.
Она говорила об этом не впервые, и Ирка каждый раз удивлялась. При чём тут такие мелочи, если во главу угла надо ставить любовь.
Родители у Эльки в самом деле были строгие. И весьма трепетно относились к знакомым и друзьям дочери. Что уж говорить о парнях! Родители и Ирку не любили, потому что она русская, но дружба дружбой, а муж – это на всю жизнь. Значит, надо сразу приличного выбирать, а подруг можно потом новых найти.
Ещё Элькины родители старались следить за учёбой дочери и её поведением. Получалось, впрочем, не очень. Они не знали, что Элька курит и любит напиться в баре, потому что сами часто пропадали. Жили родители в основном на даче. Но каждый раз, когда приезжали в город, обещали дочери, что убьют её, если выяснится, что кровиночка ведёт себя неприлично.
Эльку вообще за многое обещали убить.
– И что? Так всё серьёзно? – спросила Ирка. – Ты собираешься Марата познакомить с папой и мамой?
– Ага, – тоскливо отозвалась Элька. – Придётся. Если из института попрут. Надо же будет их чем-нибудь отвлечь.
– Это точно, – не менее печально согласилась Ирка.
Их статус студенток медицинского института висел на волоске. Обеих девиц предупредили, что выгонят из вуза за непосещаемость и кучу долгов. Долги следовало закрыть, но знаний не хватало, и времени на их приобретение тоже.
– Лишь бы твои родаки не узнали, что у Марата условка, – вздохнула Ирка.
– Точно, – покачала головой Элька. – Из института выгнали, да ещё и парень на условно-досрочном. Нет, меня родители в самом деле убьют.
И Элька, ещё ни разу не убитая, горестно вздохнула.
Марат, однако, не смог смягчить гнева родителей, когда Элька всё-таки вылетела из института. И не потому, что они узнали о его УДО, а потому, что самого Марата перестала интересовать влюблённая в него девушка. Он переключился на её бывшую одноклассницу Маринку, которую Элька часто приглашала к себе на посиделки. Да так основательно переключился, что вскоре Маринка забеременела, и они с Маратом скороспешно поженились.
Родители же, узнав об Элькином прощании с учёбой, долго рвали и метали, ругали дочь за неверно выбранную профессию и неспособность удержаться в стенах солидного вуза. А потом отец успокоился и сказал:
– Да и ладно, какая из тебя акушерка! Ты за своими куклами уследить никогда не могла. Их то собака грызла, то они под ноги попадались. Иди лучше на юридический. А то, глянь, подруга твоя Маринка за кого замуж пошла. Он же уголовник!
Странная логика никого из родителей не смущала. Хотя, казалось бы, при чём тут Маринка? Какая связь между её замужеством и будущей профессией Эльки?
Отец собрал все сбережения и отправил дочь в другой институт на платное отделение, пригрозив, что, если её и оттуда попрут, то однозначно убьёт. Сейчас-то наверняка.
– Значит, твои родаки знают, что Марата судили? – поинтересовалась Ирка, когда села с подругой пить чай на её кухне.
– Да фиг знает, – пожала плечами Элька. – Откуда? А ты что, кстати, делать дальше собираешься? Что твоя мать говорит?
Ирка, разумеется, тоже вылетела из воспетых Элькиными родителями стен, но её мать не ругалась. Она сейчас вообще мало интересовалась жизнью дочери, маму больше занимала своя. Только иногда, разговаривая с Иркой по телефону, родительница советовала:
– Ты за своего Лёху держись. Он у тебя хороший, видный. Отвернёшься, так его сразу какая-нибудь ушлая девица подхватит. И во всём ему угождай. А если вдруг он руку на тебя поднимет…
– Мама, я – не ты! Я с таким жить не стану.
– Ну не станешь и не станешь, – мудро соглашалась матушка. – Тебе виднее. Ты взрослая, умная, сама свой выбор делаешь.
Так как за Ирку никто волевого решения не принял, она постановила для себя, что учёбы с неё хватит. Утомительное это дело. И пошла работать в ближайший магазин продавщицей. Теперь частенько после работы Ирка приезжала к подруге с бутылкой чего-нибудь горячительного, они сидели, болтали и расходились поздно.
– Вот смотрю я на Марата с Маринкой и думаю: какого хрена! – жаловалась Элька. – Я ведь его люблю, Ирин.
– Так он же не зарабатывает, больше пропивает, – резонно отвечала Ирка. – Ты ж всегда говорила, что муж должен быть с деньгами.
– Ну да, – Элька грустно смотрела в стакан, – заработок – это не про Марата. А всё равно люблю.
Однажды, когда девчонки вот так сидели, Ирка поделилась радостью:
– А я вчера познакомилась с родителями Лёхи. То есть, понимаешь, серьёзно всё. Он сказал, что жениться на мне хочет, и своим представил меня как невесту.
– Ух ты! И чего? Как они тебе? Как тебя приняли?
Ирка принялась расписывать, какая замечательная у Лёхи семья, но Элька заметила, что подругу что-то тревожит. Что-то не даёт ей радоваться на полную катушку.
– А в чём подвох? – наконец откровенно поинтересовалась она.
– Да, знаешь, – Ирка замялась. – Мне показалось, что у Лёхиных родителей не всё ладно. У его мамы такой же взгляд, как у моей бывал, когда она от папы получала. И эти синяки замазанные. Думаю, он её бьёт. Лёха-то, само собой не такой. Он меня на руках носить готов. Да и сам говорит, что ненавидит, когда мужчины грубо с женщинами обращаются. Только неприятно всё это.
– Боишься, что он тебя бить будет? – снова прямо спросила Элька.
– Пусть только попробует, – фыркнула Ирка. – Я сразу уйду! Да не будет он. Лёха другой, я ж говорю. И не курила бы ты так много, Эль. Ну вредно же.
– Успокойся. Я в любой момент могу бросить. Просто пока не хочу.
Через несколько месяцев Ирка и Лёха поженились. Жить они стали в квартире Иркиной матери, как жили почти год до свадьбы. Мама возвращаться из Китая не собиралась. Она каждый раз хвалилась, как замечательно в азиатской стране, однако иногда добавляла, мол, если вернётся, то молодым придётся съехать.
– Неправильно это, когда родители со взрослыми детьми живут.
Пока, впрочем, всё было хорошо и спокойно. Кроме того, что Лёха начал больше пить. Он и раньше любил приложиться, но в основном по праздникам, на вечеринках, у друзей. А сейчас начал выпивать каждый вечер. Просто потому, что наступление вечера – уже праздник.
Да и зарабатывать Лёха стал меньше. У него были какие-то проблемы на работе, но рассказывать жене Лёха не торопился. Ирку это тревожило, она как-то пожаловалась свекрови.
– Ты не спрашивай лишнего, – посоветовала та. – Если захочет, сам расскажет. Не любят они – ни он, ни его отец – чтоб с расспросами к ним лезли. Мой-то меня за это наказывал раньше, а потом уж я поняла, когда влезать не стоит.
– А почему вы с ним жить остались после этого? После избиения? И сейчас не уходите? – не выдержала Ирка. – Он же вас постоянно колотит.
Её давно этот вопрос мучил. Ладно собственная мать, ту отец бил не так часто и не так сильно. Лёхина же мама почти каждый вечер получала. Ни за что. Просто потому, что вечер – уже сам по себе являлся праздником для его отца, которому хотелось почесать кулаки.
– Так я сама всегда виновата. То скажу не то, то сделаю неправильно. Ты, Ирочка, не спеши меня осуждать. Поживи сперва с моё.
«Ну нет, такого не будет, – думала Ирка, отводя глаза. – Я ваших ошибок не повторю.»
Прошло несколько лет. Элька окончила институт и нашла себе хорошую работу.
Ирка всё так же трудилась в магазине. Она радовалась, когда Лёха ненадолго бросал пить, и горевала, когда снова начинал. Случалось, жаловалась подруге. Однажды при очередной встрече опять завела:
– И так денег дома нет. Вот холодильник сломался, новый надо покупать, а благоверный последнее из дома утащил и с друзьями в гараже пробухал. Зла не хватает.
– Дам я тебе денег, вернёшь, когда сможешь, – щедро пообещала Элька. – И вообще, это всё фигня. Вот у Маринки дела хуже. Марата посадили. Он, дурак, на мелочи попался. Мячик у ребёнка отобрал. А много ли надо с условным-то? Вот сдался ему этот мячик? Придурок.
– Действительно, – кивнула Ирка, обнадёженная обещанием подруги. – Ты его больше не любишь?
– Нет. Отпустило. У меня теперь Серёжка.
Сергей появился в жизни Эльки недавно, но как-то основательно. Сразу стал своим, близким, родным. Элька была с ним счастлива, несмотря на то, что больших денег парень не зарабатывал, да и татарином не был.
– А родители твои уже знают? – спросила Ирка.
– Ага.
– И ничего не говорят?
– Ир, мне двадцать шесть. Они не радуются тому, что Серёга русский, но уже и не протестуют. В конце концов, ты сама говорила, что главное – чувства. А я уже большая девочка, с образованием, с заработком.
– Курить не думаешь бросить? – Ирка помахала рукой, разгоняя дым.
– Поздно мне. Я курю с четырнадцати лет. Прикинь, Маринка одна с ребёнком осталась. И что я в Марате находила?
– Никогда этого не понимала.
А потом Лёха впервые ударил Ирку. Поссорились они. Она пилить мужа начала. Из-за того, что пьёт много и денег домой не приносит. Он сначала огрызался, а после отвесил пощёчину.
Извинялся позднее, клялся, что такого больше не произойдёт. Твердил, что разозлился просто.
– Ты ж сама виновата, – привёл довод.
Ирка сначала покричала, а потом задумалась: «И вправду, сама виновата. Кто меня просил к нему лезть? Чего, честное слово?..»
Мама и свекровь сказали то же самое.
– Не лезь к нему, доченька. Видишь, сложно мужику. Будь мудрее. И глупостей не выкинь. Потеряешь мужика, если взбрыкнёшь, и просто так семью разрушишь. Ребёночка бы тебе.
А вскоре случилось страшное. Отец Лёхи в очередной раз разозлился по пьяному делу и так исколошматил мать, что она скончалась в реанимации.
Был суд, отца посадили. Лёха мучился, страшно переживал из-за всего. Ирка старалась его поддерживать, но стала чаще получать. Уже не просто пощёчины, а вполне себе серьёзные удары.
Сначала она всегда злилась, грозилась уйти. Лёха мучился ещё сильнее, извинялся, клялся, что такого не повторится. Но всё повторялось.
Из Китая вернулась мама Ирки. Готовая помочь. Со своим кавалером она рассталась и как-то призналась, что скучно с ним стало.
– Понимаешь, твой отец он был мужик. Мог на своём решении настоять, мне много воли не давал. А этот мягкий какой-то.
«Зато он тебя не бил», – хотела ответить Ирка, но промолчала. Ведь так просто ни отец, ни Лёха никогда руки не распускали. Жёны сами были виноваты, теперь-то она это понимала.
– Дура, – каждый раз говорила Элька, когда слышала жалобы Ирки. – Бросай его. Он сейчас вообще не зарабатывает, только пьёт. Ещё и бьёт. Оно тебе надо?
Ирка с Лёхой переехали в квартиру его родителей. Там на стене в кухне так и оставалось кровавое пятно. Именно в этом месте отец убил мать. Проходили месяцы, потом потянулись годы. Ирка родила ребёнка. Теперь она чаще пилила Лёху. Говорила, что денег не хватает. Что ребёнку вещи нужны, да и ремонт неплохо бы сделать, убрать уже это пятно.
Лёха ругался, иногда пускал в ход кулаки.
– Дура, – вновь и вновь повторяла Элька.
А Ирка сидела на кухне, ревела, смотрела на красные следы и приходила к мысли, что сама всё-таки виновата. Ну чего к мужику лезть?
Автор: Светлана И.
Чтобы не пропустить новые интересные для вас публикации, подписывайтесь на канал! Комментируйте, делитесь в социальных сетях
Копирование материалов и публикация без упоминания автора и ссылки на канал запрещены.