— Сонечка, ну прости ты его уже! Знаешь, если я уйду раньше тебя, то прямо-таки попрошу Ваню позаботиться о тебе и вовсе не стану тебя винить, если он станет твоим мужем, — упрашивал жену Роня.
Тамара посмеивалась украдкой, смотря на стоящего на коленях Ивана Абрамовича.
Соня подошла к мужу и так строго посмотрела на него, что Роня мгновенно опустился на колени.
А Соня просто ушла в свою комнату.
"Кромка льда" 33 / 32 / 1
Прошло около часа.
Она вышла уже в другой одежде и сказала:
— Прощены оба!
— Сонечка, — с трудом поднимаясь с колен возмутился Иван Абрамович, — возраст у меня уже не тот, чтобы вот так стоять перед тобой.
— Я поэтому и вышла раньше, Иван Абрамович, вас пожалела. У меня тоже не тот возраст, чтобы с больным сердцем сидеть и знать, что вы два олуха так и будете стоять на коленях, пока я не подойду к вам.
Тамара удивилась тому, что оба мужчины обняли Соню. И втроём они стояли в объятиях очень долго.
А потом был чай и вкусный пирог.
Уже во взрослой жизни Тамара искала такой пирог, не нашла.
После третьей репетиции Тамара вышла на сцену. Она была деревом. Но все аплодисменты принимала на свой счёт.
Гуля появилась в театре только через две недели. Под глазами у неё были мешки, сама исхудала настолько, что еле стояла на ногах.
Уборщица баба Люся шепнула Гуле, что её сглазили. И если она не снимет порчу, то худо придётся в родах.
Гуля и без того плохо себя чувствующая, расплакалась. Её успокаивали Герман и Иван Абрамович.
Видя, что состояние Гули очень печальное, директор временно приостановил показ спектакля «Лесная любовь».
Зрители сдавали билеты и возмущались, что не удалось посмотреть на нашумевшую историю.
Некоторые постоянные зрители объявили театру бойкот и перестали в него ходить.
Иван Абрамович очень переживал в эти дни. Мало того, что частный театр и так был под пристальным вниманием властей, так он ещё и стал непопулярен. Хотя раньше было иначе.
О том, что Тамара рассказала о Гуле, думал много. Но саму девушку расспрашивать не стал. Боялся, что она просто не выдержит. Вторая Тамарина роль была гораздо интереснее. У неё уже была речь, которую она репетировала с Соней и днём, и ночью.
Софья Фёдоровна иногда стала называть девочку дочерью.
Тамара очень хорошо декламировала, могла играть голосом, подбирала сразу нужную интонацию.
Но так как театр еле-еле сводил концы с концами, то новые спектакли не ставили.
Из старых выжимали всё самое интересное и сделали своеобразное попурри.
И зрители потянулись! Гуля в середине беременности пришла в норму и могла даже иногда выступать. Для неё сшили новое платье. С уже заметным животом она пела, а Герман ей подпевал.
Короткие сценки из ранее поставленных спектаклей так понравились зрителям, что театр вновь зажил.
Иван Абрамович был настолько счастлив, что стал делать непривычные для себя вещи.
Раньше он одевался довольно неряшливо. И не любил, когда зрители звали его на сцену. Он мог спокойно ходить вокруг сцены, что-то проверять, выходить в зал. Но никто не видел в нём режиссёра.
Теперь же он сшил на заказ костюм из чёрного атласа и выходил на бис вместе с актёрами.
А когда в некоторых сценках он уговорил участвовать Соню, успех был невероятным!
Об аншлагах частного театра писали в газетах.
В театр приезжали журналисты. Спектакли стали заказывать и для высокопоставленных чиновников.
Иван Абрамович знал, что всё это неспроста. Но артисты выкладывались на сцене по полной.
И даже сидевшие в зале шестеро представителей партии аплодировали стоя.
К середине 1938 года Иван Абрамович выбил для театра другое помещение.
Его отдали ему за культурное просвещение народа и партии. В репертуаре стали часто появляться политические сценки о прошедшей коллективизации.
На сцене этого театра впервые появился макет трактора. Его несколько недель из подручных материалов создавали Герман и Роня.
Когда трактор «поехал» по сцене, зрители ахнули и бросились врассыпную.
Иван Абрамович испугался и велел закрыть выходы.
Когда испуганные театралы расселись по местам, директор вышел на сцену и попросил прощения.
— Вы в безопасности, дорогие мои! Это же макет! Самый настоящий макет. Он сделан из бумаги и чистой ветоши, любезно предоставленной стекольным заводом. Вам нечего бояться.
Когда волнения в зале затихли, представление продолжилось.
Несмотря на стресс, спектакль стал очень популярным. И его приходилось играть по три раза за день.
Более того, труппу стали приглашать в колхозы.
После одного выступления за кулисы проник недоброжелатель.
Пока актёры смывали грим и радовались успеху, он поджёг макет трактора.
С факелом в руке он стоял на сцене и кричал:
— Земля-матушка не простит такого зверя вам, люди! Земля-матушка должна дышать и обрабатываться руками людей, а не машин. Люди породили машины. Машины пoгубят людей! Земля будет питаться вашей плотью и кpoвью.
Пока сообразили, что к чему, трактор уже догорел.
Виновник при этом вытащил револьвер и направил его на сбежавшихся актёров.
Но охрана оказалась быстрее.
Герман был в ужасе от случившегося. Чудом не пострадала сцена колхозного клуба. Занялись только шторы. Но их удалось потушить быстро.
Запланированные гастроли из-за отсутствия главного реквизита пришлось отложить. Вернулись в город.
Роня, узнав из газет о случившемся, уже ждал труппу в театре. Новый трактор создавали большой актёрской семьёй.
Но по колхозам больше не ездили.
Тамара играла невесту муравья в коротеньком спектакле для подростков.
Она была бабочкой и изящно порхала в изумрудном платье между горшками с настоящими подсолнухами.
Порхать она научилась не сразу.
Когда стали репетировать пьесу, девочка топала по сцене громче слона.
— На носочки, Томочка! На носочки! Что же ты топочешь! Боже мой, забери у меня уши! Она неисправима, — кричала Соня за зала.
Тамара обижалась. Она обнаружила за собой то, что совершенно не умеет ходить на носочках. И этот навык дался ей с большим трудом.
Муравья играл Герман Иосифович. Он со временем свыкся с тем, что Тамару продвигают как актрису.
Баба Люся оказалась неправа. Гуля очень легко родила дочь.
Теперь она приходила на репетиции с маленьким комочком по имени Софья.
И пока мама играла на сцене, девочку держала няня.
Гуля вернулась в образ пантеры.
Она по-прежнему не обращала внимания на Тамару. Ни разу не спросила о подземелье, о Савелии.
В её глазах было неподдельное счастье. Герман был некрасив, но Гуля его полюбила.
Тамара всегда мысленно сравнивала его с Савелием. А ещё не понимала, скучает она по подземелью или нет. То же самое было и с семьёй.
Девочка, взрослея, стала понимать, что привязалась к Соне и Роне больше, чем к родной матери.
Соня как-то заставила Тамару рассказать о родителях.
Она обманула, сказав, что сирота.
Летом 1938 года Соня и Роня удочерили Тамару.
Она стала Тамарой Рудольфовной Хайкин.
Летом того же года прямо из театра трое в штатском вышли на сцену и надели наручники на Германа.
Гуля подошла к нему и спросила:
— За что?
Герман опустил голову.
— За дело, — усмехнулся незнакомец.
Под громкие возмущения и шёпот зрителей Германа Иосифовича вывели из зала.
Спектакль продолжился. Германа спешно заменил другой актёр.
На следующий день в театр прибыли с обыском. На двери повесили объявление, что заведение больше не работает.
Увидев, как с окон сдирают афиши, Иван Абрамович выбежал на улицу и стал оттаскивать рабочих от окна.
Один работник сильно толкнул директора. Тот упал и замер.
Выбежавшая на улицу Соня, положила голову на грудь Ивана и запричитала:
— Ваня, ты должен жить! Чёрт возьми, Ваня! Ты же говорил, что женишься на мне, когда Роня уйдёт! Ванечка, ты должен жениться на мне. А хочешь, прямо сейчас это сделаем! Хочешь?
— Хо-чу, — прошептал Иван Абрамович.
После задержки Германа, труппа собралась в квартире у Сони.
Иван Абрамович чувствовал себя неважно.