«Гений противостоит не толпе. Гений противостоит заурядности». Этот афоризм Сергея Довлатова может быть вполне применим к Сергею Параджанову – режиссеру, который был тотальным художником.
Судьба Параджанова поражает своими изломами и крутыми поворотами.
Еще в молодости Параджанов выступал в поддержку творческой интеллигенции, преследуемой за прогрессивные идеи. Сергей Параджанов был лишен конформизма в отношениях с властью, что и сейчас-то не приветствуется, а тогда и вовсе выглядело сумасшествием. Он открыто в резких выражениях критиковал советскую культурную политику и выступал против цензуры, постоянно провоцируя власть, как маленький ребёнок. За сказанным не следил. То напишет карикатуру на Брежнева, то на выступлении публично выскажется о том, что «придёт время в истории, когда Брежнева будут считать посредственным правителем». Режиссер давно был «на крючке» у КГБ, и после очередной крамольной речи, Параджанова в спешном порядке арестовали, предъявив «обвинения в мужеложестве и организации притона». По свидетельству очевидцев, дело было наспех состряпано на основе анонимного доноса. Вскоре появился и первый свидетель, обвинивший Параджанова в изнасиловании.
Сам режиссер не отрицал на суде свою бисексуальность, но факт насилия не подтверждал. В итоге суд приговорил Параджанова к 5 годам лишения свободы. Годы заключения в тюрьме Параджанов вспоминал как страшное испытание, в котором было все. В тюрьме он подвергался жестоким пыткам, поскольку в лагерной кастовой системе его гомосексуальность подразумевала самый унижаемый статус, «опущенного». В письме племяннику Георгию: «…Часто пухну от голода. Лиля Брик прислала мне колбасу салями, конфеты французские. Все съели начальник зоны и начальник режима, я же нюхал обертки. Работаю уборщиком в цехе. Недавно кто-то специально залил водой цех. Всю ночь, стоя в ледяной воде, ведрами выгребал воду. Харкаю кровью. Неужели это мой конец? Я скучаю по свободе. Где я — это страшно!». Из-за издевательств Параджанов совершил попытку суицида. В тюрьме режиссёр заболел сахарным диабетом. Затем началась череда изнурительных переводов из лагеря в лагерь.
С чем мы могли бы обратиться к Параджанову, если бы пришли к нему на приём, как к психотерапевту?
Как выдерживать тяжелые обстоятельства жизни, найдя островок где-то внутри своей души, доверяя своему бессознательному и интуиции? Ведь это и есть внутренняя свобода, к которой так стремиться каждый человек. И Параджанов знает о ней все. Параджанов находился в тюремных обстоятельствах — и буквально, и не буквально. И при этом умение сконцентрироваться на снах, фантазиях, обратиться во внутренний мир, довериться своим чувствам, все эти тяжёлые обстоятельства преодолевало.
Он использовал своё творчество, как успокоение, все больше и больше погружаясь в своё бессознательное, украшая фильмы визуальными смыслами, исходящими из его подсознания. И в этом состояла его личная терапия. Именно это помогло справиться ему со страшными обстоятельствами жизни.
Параджанов, как маленький ребёнок, не задумываясь о последствиях, открыто бросил вызов власти, спровоцировал власть применить наказание против себя. И, как полагается маленькому ребенку, во время исполнения наказания, погрузился в свои бессознательные миры, фантазии, выражая их в своём творчестве.
«Цвет граната» и «Тени забытых предков» это медитативные картины, киносны, дневники памяти, поток образов, на который смотришь как на морскую волну и внутри становится спокойно, несмотря на то, какие события происходят во вне.
Далее умерла мать режиссёра, он тяжело переживал эту трагедию. Постепенно режиссёр освоился в тюрьме и даже приобрёл некоторый «авторитет», связанный с его творческим талантом. Параджанов продолжал в тюрьме свои художественные поиски: делал различные рисунки и поделки, нарисовал серии иллюстраций «Евангелие от Пазолини» (посвятив её убитому коллеге, творчество которого высоко ценил), «Джоконда» (интерпретации картины Леонардо да Винчи), написал ряд новелл, легших в основу сценария фильма «Лебединое озеро. Зона». Даже в таких тяжёлых условиях, он создавал композиции из каких-то крышек, черепков, колючей проволоки, которые были у него.