Как-то жила у нас трехцветная киска по имени Маруся. Беспородная, но очень красивая. В восемь месяцев, мы ее стерилизовали. Однако, ни один хирургический инструмент в мире не способен удалить материнскую любовь из сердца, которое сжимается при виде страданий чужих детей.
Первый ничейный ребенок, которого усыновила Маруська, был птенцом непонятного происхождения. Тогда мы жили на даче. И наша кошка дня два скрывала от нас акт своего альтруизма. А мы не могли понять, откуда раздается беспрерывный писк. Пока не заметили, что Маруся что-то таскает в сарай и ночует там. Заглянули: батюшки! В ящике из-под столярных инструментов шевелится маленький комочек пуха, а рядом с птичьим младенцем валяется сухой кошачий корм. Когда я взяла почти невесомого птенца в руки и почувствовала, как колотится его сердечко, Маруська заорала благим матом, как оперная прима с пронзительным сопрано.
- Это мой! Это мой ребенок! Ложь взад!
- Маруся, и что мы с ним будем делать? Кто это? Откуда ты его притащила? У него клювик крючком. Неужели, детеныш попугая? У соседей свистнула? ..Вот будет примочка, если это коршун. Нужно к ветеринарам съездить, узнать, чем такое чудо кормить.
Маруська решила окончательно узаконить свои права на бедного сироту: залезла к нему в ящик, свернувшись калачиком. Птенец нырнул в ее густую шерсть и в прямом смысле этого слова угнездился там. То есть, судя по всему, странная ячейка общества уже определилась с жильем. Осталось определиться с питанием. Пришлось везти эту семейку в ветеринарку. Всю дорогу Маруська грела приемное дитя и балдела по полной, наслаждаясь материнским чувством. Ветеринар огорошил меня тем, что Маруся усыновила сокола-пустельгу. Вероятно, он выпал из гнезда, а кошка подобрала его и принесла домой. Поскольку птенец был еще очень маленьким, его нужно было кормить 6 раз в день с помощью пинцета. Кусочками мяса, курицы, крупными насекомыми, ящерицами и мышами. Причем, мы должны были, как звериные Чикатилы , расчленять бедных мышек. А еще юная пустельга нуждалась в корытце с водичкой, чтобы в нем купаться. Кстати, поить-то ее нужно было из пипетки. Короче, на фиг мы Маруську стерилизовали? Лучше бы ей собственных котят растить. Нам было бы меньше хлопот.
И потянулись тягомотные дни. Через каждые час- полтора приходилось бегать в сарай с кормом и пинцетом. Если мы забывали это сделать, Маруська влетала в дом и кричала на нас. Между прочим, она всех и по ночам строила, если ребенок был голодным. Хорошо, что пустельжонок вскорости оперился и перешел на двухразовое питание.
А как мы его учили летать? Я сажала птицу на ветку яблони и махала руками, изображая полет ангела. Нужно сказать, что наш участок хорошо просматривается из рядом стоящих коттеджей. Думаю, соседи не раз испытывали желание вызвать мне скорую психиатрическую помощь. Еще наш пернатый питомец обожал сидеть у меня на руке. Правда, приходилось надевать брезентовую перчатку. Я пыталась подбрасывать птицу так, как это делали по телевизору сокольники. Но она только хлопала крыльями, а не взлетала. И если бы я случайно не дрёпнулась вместе с соколом, запнувшись о завязавшийся кабачок, может, наш пустельжонок так и не научился бы летать. А так – мы с ним полетели вместе. Только я - носом в грядку, а птица – в небо. Бедная Маруся бегала за сыном, парящим в высоте, и жалобно мяукала. Увы, это удел всех родителей, чьи дети покидают родное гнездо. Бедная мать-одиночка Маруся не находила себе места.
Поначалу молодой сокол залетал к нам столоваться. А потом – перестал. Видимо, научился охотиться самостоятельно. Наша киска очень долго тосковала. Потом успокоилась.
Но на следующий год в конце весны мы услыхали знакомое «клик-клик-клик» над нашими головами. Это нас навестил пустельжонок. Не один, а с подругой. Маруся сошла с ума. Она звала приемного сына (думаю, что это был он), бегала…Плакала. Сокол присел на яблоню. Я вынесла ему кусочки сырого филе индейки. Он отказался есть с рук, но подхватил угощение с садового столика. И наверное, полетел с деликатесом к жене. Маруся возмутилась до синих котов: так плюнуть в душу родной приемной матери…Из-за какой-то свиристелки…Целый день моя киска ходила и ворчала, апеллируя ко мне. Она говорила то, что обычно говорят ворчливые свекрови: «Растила, растила….Ночей не досыпала. Пришла какая-то общипанная курица и увела родного сыночка…Мамка, ты со мной согласна?»
И хотя Маруська была токсичной свекрухой, я с ней была согласна.