Вне школьной программы
Трудно составить психолого-социальный портрет смотрящему, к примеру, открытие сочинской Олимпиады. Это может быть любитель спорта, радостно предвкушающий встречу со знаменитостями, может быть гламурный завсегдатай модных мероприятий, жадно отмечающий особенности покроя костюмов, может быть телевизионный политик, радостно вздрагивающий при виде дремлющего премьер-министра. Или, в конце концов, обычный Сергей Юрьевич Беляков, смотрящий всё, что показывает Первый канал в прайм-тайм. Другое дело, зритель «Сирано де Бержерак». Если вынести за скобки небольшую долю неугомонных фанатов Жерара Депардьё или Венсана Переса, живущих по принципу «ни дня без фильма кумира», то это будет индивидуум, с удовольствием повышающий культурный базис, ведь каждый человек, у которого в голове не сахарная вата, в курсе, что Дон Кихот сражался с ветряными мельницами, а Анна Каренина бросалась под поезд. А знание немного большего среднего статистического материала поднимает определенную прослойку, когда-то считающуюся интеллигенцией, чуток повыше хотя бы в собственных глазах.
На «Сирано де Бержераке» Жан-Поля Раппно сходятся два заинтересованных потока. Те, кто интересуются внешкольной классикой, в курсе существования длинноносого остряка-забияки, по совместительству, писателя и те, кто нанизывает на коллекционные булавки фильмы, отмеченные блеском «Сезаров», «Оскаров» и прочих списков, что надо увидеть, прежде, чем умереть. Ну и почетный удмурт Депардьё располагает к просмотру, чертяка.
Как и большинство драматургических произведений, содержание фильма целиком укладывается в одну фразу. Остроумный и озорной гвардеец-рифмач обладает заурядной внешностью и незаурядным носом, из-за чего, не решаясь сблизиться с дамой сердца, представляет вместо себя красавчика с минимальным словарным запасом, постоянно находясь у того за спиной и являясь его голосом. В-общем, дилемма, какой режим романтизма ближе женщине — видео или аудио (плюс эпистолярщина). И практически все ходы картины укладывались в эту однотактовую любовную интригу, как и завещал великий Эдмон Ростан.
Ленты, просмотренные для повышения образовательного порога, если, конечно, они не содержат клюквенно-малиновых ароматов, обычно оцениваются публикой весьма благосклонно. Именно это случилось и с французским фильмом. Его приласкали фестивальными наградами (правда, за исключением своего «Сезара», больше пели осанну костюмам, гриму и прочим декорациям), украсили сугубо положительными рецензиями, в которых дежурно похлопали умению экранизации бессмертной классики, все тем же костюмам-декорациям-Депардьё. Ну не придираться же, право слово, к ростановскому любовному мазохизму и театральному слабоумию героини, не отличающей голоса и повадки двух различных персонажей. И зачем пробовать усомниться в типаже главного героя, который по пьесе скорее нечто среднее между д’Артаньяном и Арамисом, а по фильму — вылитый Портос, которого, кстати, Депардьё играл у Рендалла Уоллеса (впрочем, д’Артаньяна изображать тоже доводилось, многогранная личность, но там был откровенный трэш). Да и провисания картины по сравнению с оригинальным, куда большим, текстом заметны только знатокам французской классики, чье количество неуклонно стремится к минимуму. Если не верите, протестируйте любую сотню современных эрудитов вопросом, кем была возлюбленная Шантеклера.
Тем не менее, работа Жан-Поля Раппно заслуживает внимания своей добротностью, и среди полутора десятков других экранизаций, где первая была снята аж в 1900 году, практически сразу после написания всемирно известной пьесы, несомненно, лидирует для желающих окунуться в атмосферу Франции времен кардинала Ришелье, зарисованную пером драматурга Эдмона Ростана.