Как только увидите на афише, - бегом за билетами!
Об увиденном Злата Золотова, да тоже не театровед, но во вкусе не откажешь, чему доказательством оконченный Литинститут, членство-корреспондентство в Крымской литературной академии, да и вообще поэтесса матёрая и известная. Прислушаемся!
Комедия, изначально, жанр не юмористический – комедией назывался вид действия с хорошим концом. Сколь угодно серьезного действия, любого пафоса - от мрачности до торжественности, - но хэппи-энд строжайше обязателен. Есть комедии, которые это помнят (но их распознает как комедии только литературовед), есть те, что забыли, и есть, наконец, те, для которых ничего не менялось. Их называют «с элементами драмы», чтобы не путать с прочими. Такая комедия вызывает к жизни катарсис, и зритель выходит из зала с улыбкой задумчивой, скорее даже грустной.
В последние несколько недель в городе прошли две постановки Романа Рогозы. Ситком про таксиста-двоеженца и комедия из русской классической драматургии, про помещиков. Первый – комедия положений: сын и дочь таксиста познакомились в сети, его задача – не допустить встречи жён. Вторая – комедия нравов: помещик не первой свежести едет женихаться к дочери соседа, пересидевшей возраст.
На первом спектакле было весело, зал дружно хохотал и аплодировал; из чувств по выходу преобладала скука, не запомнилось ничего. На втором было пол-зала, смеялись чуть и негромко; чувства по выходу перемешались все, запомнилась каждая деталь.
Спектакль собран из двух небольших пьес – шутки Чехова «Предложение» и комедии Некрасова «Осенняя скука». Оба произведения – положенные на бумагу анекдоты светских салонов о диких помещиках, звереющих со скуки в деревенской глуши. При чтении они воспринимаются как эпизод, штрих к основному полотну. Да и писались явно без особых затей – с целью чистого развлечения публики. «Осенняя скука» впервые опубликована в сборнике «Для легкого чтения. Повести, рассказы, комедии, путешествия и стихотворения современных русских писателей» в 1856 году. Водевиль «Предложение» был поставлен в 1889 г. в числе прочих комедий, выходивших из-под чеховского пера в тот период.
Сегодня из этих маленьких пьес не то чтобы пропал юмор – исчезло основание для оного. Речь идет об утраченных реалиях, об условиях, недоступных в личном опыте современного зрителя. Нет опознавания, прямого, буквального переноса персонажа на реального знакомого – по сходству черт, - нет, стало быть, и возможности модернизации. Во всяком случае, настоящей, художественной модернизации, - а так-то, конечно, можно сделать помещика – банкиром, соседа – полковником, дочь соседа – депутатом… И получить очередной ситком на выходе.
Как модернизировать немодернизируемое? Поменять основание. И режиссер идет по другому пути. Он перерабатывает некрасовскую пьесу, дополняя ее эпизодами в духе золотого века русской литературы, и обрамляет сценическое действие цитатами из «Дяди Вани». Некрасов в этой сцепке выполняет техническую роль – пьеса выходит абсолютно чеховской. Не берусь судить, насколько нов такой композиционный приём – но это действует.
Все мы видели детские книжки-раскладушки. Все мы помним детский восторг, когда двумерное становится трехмерным. То же самое ощущение возникает при просмотре спектакля: действие внезапно проваливается само в себя и разворачивается, обнажая скрытые ранее грани; эпизод, который только что занимал всё внимание, задвигается вниз, сжимается и заслоняется совершенно другой, большей темой; еще поворот – и книжка сложилась, и всё возвращается на круги своя. В воздухе висят заданные вопросы, на которые никто не собирается отвечать. Внимание притягивает следующий забавный эпизод, затем еще один. Но теперь они получили дополнительное смысловое измерение, своего рода семантическое эхо – и перебранка двух упрямых провинциалов оборачивается некой жизнеутверждающей насмешкой, шутейством судьбе вопреки. Фигуры хозяина и слуг меняются местами, прекрасное видение оборачивается ведром гороха, а любовь, простая и тихая, скрывается за нелепым кукареканьем под окнами.
Преображаются и персонажи. В главном герое (Александр Левчук), престарелом женихе, деде-ловеласе в шубе, траченой молью, вдруг обнажается трагизм человеческого одиночества под небом, - одиночества, от которого тот не может заслониться ни обедами, ни охотами. И сразу же ясно, что гонит его на авантюру, с чего он бежит жениться на старости лет. Его избранница (Кристина Марецкая) – его противоположность. Если когда-то она и была эфемерным прелестным созданием, то недолго. Это крепкий надежный товарищ, настоящий партнер и землевладелец. Она возьмет дела на себя, и будет тащить, и не бросит.
А в дворовой девке, управляющей имением главного героя (Марина Данилова), угадывается темная сторона. Не по нутру ей выходки хозяина, и пытается она его затормозить, и состояние парадно-выходной одежды – явно ее вина. Но все эти усилия – не ради старика, а ради себя самой: в этой усадьбе она – настоящая сила, и с новой ухваткой хозяйкой страсть как не хочется делиться. Бабуля, утратившая по возрасту разум и ссохшаяся до кристально чистой доброты (Юлия Вородимова). Повар (Тимофей Пульянов), дурак и пьяница, всегда готовый меж тем защитить близкого. Придурковатый служка (Андрей Цемянко), который и есть настоящая семья старика. Сосед-помещик (Юрий Коротков), такой же пьяница, как повар, воск в руках дочери – и единственный, кто сохранил любовь к жизни и приобрел за годы умение жить эту самую жизнь. В конце, когда хороший (комедийный) финал перелистывается, как страница, и сменяется эпилогом, все герои уже выведены из прошлого времени, из далеких реалий, все они увеличились, стали чуть абстрактными, аллегоричными – и тем приблизились к современным нам.
Хорошая постановка получилась у Романа Рогозы, живая и интересная. Но хватит о хорошем, пора о настоящем. Пол-зала – это мало, но это полбеды. Беда в том, что на ситкоме зал был битком. Керченская публика запредельно тупа и ходит на ситкомы, а на Чехова не идет? Красиво, но не верно. Вопрос: зачем ей идти? И зачем и за чем? Камеди-клаб и дом-2, к сожалению, никуда не делись, можно и дома посмотреть. В сети полно тик-тока. В телевизорах никто не отключал и не отключит сериал про ментов и про воров (подставить название). Значит, на них идти, - что домой. Но! Теоретически, театр должен чем-то отличаться. В лучшую, более глубокую, философскую сторону. И не прочь отличаться – вот что радует! Однако, «ногами» зритель пока голосует за homevideo, за привычное. Что ж, будем надеяться, что пока. Глядишь, зритель и «повзрослеет».
Впрочем, черт с ними, с вкусами и привычками – дело наживное. Важно, что в городе появилась собственная профессиональная труппа. Важно, что спустя целую жизнь рычаг «Керчь театральная» перемещен в положении «вкл.». И будут, конечно, ёлки, будут шутки, капустники, скетчи и водевили, ситкомы будут… Но будет и Чехов, а Чехов – космос, и никому из керчан не пройти мимо.