Трескун возник неожиданно. Невысокий и плотный вынырнул из-под широких еловых лап. Поддёрнув короткие штаны, принюхался, подтолкнул клюкой бидон с приготовленным угощением.
С его приходом стужа сделалась совсем нестерпимой. Сковала тело, оплела руки и ноги, заморозила кости, свела лицо.
Варвара едва успела нащупать в кармане особенный уголёк, что заранее всем дала баба Оня, и сразу воспряла, почувствовав потянувшееся от него тепло.
Трескуна Варвара видела впервые – с виду тот был как обычный старик, босой и растрёпанный бродяга. На бесцветном лице лиловели дорожки вен, над тусклыми глазами лохматились густющие брови. Неприбранные волосы снежным облаком поднимались над головой, борода колыхалась от вьюги. Поправив невзрачную суконную шапку, торчащую за серебристым кушаком, он присел прямо на снег и принялся черпать из бидона овсяный кисель. С хрустом прожёвывая застывшие куски, отрыгивал смачно да довольно похрюкивал.
От его близости тоненько зазвенели игрушки на ели, самоделки же девчат закачались неистово, закрутились вокруг себя. Их движение привлекло внимание Трескуна. Поманив к себе всех, он собрал их в ладонях, прищурился на каждую и зачем-то понюхал. И дрёмины волосы исправно сработали - тут же усыпили сытого деда. Зевнув во всю ширь, он смежил веки и затих.
Баба Оня пошептала что-то в ладошку и отерев лицо, медленно направилась в сторону Трескуна. Матрёша было направилась следом, но Грапа повисла на ней, не пуская.
- Ты сдурела? Отстань! – вознегодовала Матрёша.
- Оня велела нам ждать! Вот и не лезь куда не звали!
- Я посмотреть хочу! Мне интересно!
- Отсюда смотри, - прошипела Грапа. – Сказано было не мешать! Если он проснётся, нам всем конец!
- Что баба Оня собирается сделать? – Варвара наблюдала, как бабка приблизилась к спящему, как легонечко потянула суконку из-за тугого кушака.
- Одеть ему шапку. – голос Грапы слегка дрожал. – Только бы дед не проснулся! Только бы всё получилось!
- Шапку? – удивилась Варвара. – Но зачем?
- Волосы под ней спрятать, - Матрёша вытянула шею, стараясь не упустить детали. – Если Трескуну волосы под шапку убрать, мороз отступит.
- Ты шутишь! – не поверила Варвара.
- Вовсе нет. Иначе стала бы Оня рисковать, - Матрёша напряглась, наблюдая как бабка пытается добыть засаленный серый колпак.
- И надолго отступит? – продолжила допытываться Варвара.
- Как повезёт. – пожала плечами Матрёша. - Пока волосы под шапкой.
- Хоть бы получилось, хоть бы получилось... – не переставая бормотала Грапа.
Изловчившись, Оня добыла колпак, но кушак Трескуна развязался, соскользнул на снег серебристой змеёй! Вытянувшись в струнку, застыла она на кончике хвоста, зашипела пугающе и злобно.
Несмотря на опасность, баба Оня не дрогнула, аккуратно расправила шапку, задумчиво взглянула на змею.
- Осторожнее, Оня! – чуть слышно взмолилась Грапа. – Замри, не двигайся пока!
- Это всего лишь пояс! – шепотом прокомментировала Матрёша. – Он безобидный, ничего ей не сделает.
- Ты в этом уверена? - Варвара заворожённо следила как раздувается широкий искрящийся капюшон. – Это же кобра! Она ядовитая!
- А хоть бы и так! – Матрёша выглядела совершенно спокойной. - Змея не учует Оню! На ней защита, непрогляд.
Качнувшись словно маятник, змея вдруг распалась на несколько клубков и вот уже четыре гадины задёргались, заплясали вокруг Они. Змеи то распрямлялись, то сворачивались кольцами, не давая бабке приблизиться к хозяину.
И тогда Матрёша засвистела! Тоненько и протяжно завела однообразную унылую мелодию.
Как одна змеи повернулись в сторону, где затаились девчата. Ведомые незатейливым напевом, заскользили по направлению к ним.
- Действуй, Оня! – прервав свист, заорала Матрёша, но змеи успели первыми. Мгновенно метнувшись назад, слепились вместе да резко хлестнули Трескуна по лицу.
Дед всхрапнул и приподнялся, сгрёб трёхпалой ручищей Оню за ворот шубейки, приподнял над землёю, потряс.
- Сейчас он дунет! Дунет! – простонала в ужасе Грапа. – Обратит Оню в ледышку! А потом разобьёт!
- Куда-а-а! - удержала Матрёша рванувшуюся к бабке Варвару. – Ты только хуже сделаешь. Он же нас всех заморозит!
Раздув синюшные щёки, Трескун вдруг сбился да закашлялся - ему на плечи из воздуха неожиданно свалилась дрёма! Быстро заводила руками над головой, принялась нашёптывать что-то на ухо. Дед зашатался, не устоял - рухнул лицом на снег да затих.
- Спасибки, дрёмка! – дворовый кувыркнулся откуда-то сверху. – Вот удружила-уважила! С меня должок! Сочтёмси!
- Спрошу-спрошу. Уж не забуду. – довольная старушонка погрозила пальцем коту и зарделась.
Отпихнув осевшую на снег змею, дворовый поторопил:
- Не спи, Оня! Нахлобучь Трескунею колпак!
Баба Оня осторожно коснулась головы спящего деда, начала легонечко собирать пушистые невесомые пряди. От каждого прикосновения из волос сыпалась ледяная пыльца. От мороза у бабки разом свело пальцы, руки покраснели и скукожились, но она смогла завершить работу - заплела длинную косу. Обернув ею голову Трескуна, одним махом напялила поверху шапку да самых бровей!
И сразу стало теплее. Закапал с ветвей бывший иней, порыхлел взявшийся водой снег. На месте змеи валялся теперь мокрый измятый кушак.
- Ты смогла, Оня! Мы справились! – заплясали вокруг бабки девчата.
- После хороводитси станете! Айда теперя за Тимкой! – поторопил их дворовый. – Дрёмка здеси долго не сдюжит.
- Как до ста досчитаю – отпущу Трескуна! – затрясла кудельками снулая старушонка. – Некогда мне рассиживаться! Столько дел не переделано! Столько снов не рассортировано! Да и время сейчас против нас. Чай не лето вокруг – зима!
- Мы на раз обернёмси! Мигнуть не успеешь, а мы уже тут! – дворовый встряхнул мешочком, щедро рассыпая позаимствованную у Они пыльцу. – За мной, девчаты! На изнанку!
- За ним! – проорала Матрёша, поднырнув в открывшееся окошко. Варвара прыгнула следом, увлекая Грапу за собой.
На поляне сразу сделалось тихо. Лишь капала где-то вода да ворчала неразборчиво нахохлившаяся растрёпанной птицей дрёма.
Только тогда отважилась Тоська покинуть своё убежище. Ещё дома, углядев в блюдечке с водой, что девчата собираются спасать Тимофея, не удержалась, прилетела хоть издали понаблюдать за ними. Но показываться подругам не захотела – неожиданно накатила обида, что те не позвали её с собой.
Небрежно кивнув бормочущей дрёме, Тоська подобрала кушак Трескуна, завязала на нём тугой узел.
- Писдисять... Ты чегой-то надумала? – сбилась со счёта любопытная старушонка.
- Напоминание оставляю, чтобы запомнил, как его обошли...
- Что ж не вышла к своим сама?
- Без меня справились. – Тоська не стала признаваться, что едва не выдала себя, не бросилась помогать Оне. – Тимку в Ермолаево переправят. А там уж жена позаботится.
- Или не знаешь, что с ней? – вздёрнула дрёма востренький нос.
- Чтобы ни было – дома она, под приглядом. – Тоська прищурилась на старушонку. – Скажи-ка проныра, ты не знаешь ли, где Лада?
- Что ты, что ты... – затряслась дрёма. – Говорят сама её спрятала, у себя в терему.
- Нет её там.
- Откуда знаешь? – дрема погладила завозившегося Трескуна и снова зашептала ему на ухо.
- Уж знаю... – Тоська взглянула наверх, туда, где взблеснула на макушке серебряная звезда.
- Иди туда, не знаю куда, - пробормотала чуть слышно напутствие Мары.
- Иди прямо! – неожиданно прозвучало в ответ.
- Что ты сказала? – переспросила Тоська растерянно.
- Прямо иди! Самый надёжный путь! – склонив голову к плечу, Дрёма смотрела с хитрецой.
- Куда же прямо... – завидев, как к ней тянется огромная еловая лапа, Тоська смешалась, не закончила вопрос.
- Ступай прямо, смотри внутрь себя! – прошелестела позади дрёма. - Не пожалеешь! Самый правильный путь!
И Тоська послушалась, шагнула на нижние ветви как на широкий мост.
- Куда я иду? Зачем? – пронеслось в голове.
И следом опять донеслось:
- Иди прямо! Найди себя! А там уж и Лада найдётся!