О петербургском периоде жизни Яна Виткевича сведения довольно скупые. Что вполне объяснимо: силуэт скромного гарнизонного офицера затмевало золотое сияние эполет и вицмундиров столицы.
Наши спутники прибыли в Северную столицу 2 июля 1836 года.
Начались длительные переговоры чиновников Министерства иностранных дел с афганским послом Гусейном Али.
Виткевич выступал в роли драгомана.
Драгоман – это переводчик; однако не просто человек, который слышит нечто на одном языке, и пересказывает на другом – драгоман это полноправный участник переговорного процесса, человек, который в курсе обсуждаемых вопросов и имеет право высказывать собственное суждение. Переводчик-референт – наверное, так можно охарактеризовать эту должность на современный лад. Что и говорить: велика честь и доверие к ссыльному!..
Кто персонально участвовал в переговорах с кабульским послом со стороны России, неизвестно. Но можно предположить, что встречался с дипломатом министр Карл Нессельроде – думаю, это даже по протоколу положено.
Нет сомнения, что принимал участие в них и директор Азиатского департамента МИД Константин Родофиникин.
Ну а непосредственно кто – не знаю.
Поскольку в нашем повествовании в Петербург мы вернёмся нескоро, коротко следует представить участников переговорного процесса. Именно названные два человека определяли позицию России на центральноазиатском направлении внешнеполитической деятельности.
Прежде всего, несколько слов о Нессельроде.
Конечно, о людях прошлого мы судим по воспоминаниям современников, по событиям, в которых они участвовали, по результатам этих событий… То есть все наши впечатления основаны на вторичных основаниях.
Так вот, вполне допускаю, что кто-то найдётся, кто сможет рассказать, сколько хорошего сделал для России этот человек. Допускаю!
Но те материалы и свидетельства, которые я читал, как-то подталкивают меня к тупику недоумения: а с чего это три императора за Нессельроде настолько крепко держались?.. В конце концов, именно его близорукая политика привела Россию к Крымской войне, в которой наша империя осталась в абсолютном одиночестве с многочисленной коалицией!.. Он наделал столько совершенно неоправданных ошибок, столько наломал дров – а его цари возвышали и награждали.
Достаточно сказать, что Нессельроде плохо говорил и понимал, и вообще не читал и не писал по-русски, по каковой причине даже документация в подчинённом ему ведомстве велась на немецком языке; это делает участие полиглота Виткевича в переговорах попросту необходимым. До конца жизни оставался протестантом – в государстве, провозгласившем православие официальной государственной религией. И при этом возглавлял Министерство иностранных дел дольше кого бы то ни было в истории нашего Отечества за всю его тысячелетнюю историю – 33,5 года (и неведомо, сколько ещё просидел бы, если бы не кончина Николая I) !..
Когда предшественник Нессельроде на посту министра иностранных дел, граф Николай Румянцев предложил план по свержению в Австро-Венгрии династии Габсбургов, как нетрудно догадаться из контекста публикации, именно Нессельроде идею «забодал». Став министром, он извинялся перед Меттернихом за то, что Россия поддержала греческое восстание против Османской империи в 20-е годы XIX столетия. Он настойчиво выступал за то, чтобы отдать Приамурье китайцам, и только активная деятельность Николая Муравьёва-Амурского не позволила осуществиться этим замыслам. Именно с его подачи Россия приняла самое активное участие в подавлении Венгерского восстания 1848 года, после чего к нашей стране надолго прилепилась кличка «жандарм Европы»…
Будучи жёстким консерватором, выступал против освобождения крестьян. Входил в состав суда по «делу декабристов». Способствовал прекращению деятельности Российско-американской компании, что в конце концов привело к экономическому упадку и продаже Аляски.
И это – самый поверхностный обзор деятельности непотопляемого российского политического деятеля Нессельроде. На время описываемых событий ему исполнилось 55 лет.
Что касается Азиатского департамента Министерства иностранных дел, то его, как уже сказано выше, возглавлял Константин Родофиникин.
По молодости он послужил в армии и на флоте – в частности, принимал участие в сражении у о. Гогланд, командовал палубной артиллерией… Ну а затем прочно перешёл на дипломатическую службу. По посольским делам объехал целый ряд стран, а том числе и в период боевых действий.
Когда я знакомился с биографией этого чиновника, обратил внимание на то, что он умел оставаться удобным исполнителем при всех начальниках, каких бы воззрений они ни придерживались. В частности, Константин Константинович некоторое время служил под началом Адама Чарторыйского – да-да, того самого, который то участвовал в антироссийских восстаниях, то возглавлял российский МИД…
И о Чарторыйском хотелось бы рассказать подробнее, только он к нашему повествованию вовсе уж никакого отношения не имеет.
Только две реплики в его адрес. Первая: в данных записках уже неоднократно всплывали темы незаконнорождённых детей. Так вот, Адам Чарторыйский, как свидетельствуют историки – внебрачный сын генерала Николая Репнина. И второе. Вновь приходится подивиться близорукости наших государей, которые возвышали чиновников, которые впоследствии стали открытыми врагами обласкавшей их страны.
Вернёмся к Родофиникину.
У меня сложилось впечатление, что Константин Константинович на протяжении всей жизни и службы оставался именно послушным добросовестным служакой-исполнителем воли руководителей из категории «Чего изволите?» – именно в таких чаще всего нуждаются начальники.
В его подчинении отныне предстояло служить нашему герою.
…Итак, чем занимался Ян Виткевич в Петербурге?..
Как уже сказано, исполнял обязанности переводчика на переговорах с кабульским послом.
Второе: обстоятельно доложил ситуацию в Центральной Азии, которую хорошо знал.
Третье: нет сомнения, что с ним работали сотрудники Академии Генерального штаба (Николаевской она станет позже).
Академия Генерального штаба образована всего за несколько лет до описываемых событий – в 1832 году. Проект академии разработал барон Генрих Жомини – имя которого широко известно до сегодняшнего дня в первую очередь из-за знаменитого брюзжания «старого гусара» Дениса Давыдова:
«…Что слышим от любого?..
Жомини, да Жомини,
А о водке – ни полслова».
Так вот, со временем именно АГШ стала центральным разведывательным органом Российской империи. Как-то у меня нет сомнения, что руководство Академии не могло проигнорировать появление в столице столь колоритного офицера – носителя важных для обучения слушателей сведений.
Начальником Академии на описываемый момент являлся генерал от артиллерии Иван Сухозанет – человек, бесспорно, заслуженный, много воевавший и ставший инвалидом на войне, но при этом жёстко (как считали современники, неоправданно жёстко) требовательный к вопросам дисциплины, стремившийся превратить высшее военное учебное заведение в казарму с фельдфебельскими порядками. Именно такой требовался государю Николаю Павловичу.
Но это – исключительно справки ради.
Ну и ещё, думаю, можно предположить, что Ян с его биографией пользовался популярностью у младших офицеров романтического склада натуры. Ну, и у их сестёр, полагаю.
…Такая жизнь у Виткевича продолжалась до мая 1837 года.
Поручику предписывалось отбыть через Тифлис и Персию в Кабул для заключения – ни много, ни мало – договора о дружбе и сотрудничестве.
…Не скрою: на протяжении довольно долгого времени меня в связи с этим фактом одолевало недоумение. Ну в самом деле: кто он такой – Виткевич? Сомнительная личность захудалого рода и невеликого чина, вроде как добросовестной службой пригладившая некоторые грехи молодости…
Что такого уж выдающегося он совершил для России?.. В приграничных сшибках с контрабандистами поучаствовал?.. Пару тяжб степных вождей разобрал?.. В Бухару съездил?.. Неужто этого достаточно, чтобы человеку доверили представлять империю на международной арене?!.
Никак не мог понять: как же так, с чего это вдруг такая милость… Даже не милость, а высочайшее доверие!..
Пока до меня не дошло очевидное!
Да просто не нашлось никого другого для столь опасного задания!.. После зверского убийства Грибоедова не нашлось бы в МИДе чиновника, согласного отправляться в Персию, а потом ещё дальше в глубь Азии, куда и вовсе не ступала нога европейца!..
Вот и назначили кого не жалко, за кого некому слова замолвить, у кого нет протекции-заступника… Справится с заданием – хорошо, не вернётся – не велика потеря!..
Грубо?.. Но мне картина видится именно такой.
Конечно, думается, самому Виткевичу говорили слова совершенно иные – про государственные интересы, про христианский долг в исламском народе, про то, что за выполнение поручения последует государева награда, что станет для него знаком полного прощения…
Понимал Виткевич истинную цену этим словам?.. Не знаю.
Но в любом случае у него не оставалось выхода. Ему давался шанс – неужто он мог им не воспользоваться!..
Грудь в крестах – или голова в кустах (читай: на шесте перед каким-нибудь исламским святилищем)… Это – как раз про его поручение.
(Фрагменты из исторического повествования
«Ян Виткевич: УБИТЫЙ НА ВЗЛЁТЕ»)